Провожаемые аплодисментами и восторженными криками, мы вернулись в тот же эркер. Я подвинул Ирине кресло, сел рядом, снова тормознул лакея. Брют из ведерка со льдом на мгновение перехватил глотку.
– И как?
– Великолепно. Давно я тебя таким беззаботным и раскованным не видела.
– Значит, на самом деле все заботы позади… Сейчас еще на несколько минут отлучусь – и все…
Ирина расцвела улыбкой и помахала мне рукой.
«Плохо, ох, плохо», – подумал я, ответно улыбнувшись.
Бывали и раньше такие моменты в жизни, хотя бы и в Никарагуа. Русские, кубинские, местные товарищи обожрались рома сверх человеческих возможностей, а у меня сторожевой пункт в мозгу бдит. Щеки уже почти парализованы, а если надо – строевой шаг могу изобразить и нагрянувшему начальству доложить как положено. Язык работает, мозги тоже. Разве что запах никуда не скроешь…
Наверняка Арчибальд с Антоном или Арчибальд персонально учинили такую волну беззаботности, накрывшую всех с головой.
Прощальный подарок или?..
Я было хотел сосредоточить имевшиеся у меня возможности, чтобы хоть Ирину вывести из странной «зоны поражения», а потом внезапно решил – зачем? Вдруг именно такого ей не хватало много-много лет?
Были в жизни случаи, когда кому-нибудь надо оставаться трезвым, отнюдь этого момента не демонстрируя. Пусть пока бал длится. Потребуется, свечи погасить успеем.
Я заодно подумал, что так же, как мы устранили один парадокс, Арчибальд, наверное, исходя из самых лучших побуждений, устраняет другой.
Огромное наслоение проблем, эмоциональных перегрузок, не по себе взятых тяжестей. Бывало, подрабатывал я грузчиком на вокзалах, в студенческие времена. Стипендия – двадцать восемь рублей, а здесь за полдня столько же. Таскал сорокакилограммовые мешки с рассвета и до заката. Шестидесятитонный вагон на четверых. Надрывался, ноги дрожали, и спина разламывалась, а таскал. С первого и до последнего. И ничего!
Вымывшись в душе, сидя в скверике с напарниками, глотая из горлышка «Портвейн-15», заедая шоколадом и смоля «Шипку», рассуждая на всем интересные темы, оклемывался довольно быстро. Сил хватало на другой день идти на первую пару к восьми утра и с гордостью вспоминать собственный героизм, особенно когда в кармане еще остаются две нерастраченные десятки. Месяц жизни…
Ну да, все верно. Я бы, затевая такую хохмочку (если действительно здесь присутствует некий злой умысел), знаете что сделал? То же самое. Идеально – вызвать у Ирины и Берестина непреодолимое желание совершить то, что у них, кажется, ни разу не получилось. Или получилось, только я не знаю. Опять свести Сашку с Ларисой. С кем Басманова? А если с Натальей Воронцовой? Белли – с Анной, тем более я уже несколько раз обращал внимание, что он на нее посматривает. И ничего странного – девушка красивая и единственная для него здесь ровесница и современница.
Остальное можно варьировать в любых соотношениях. Совсем немного постараться, и «свальной грех» в общем помещении всех со всеми можно организовать, и всем, уверен, до утра понравится. А что случится после этого… Мне понятно. В той глубочайшей депрессии и адреналиновой тоске почти любого бери голыми руками. Пообещав, например, стереть у кого нужно ненужные воспоминания. Или хотя бы подкорректировать. Воспоминания и кое-что другое.
…Вообще сейчас атмосфера напоминала таковую в большой студенческой компании при встрече Нового года. Часов после двух-трех иногда начиналось… Лично мне известен случай, когда весьма приличная девушка наглоталась таблеток после того, как жених, не вовремя протрезвевший, совершенно случайно застал ее в непотребном виде за еще более непотребным занятием.
– Только ты никуда не уходи. Подожди меня здесь, – попросил я Ирину, вспомнив, как она почти поддалась на гипноз Дайяны. И напрягся, изо всех сил стараясь не переубедить даже, просто ввести ее в состояние безразличия и усталости от шумного веселья. Мне бы очень не хотелось, чтобы она сейчас растормозились сверх приемлемых мною пределов. Ох, как жаль, что нет у меня при себе Сашкиных препаратов.
Зато есть сам Сашка!
А ну, сюда его. Вон, устроился в уголке, благодушно улыбаясь, потягивая винцо из бокала. К счастью – в полном порядке. Происходящее его только забавляло, не более.
– Как тебе все это нравится? – осведомился я, когда он поймал взглядом мой жест и вышел в коридор.
– До поры вроде ничего, но теперь, кажется, начинается перебор. Игры Диониса, он же Вакх. Оттянуться народу полезно, но не до такой степени! Нечто подобное я наблюдал в харьковских богемных салонах, так там публика, по довоенной питерской моде, кокаинчиком баловалась.
– Арчибальд?
– Хорошо, если он. А если что-нибудь другое?
– Пошли!
По дороге мы прихватили и Антона.
Арчибальд с профессором продолжали беседу, которой оба были искренне увлечены. Кирсанов при ней присутствовал «за болвана», слушая, далеко не все понимая, но, в пределах своей компетенции, мотая на ус. Ему в любом случае с ними работать, так нужно разобраться в теории, пусть и в общих чертах. Маркса он тоже от корки до корки не читал, но с эсерами и эсдеками на понятном всем языке говорить легко научился.
Наше появление, резкое и демонстративно шумное, нарушило душевную атмосферу.
Антон остановился у двери, опершись спиной на косяк, по его виду мне показалось, что сейчас он будет на моей стороне. Хотя бы тактически.
Кирсанов, нюхом уловив, что в воздухе искрит, сразу подобрался. Удолин взглянул на нас с неудовольствием, помешали, мол, конструктивному и увлекательному разговору.
Один Арчибальд сохранял безмятежность.
– Вы чем-то недовольны? – спросил он, ни к кому специально не обращаясь.
– Есть маленько. Что за цирк ты устроил? Химические средства или прямое мозговое воздействие? Советую прекратить прямо сейчас, – сказал я, как мог решительно и даже слегка угрожающе.
– А что вам не понравилось? Ваши друзья хотели веселиться, мне показалось – именно так. Отбросив условности. Я говорил вам, что не читаю прямых мыслей, если не сканирую личность целиком, как было с вашей Натальей, но уж в искусстве чувствовать настроения мне нет равных! Поверьте, никто из гостей не испытывает внутреннего протеста. Наоборот, общепринятые условности оказывают негативное давление на подсознание. Помните, ваш поэт писал: «Хочу быть сильным, хочу быть смелым, хочу одежды с тебя сорвать…»? К женщинам это тоже относится. Беретесь утверждать, что и вы с Александром в глубине души не имеете подобных желаний? Да, конечно, понимаю, у вас мощная самодисциплина, подкрепленная чувством ответственности за Братство в целом и каждого его члена. И тем не менее… Если ваши женщины только и мечтают – с себя сорвать… А, вот, одна уже начинает…
