– Сейчас, сейчас… Милый, спасибо, милый, милый…
– Подожди, тут… Тут нет кровати или дивана…
– Ничего… хватит кресла… я сейчас…
Тело Наташи выгнулось, как натянутый лук в руках стрелка, голова была запрокинута назад, глаза смотрели в балки потолка, из полуоткрытых губ вырывалось страстное дыхание, ее тонкие пальцы с неожиданной силой стискивали его плечи. Она вся уходила в порыв чувств, пронизавших, словно электрическим разрядом, ее плоть снизу доверху, и, казалось, она вот-вот упадет без признаков жизни. И когда она наконец упала, изможденная и счастливая, уронила руки и голову на его плечи и грудь, Виктору почудилось, что она невесомее шелкового платка.
– Спасибо тебе… спасибо…
– Наташа… Может, мне как-то остаться здесь, мы поженимся, я буду обслуживать арифмометры и пишущие машинки или в какую-нибудь торговую фирму… я хорошо угадываю, как развивается спрос на бытовую и счетную технику, мне везет всегда…
– Не надо… Мы скоро должны разойтись, не беспокойся обо мне…
– Ну а ты не пожалеешь?
– Non, je ne regrette rien… Прости, я забылась и перешла на французский, мне говорили, что ты не знаешь…
– Эти слова знаю. «Я ни о чем не жалею». Строка из песни Эдит Пиаф.
– Пиаф запрещена в рейхе, она хотела петь по-французски и уехала в НАУ, но там надо петь по-английски, и ее там мало кто знает, в основном французские эмигранты, и вроде последнее время она болеет… В Париже тогда я еще застала ее концерты…
«Бедная Пиаф, бедная Наташа… Неужели здесь, в этом мире, в скромном СССР, где люди ездят на трамвайчиках и где стандарт благополучия – квартира со всеми удобствами и высокими потолками, – люди действительно счастливее, чем где-то еще на Земле?»
…Вечером гостиную вновь наполняла музыка Шопена; пальцы Наташи летали по клавишам стремительно и страстно, и что-то победно-торжественное отдавалось в мелодии.
Поднимаясь к себе наверх, Виктор вдруг увидел фройляйн Лизу; она стояла у окна и протирала мокрые щеки носовым платочком; глаза ее были красными.
– Что-то случилось? Они все-таки не оплачивают контракт? Или что-то с близкими?
– Нет, с контрактом все в порядке, простите… с близкими тоже хорошо, герр Виктор очень заботлив… Это так, чувства…
– Лиза… вы случайно не ревнуете меня к фрау Вольф?
– Нет… это просто музыка, фрау Вольф чудно играет, это музыка сделала со мной что-то странное, я вдруг заплакала… Все хорошо, я уже в порядке, надо только помыть лицо…
«А ведь Шопен был польским композитором…»
Глава 21
Путь в логово зверя
На следующий день сразу же после завтрака под окнами послышалось плотоядное урчание мощного двигателя, и в холл бодрой походкой вошел Альтеншлоссер, мурлыча под нос мотив песенки «Любовь такая у матросов», той самой, с которой у Бондарчука в «Они сражались за Родину» офицер шел в атаку с сигаретой. На сей раз Дитрих был в серо-зеленой форме; Виктору тут же вспомнилась фраза: «А я думал, вы своих только в черное одеваете», – и он искренне пожалел, что мало лазил по военно-историческим форумам и весьма смутно разбирался в обмундировании и наградах. Железного креста у Дитриха точно не было, а смысл планок и ленточек оставался для него столь же неясным, как китайская грамота.
– Доброе утро, Виктор! Надеюсь, ваш завтрак был плотным? Я за вами. Нам предстоит небольшая приятная поездка, в случае успеха которой мы сможем вместе отпраздновать конец вашего заточения в этом замке. Если какие-то вещи остались у вас в спальне, возьмите все с собой. Я буду ждать вас в машине.
Виктор бросился наверх и, воспользовавшись случаем, заскочил в комнату Наташи. Она сидела в кресле и читала какую-то книгу, которую вчера перед сном захватила с собой из библиотеки.
– Наташа…
«Черт, тут же микрофоны. Нельзя так терять голову…»
– Сегодня с утра я буду занят, у меня деловая поездка. Когда вернусь, еще не знаю. Вы не могли бы в мое отсутствие посмотреть, есть ли в библиотеке книги по электротранспорту? Или хотя бы по электрическим машинам?
Наташа засияла; порывисто встав с кресла, она подошла к Виктору и осенила его крестным знамением:
– Я сделаю подборку. И буду молиться за вас, чтобы Господь послал вам удачи в ваших делах.
– Спасибо… Полагаю, у нас будет повод отметить успешное завершение. Вас можно будет пригласить скрасить наше общество?
– Да, конечно, но только без алкоголя.
– Хорошо, что-нибудь подберем… До свидания!
