Жуков оборвал доклад, вовремя заметив скептическую гримасу Верховного. Покачав головой, Сталин проворчал: дескать, товарищ Жуков уже пытался остановить немцев такими ударами, но всего лишь разменял двадцать наших дивизий на две немецкие.
— Атаки с севера, конечно, надо продолжать, — задумчиво проговорил Сталин. — Это необходимо, чтобы отвлекать силы противника от Ростова, но разгромить немцев и погнать обратно на запад этими ударами не получится… Вот что, товарищи полководцы — подумайте как следует, пока мы поговорим о других делах.
Маршал и генерал армии послушно склонились над картами, перешептываясь вполголоса. Раскурив трубку, Верховный сел за письменный стол и тихо, по-грузински, спросил наркома внудел, о чем тот хочет сказать уже полчаса.
— Власов убежал к немцам, — так же тихо и тоже по-грузински ответил Берия. — Он уже от них звонил Егорову и успокаивал. Я этому барану в маршальских петлицах объяснял, но ишак не поверил…
Грязно выругавшись сначала по-грузински, потом по-русски, Сталин осведомился:
— Ты уверен? Про Потапова тоже говорили, что он в плен попал, что его немцы раненного пристрелили, а он через неделю вышел из окружения.
Берия даже руками взмахнул, как бы отметая даже тень сомнения, и уверенно подтвердил:
— На этот раз никаких ошибок. И с нашей стороны видели, и с той стороны верные люди подтвердили.
— Расстреляем, никуда не денется… — Верховный хотел что-то добавить, но вдруг насторожился, прислушиваясь, и громко поинтересовался: — Что вы там секретничаете? Какое такое другое решение?
По лицам военачальников промелькнула гримаса растерянности. Егоров, который в отличие от Жукова был давно знаком со Сталиным и знал, какой чуткий слух у кремлевского властелина, ответил первым:
— Если как следует измотаем противника обороной, обескровим немецкие дивизии, перемолотим резервы, то примерно через месяц можно будет бросить в бои новые ударные армии с решительной целью.
Жуков подхватил:
— Сосредоточив на северном фланге противника достаточно крупные силы, можно осуществить глубокий прорыв, создать угрозу коммуникациям противника. А если Рябышев до того времени удержит Таганрог, то нанесем встречный удар с этого плацдарма — и почти вся группа армий «Б» окажется в котле.
Он уложил на карту красный карандаш: тупым концом — на позиции 1-й гвардейской армии, острием — на Матвеев Курган. Классический прорыв в стиле предвоенных представлений о глубокой операции. К тому же — через оборонительные позиции немецких пехотных дивизий, которые ждут именно таких ударов и готовы к их отражению. Верховный скептически поморщился. Это была хорошо знакомая идея рассекающего броска с севера на юг через Донские степи — точно такой план он, Сталин, предложил Ленину в девятнадцатом году. Тогда этот план привел к разгрому Деникина, но сейчас-то четко видны другие операционные линии…
Все-таки Жуков остается кавалеристом, раздраженно подумал Сталин. Уперся в свой замысел наносить удар по ровной местности — и будет класть дивизию за каждый километр продвижения. А ведь решение казалось очевидным.
Взяв со стола брошенный Жуковым карандаш, Сталин очертил два красных овала с большой полуосью и полсотни километров каждый — в районе Горловки и Мариуполя. Берия, с интересом наблюдавший за его манипуляциями, на всякий случай громко сказал: «Вот именно!» Покосившись в его сторону, Верховный иронически поглядел на полководцев и провозгласил решение:
— Атаки восточнее Миуса немцы легко парируют — у них тут резервы под боком. Удар с севера нанесем крупными силами на полсотни километров западнее — вот здесь, по стыку итальянской и румынской армий, от Горловки. Навстречу двинется группировка из Мариуполя, оба ударных кулака встретятся где-нибудь в районе… — Он хмыкнул, не желая называть город, носивший ныне его имя. — В районе Юзовки.
Решив, что старик от переживаний помутился рассудком, Жуков деликатно напомнил:
— В Мариуполе сейчас немцы.
— Там нет немцев, — Сталин усмехнулся. — Там румыны. Пока… А за несколько дней до начала наступления северной ударной группировки Мариуполь будет захвачен морским десантом. Вы, товарищ Жуков, слишком замкнулись на сухопутных фронтах и забыли, что Советский Союз располагает одним из сильнейших военно-морских флотов. С учетом потерь других стран сильнее нашего, пожалуй, только американский и японский флоты. А на Черном и Азовском морях мы обладаем абсолютным превосходством.
Начавший понимать замысел Верховного, маршал Егоров одобрительно закивал, но потом нахмурился и поинтересовался, какие силы намечается выделить на мариупольский десант. Сталин принялся выколачивать пепел из своего курительного агрегата, потом неторопливо набил трубку табаком из разорванных папирос «Герцеговина Флор». Наконец, обдумав ситуацию, произнес неуверенно:
— Сделайте расчет сил и средств. Возможно, придется отменить крымский десант. Кроме того, пока Рябышева совсем не отрезали, надо будет, перебросить побольше сил в Таганрог и пополнить Девятую армию.
На этом Сталин отпустил военных, поручив тщательно продумать предстоящую операцию, проработать детали, распределить задачи по рубежам и направлениям. И, разумеется, напутствовал Верховный, ни на секунду не забывать о катастрофе на Южном фронте, обо всех изменениях докладывать немедленно.
Проследив тяжелым взглядом, как закрывается дверь за уходящими военными, он повернулся к наркому внутренних дел. Тот подобрался, но Сталин махнул рукой.
— Сиди, не вскакивай, — разрешил Верховный и, покряхтев, присел на соседний стул. — Ты должен понимать, что в другой раз такая возможность переломить ход войны больше не подвернется. Мы не имеем права даже на малейшую ошибку.
Берия торопливо закивал, протер пенсне и проникновенно заверил:
— Чекисты сделают все возможное. На целую неделю перед началом наступления всему транспорту по ту сторону фронта паралич устроим. Такие диверсии организуем — пальчики облизать можно.
— Не то, — Сталин поморщился. — Диверсии само собой, как мацони с чесноком к хинкалу. Но ты и Меркулов должны сделать больше. Надо убедить ставку Гитлера, что мы собираемся нанести главный удар совсем в другом месте. Ты говорил, какие-то немецкие шпионы на вас работают.
Уяснив идею вождя, нарком внудел хохотнул и подтвердил, что в его ведомстве, как в Греции, есть абсолютно все. Немало агентов абвера из числа пленных солдат и командиров Красной Армии после переброски на советскую территорию были арестованы либо сами явились с повинной. Некоторые из них исправно работали под управлением сотрудников госбезопасности, регулярно радируя в немецкие разведцентры шифровки с качественной дезинформацией.
