— Несовершенны? Простите, я правильно вас понял?!.. Ваш автомобиль, это… да я в самых смелых мечтах не мог представить и половины того, что вы УЖЕ сделали!
Луцкой пусть и с трудом, но подавил довольную улыбку, ответив далеко еще не старому учителю с приличествующей такому моменту серьезностью:
— Что вы, герр Бенц, вы слишком лестного обо мне мнения. Все образцы еще очень несовершенны — частые поломки, постоянные изменения в конструкциях и материалах, к изготовлению кое-каких узлов вообще приступим только на днях. Так что при самом благоприятном стечении обстоятельств первый серийный автомобиль увидит свет года через полтора-два. И то, честно говоря, в этом есть некоторые сомнения…
— …совершенно оправданные. — В разговор вступил новый участник, умудрившийся подойти со спины незаметно, и это на открытом всем ветрам месте, между прочим.
— Позвольте вам представить Григория Дмитрича Долгина, главного фабричного инспектора нашей компании.
— Мы уже знакомы, Борис Григорьевич.
— О! Тем лучше. Гм. Если это возможно, не поясните ли ваши слова касательно оправданности моих сомнений?..
Один из директоров русской компании с действующим германским подданством тоже был бы очень даже не прочь услышать причины, по которым почти готовый шедевр машиностроения и электротехники хоронят в цеху опытного производства. Вместо того чтобы начать производство, всемирно прославиться, да еще и получить колоссальную прибыль!
— Отчего же нет? Александр Яковлевич считает, что, пока не будет структуры обслуживания и ремонта вашего детища, говорить о серийном выпуске преждевременно. Салоны продаж, станции технического обслуживания и ремонта, заправки, подготовленные водители-механики и так далее. Ну, вы меня понимаете?..
Два инженера подумали. Потом еще подумали. И согласно закивали — действительно, такой подход позволит их общему работодателю снять не только финансовые «сливки», но и все остальное, что сулит систематический подход. Разово и крупно вложиться, а затем диктовать свои правила и получать прибыль: и на производстве автомобилей, и на их обслуживании, и на всем прочем, что только касается этого рынка. Постоянную прибыль и постоянный доход. Мечта любого коммерсанта!
— Понимаю.
Немец, как бывшая акула капитализма, осознал все первым. Единственно, чего он до сих пор не понимал, — почему перед ним так откровенничают? Все же порядки, царящие в компании (теперь уже и его компании тоже), он успел оценить в достаточной степени.
— Скажите, Григорий Дмитриевич.
Непривычные для себя русские имена и отчества Карл Фридрих выговаривал очень тщательно, боясь ошибиться и обидеть тем самым своего собеседника. Да и вопрос был не совсем простой.
— А почему мне так много показали в первый же день моей работы? Возможно, я говорю что-то не то, но у нас в Мангейме любого работника поначалу принимают на испытательный срок, во время которого тщательно присматриваются, и только потом доверяют такие секреты…
— Александр Яковлевич предпочитает верить в честность своих работников.
Луцкой встретил такое заявление с поистине каменным выражением лица.
— Кстати, как ваша семья устроилась на новом месте?..
Жарким летним днем две красивые дамы неспешно, можно даже сказать, вдумчиво прогуливались внутри единственного в Харькове пассажа.[35] Большого, двухэтажного, прохладного внутри и красивого снаружи… Всем он был хорош, этот пассаж, кроме одного — фамилии своего владельца. Купец первой гильдии Пащенко-Тряпкин!.. Фи! Впрочем, на ассортименте множества внутренних магазинчиков это никак не отражалось — кружева и ленты из китайского шелка, платья и нежнейшее белье (а еще духи!) прямиком из Парижа, тончайшие перчатки и чулки из Вены, сибирские меха, разнообразные поделки из уральского малахита и флорентийского мрамора, восточные сладости… Одним словом, там было на что посмотреть. А также приятно провести время за подбором любезных сердцу безделушек, украшающих любой приличный дом.
— Милая Софи, ты только погляди на эту прелесть! Она непременно будет к месту в моем будуаре.
Статская советница[36] госпожа Волошина-Томанова тут же повернула точеную шейку, в единый миг осмотрев, оценив, и признав абсолютно никчемной небольшую статуэтку Купидона. Уж больно тот был… упитанным.
— Фу, Оленька! Что за дурные мысли тебя посещают, скажи на милость? Или ты внезапно увлеклась греческим стилем?
В ответ коллежская советница Гордиенко еще раз провела холеными пальчиками по полированному мрамору статуэтки, в сомнении нахмурилась, прикусила коралловую губку — и разочарованно отошла от прилавка.
— Пожалуй, ты права. Была бы к нему пара, я бы еще подумала, а так!..
Вдоволь походив по второму этажу пассажа, проглядев содержимое стеклянных витрин ювелирной лавки и вдумчиво полистав каталоги венских и парижских новинок высокой моды (и даже почти приценившись к чудному чайному набору севрского фарфора), две аристократки почти синхронно вздохнули. Нет, ну совершенно и абсолютно нет ничего интересного! И кто-то еще смеет говорить, что Харьков — это не провинция. Напоследок они немного освежились холодным лимонадом и направились к выходу. И даже почти было вышли под палящие лучи июньского солнца, от которого не всегда укрывали и зонтики-парасоли,[37] — но внезапно Софье Михайловне стало слегка дурно. По крайней мере именно так истолковала проявившуюся бледность ее лучшая подруга:
— Софи, что с тобой?!..
Вопреки ее самым худшим опасениям падать в обморок статская советница все же не торопилась. Вместо этого она глубоко вздохнула, попросила обождать ее на месте, после чего отошла в сторонку, прямо к молодому и очень интересному господину весьма приятной наружности. Да что там приятной — в нем буквально все кричало о том, что он им как минимум ровня. И по положению в обществе, и по своему состоянию — уж такие-то моменты Ольга Васильевна Гордиенко научилась подмечать еще тогда, когда носила девичью фамилию. Меж тем ее подруга и этот интригующий господин оказались давними знакомыми — стоило только ей подойти, как он тут же засвидетельствовал свое почтение поцелуем руки, а затем показал на скамейку в небольшой нише, предлагая тем самым присесть.
Они разговаривали всего пять минут, но за это короткое время Ольга вся извелась. Вернее, ее извело все возрастающее любопытство, утолить которое не представлялось никакой возможности — ни сейчас, ни потом. Потому что Софи иногда была ну просто невыносима, напрочь отказываясь немного посекретничать. Или рассказать о своих прошлых сердечных привязанностях. Бука!