Спортивный «мерседес» с поднятым крылом дверцы нетерпеливо дрожал в ожидании старта. Виктор плюхнулся в кресло, застегнул шведский ремень и прихлопнул сверху дверцу, как фонарь самолета.
– Фертиг цум флюг![25]
– От винта! – улыбнулся Дитрих и дал газ.
Погода была теплее, чем вчера, но с неба, затянутого серым мятым брезентом облаков, действительно, как и сказала Наташа, сыпал снег с моросящим дождем. Дитрих включил дворники и ехал сравнительно осторожно.
– Тише едешь – дальше будешь, так? Будем ехать осмотрительно. Я должен доставить вас целым и невредимым для самого фюрера.
«Значит, у них все по плану. Сразу же после этого меня везут к Гитлеру. Что у них в плане это значило? Что теперь есть возможность давить на меня? Что теперь ясно, с каким соусом меня подать?»
– Я надеюсь, Виктор, вам не было слишком скучно в вашем заточении? Вам повезло – могло получиться так, что ждать пришлось бы дольше.
– Фюрер так загружен делами? Или его часто посещают люди будущего и он устал от визитов?
– Ни то ни другое. Понимаете, Виктор, народ убежден, что фюрер денно и нощно печется о судьбах рейха, ежеминутно решая задачи, от которых зависит судьба нации. Народу надо в это верить. На самом деле наш фюрер совершенно не может работать стабильно и организованно. Возьмем, к примеру, Берию: он работает как директор крупного промышленного концерна. Сначала он четко разделяет вопросы по приоритетам, что решать самому, а что могут решить исполнители, и все вопросы, которые могут решить без него, он передает другим, точно и тщательно подбирая людей, которые способны и хотят решать именно эти вопросы. Он организует структуру исполнения и отчетности с тем увлечением, с каким математики пишут программы для счетных машин. Он тщательно планирует свой день, свой труд, отдых, самообразование, общение с семьей, правильно используя каждую минуту. Он вас вызывал к себе?
– Да.
– Когда?
– После совещания. И после осмотра мавзолея Сталина.
– Правильно. Ему было нужно, чтобы вы поработали на совещании, увидели чудо – живого Сталина – и под впечатлением этого чуда смогли бы полностью отдавать свой интеллект в деловой беседе с ним. Точный расчет и планирование! Фюрер – это полная противоположность. Он абсолютно не может планировать своей работы и своего времени, занимается всегда тем, чем в данную минуту хочет, он не способен к кабинетной работе и не может выдерживать распорядок дня. Когда он пытается решить какую-то проблему, он может неделями заниматься всякими пустяками вроде планов пересадки деревьев с одного места на другое, утверждения буклетов выставок или порядка расстановки полицейских постов у народных зданий. Но, Виктор! В один прекрасный день он вдруг сразу излагает решение этой проблемы, безукоризненно верное и обоснованное железной логикой. Вдохновение и внутренний голос позволяют ему действовать точнее и безошибочнее, чем это делают интеллектуалы, изучавшие проблему шаг за шагом. Берия – талантливый руководитель, фюрер – гений.
«Опережающее отражение. Точно по Анохину. Гитлер не анализирует логических связей, он накапливает в подсознании информацию, подсознание строит для него картину будущего. Заглянув в это виртуальное будущее, Гитлер принимает решение. Видимо, у него по каким-то причинам возродились способности, которыми обладал человек на заре своего развития: сначала эволюционировала способность к интуиции, предвидению, созданию образа будущего, затем – речь и логическое мышление, и предвидение у всех ушло на второй план, а у него – нет. Да, и глаза, гипнотизирующие глаза: это подтверждает. До появления речи животные и первобытные люди передавали информацию, эмоции через взгляд. Если хочешь, чтобы кошка или собака поняли, чего от нее хотят, надо взглянуть в их глаза…»
– Вот так фюрер после доклада о вас несколько дней занимался другими вещами, пока на него не снизошло вдохновение, и тогда он сразу назначил аудиенцию. Так было и в прошлый раз, и благодаря озарению фюрера наша нация здесь, в этой реальности, избежала того краха и унижения, которые пережила в вашей. А ведь первому контактеру тогда у нас никто не верил. Чуть было не расстреляли сразу же, как шпиона. Первым поверил фюрер – и оказался прав. Разве это не доказательство гениальности?
«Чего же такого сделал первый контактер? Представим ситуацию: Гитлер утвердил директиву «Барбаросса», он ждет озарения, когда поставить дату, момент. Этим-то он и выиграл: никто не знал, когда он назначит, даже он сам. Его подсознание уже создало виртуальное будущее, и в нем он побеждает. И вдруг появляется человек из этого будущего, и оно оказывается совсем не таким, страшным… даже просто факт, что после войны останутся русские и они не будут рабами, есть то, что разбило фюреру его виртуальный мир, в котором он уже играл в победителя. Надо разбить картину будущего, которая сложилась у Гитлера теперь… но как? Что будет неоспоримым фактом ошибки? Действительно, тут никто заранее не спланирует».
