– Прошу разрешения сделать круг с заходом на посадку.
– Разрешаю, – сухо ответил инструктор.
Выполнив школьную коробочку, Олег перекрестился и пошел на посадку. Как и при взлете, самолет самостоятельно держал направление, пилоту оставалось лишь контролировать скорость и высоту. Тем не менее самое страшное впереди, у «Мессершмитта» малое расстояние между передними шасси. Любой крен закончится подломом крыла и катастрофой с больницей, посадочная скорость за полторы сотни километров в час.
– Прозевал конец аэродрома? – с сочувствием спросил инструктор.
– Прозевал, – повинился Олег и, словно оправдываясь, добавил: – Он сам взлетает и садится.
– На десерт у нас будет «Фоккевульф», вот там попотеешь.
Попотеть пришлось раньше, немецкая тактика боя заключалась в барражировании на большой высоте и ударе с пикирования. Разгоняясь, самолет начинал гудеть, затем появлялась вибрация, а гул переходил в оглушающий вой, что говорило о выходе на максимальную скорость. Для выхода из пике приходилось упираться ногами и двумя руками тянуть кочергу на себя. Самолет медленно поднимал нос, а горизонтальный полет начинался с полуторакилометровым проседанием.
В начале войны юркие «ишачки» успевали развернуться навстречу и шли в лобовую. «Яки» с «Лаггами» предпочитали вираж с заходом сзади к неуправляемому «Мессеру». В сорок третьем на фронт прибыл будущий трижды герой Иван Кожедуб и предложил более успешную тактику. Превосходство в маневрировании позволяло зайти сбоку и ударить по всей площади самолета. Кстати, для поворота на девяносто градусов «Мессершмитту» требовалось полминуты с километровым радиусом.
Два месяца ежедневных полетов позволили научиться управлять самолетом, освоить немецкий язык и коряво говорить на английском. Стефани оказалась садисткой и даже в постели «не понимала» русскую речь. Но вот приехал мотоциклист и вручил билеты в Москву. Немцы тепло попрощались и деликатно пожелали удачи. Ежику понятно, что парень учился не для боевой работы в рядах Люфтваффе.
От Павелецкого вокзала до дома километров пять, но Олег так и не освоился с маршрутами городского транспорта, поэтому направился к комбинированной стоянке извозчиков и такси. Однако Стефани отказалась ехать к нему, нежно поцеловала в губы и побежала на трамвай. Жаль, одному в полупустой квартире будет тоска смертная под бубнеж радиоточки. По пути заехал в книжный магазин, где из приемлемого чтива нашлись только «Дон Кихот» и «Жизнь Клима Самгина». Не успел Олег войти в квартиру, как лифт доставил давешнего визитера в гражданском.
– Впредь будь добр перед отъездом сдавать продукты на склад, – не здороваясь, упрекнул он.
– Ко всему должна быть привычка, а мне незачем осваивать роль ответственного квартиросъемщика.
– Это ты зря, квартира остается за тобой, и вернешься сюда не один раз.
– Вы мой новый куратор? – на всякий случай уточнил Олег.
– Да, зови Петром Николаевичем, будем встречаться и там и тут, – выкладывая продукты в холодильник, ответил тот.
– Программу летного дела освоил…
– Обойдемся без доклада, хвалебный рапорт о твоих успехах читал. Улетаешь послезавтра, держи документы и фотографии, форму привезут к вечеру.
Олег закрыл за куратором дверь и развязал тесемочки объемистой папки. Сверху лежала обойма крестов с пояснительной справкой, когда и за что каждый из них был получен. Под ними оказались документы реального Пауля с пачкой фотографий и писем. В другой папке лежали фотографии членов семьи и слуг с именами и краткой характеристикой. Когда Олег добрался до полицейского досье и биографий будущих родственников, то схватился за голову. За сутки невозможно прочитать столько бумаг, тем более запомнить их содержание.
Поразмыслив, начал с наград, их не дают просто так. Воздушные бои и торжество вручения должны навсегда отложиться в памяти. Одновременно разложил фотографии Пауля, где он стоит у самолета среди других пилотов или вместе с техническим персоналом. Судя по реляциям, этот немец был крепким парнем. Самоотверженно прикрывал товарищей, не раз возвращался на аэродром на изувеченном самолете, а порой делал по четыре вылета в день.
Как было обещано, ближе к вечеру привезли форму с полным набором прочей одежды, включая летный комбинезон с утепленной курткой и сапогами на меху. Серийный «Мессершмитт» способен подняться на десять тысяч, а там минус сорок. Вместе с вещами прибыла группа поддержки и после примерки приступила к таинству быстрого обучения. Они не читали бумаги и досье, а рассказывали Олегу его жизнь с успехами и неудачами, победами и поражениями.
Утром пришел Петр Николаевич, и началась стадия знакомства с родителями, родственниками, друзьями и слугами. На столе раскладывали фотографии очередного персонажа, и кто-то, стоя за его спиной, давал характеристику, затем говорил об установившихся взаимоотношениях. Во второй половине дня Олег взмолился:
– Ребята, хватит! В голове каша из имен и школьных проделок!
– Так и должно быть, подобную информацию человек никогда не держит в оперативной памяти, – успокоил один из наставников.
– Не волнуйся, припрет – и вспомнишь, – добавил куратор.
К назначенному времени Олега заботливо одели, сверху накинули длиннополое пальто и отвезли в ангар Центрального аэродрома. Разгоняя пропеллерами снег, самолет взял разбег и нырнул в серые зимние облака.
Олег стоял перед воротами «своего» дома и никак не мог решиться на первый шаг. То, что его признали «отец» с «сестрой», не гарантирует от разоблачения многочисленными родственниками и слугами. Женщина на другой стороне улицы тоже остановилась и принялась его рассматривать. Что-то не так? Вроде обычный офицер в летной куртке и фуражке блинчиком. Это в кино немцы ходят с аэродромом на голове, в реальности военная мода требовала выбросить из тульи пружину и смять бока.
– С возвращением, Пауль! – Женщина приветливо помахала рукой и пошла дальше.
Олег сделал несколько глубоких вдохов и осторожно толкнул калитку. Где-то в доме звякнул колокольчик, и на лестницу вышел старичок. Прихрамывая на обе ноги, он осторожно спустился на дорожку, затем посмотрел на гостя и засеменил навстречу:
– Пауль! Дорогой мой Пауль! Люди! Наш Пауль вернулся!
Из дома высыпали слуги и принялись обнимать и целовать руки, следом выбежала Анели и, растолкав всех, бросилась на шею.
– Ты все вспомнил, да? К тебе вернулась память? Я каждый день за тебя молилась!
– Благодаря тебе, – скованно ответил Олег.
Шумной гурьбой вернулись в дом и сразу направились в комнаты Пауля. Спальня обвешена военными плакатами с мускулистыми рыцарями с мечом и полуголыми девицами с гранатами. В большой комнате центральное место занимал портрет фюрера на фоне пылающего города. С потолка свисали многочисленные шнурочки с моделями различных самолетов, в большинстве фантазийных. Из коридора послышались быстрые шаги, и прислуга поспешно ретировалась.
