От услышанного сидевший рядом Николай, часто и нервно куривший, испытал прежде всего оторопь. Слишком невероятно это выглядело с точки зрения нормального человека. Зато Юрий отнёсся к этому адекватно. По поводу нравственных качеств англичан он никогда не заблуждался. И в диверсионной школе его учили именно этому: «Враг хитёр и коварен, только тем и занимается, как выдумывает самые невероятные сценарии. А мы должны быть всегда начеку и помните поговорку насчёт хитрости и винта». Следовательно — «какою мерою меряете, такою и отмерится вам».
Всех подробностей староста, он же Кирилл Любавин, бывший житель подмосковных Мытищ, завербованный английской разведкой четыре года назад, конечно, не знал. Не того полёта птичка. Но он имел отношение к какому-то секретному институту, где занимались методиками волнового воздействия на человеческую психику. После прошлогодних беспорядков в Москве, для которых как раз и использовалась аппаратура из НИИ, где трудился Любавин, ему удалось не попасть в руки российской контрразведки и через Финляндию бежать в Англию. Там его не оставили вниманием, определили не очень большое, но достаточное жалованье, а недавно даровали и гражданство. Теперь уже с полным основанием его зачислили в штат одного из подразделений британской разведки и недавно это самое задание поручили.
Отставной штабс-капитан морской пехоты ТОФ Бекетов снова ощутил себя на службе.
— Это что же — какого-никакого, а офицера послали надзирателем за полусотней эмигрантов, которым так и так с корабля деваться некуда?
— Нет, конечно. Дело совсем в другом…
Как Юрий и подозревал, никакого Фуншала для них не будет, значит, надежды на скорый побег развеялись, как дым из одноименного популярного танго. Эскадра туда действительно пойдёт (и агент был крайне удивлён, что его «подопечные» об этом знают), но уже без команды волонтёров. Сегодня или завтра назначено рандеву со специальным, теперь уже чисто гражданским судном, куда их и перегрузят. Но уже в таком состоянии, что сопротивляться никому в голову не придёт, все с радостью станут выполнять любые приказы. Для этого, мол, на крейсере есть особые специалисты и аппаратура, превращающая людей в нерассуждающих роботов. О подобных вещах в школе диверсантов Юрию рассказывали, но вскользь и без подробностей.
О масштабах и цели нынешней «подлянки» Любавин не знал. Всей операцией заправляет высокопоставленный чин, имеющий привычку в каждый конкретный момент и каждому исполнителю сообщать только касающуюся лично его часть задания, и в одиночку составить целое из обрывков приказов и инструкций никак невозможно. Известно только, что всем причастным велено провести все подготовительные мероприятия в течение ближайших суток.
— Ну и какими же будут ближайшие?
— Нам выдали спецпрепарат, по особой команде его нужно высыпать в бачки с питьевой водой. Это так называемая «премедикация», приведение организма в состояние наибольшей чувствительности к волновому воздействию…
— А вдруг кто-то пить не захочет? Случайно.
— Все захотят. В пищу будут добавлены специи, вызывающие сильную жажду…
— Все предусмотрели, падлы, — сказал Карташов, испытывая сильное желание заехать пару раз предателю в зубы. Просто так, для разрядки. — И где же ваш препаратик?
— В кубриках. Мой — в боковом кармане сумки. Где у других — не знаю.
— Без него что, внушение совсем не подействует?
— Подействует, только неизвестно, на кого как и в какой степени. Это как с водкой: один песни петь начнёт, второй — драться, третий — в петлю.
— Аппаратура где установлена, кто ею управляет, где старший по операции живёт?
Любавин сообщил всё, что знал. Раздетого, связанного и с кляпом во рту, агента затолкали в пустой железный рундук и начали думать. В его костюм облачился Бекетов. Немного тесноват, но в целом сойдёт. Спрятанная за подкладкой внутреннего кармана картонка, закатанная в целлофан, заверенная печатью и неразборчивой подписью, позволяла предъявителю, мистеру Киру Любину (примитивный народ англосаксы, простейших слов выговаривать не умеют, вот и сокращают всё, даже иностранные имена до одного-двух слогов), пребывание на HMS[109] «Гренфилд» и свободное по нему перемещение, с правами офицера службы «М-6», что было весьма кстати. Диверсанту труднее всего проникнуть на объект операции, а если он уже там — девяносто процентов дела сделано. Отход после акции — отдельный разговор, до него дожить надо.
— И с чего мы начнём? — обратился он к Николаю и Егору, отозванному с поста. Его «пацаны» здесь были без права голоса, исполнят, что старший брат скажет.
— Да с чего угодно, — засмеялся Карташов. — Мы же здесь теперь как зрячие в стране слепых. Особенно в низах. Взорвать крейсер, особенно с твоей бумажкой и нашими пятью стволами, — делать нечего. Только людей жалко. А шантажировать можно. И капитана в плен взять не очень трудно.
— А потом парней из кубрика на палубы выпустить… — продолжил Егор.
— Можно, но не пойдёт, — охладил пыл товарищей Бекетов. — Если б мы одни шли. А тут в ордере ещё три крейсера. Боюсь, что раз такая игра пошла, их шантажом не испугаешь. Потопят, на хрен, коробку вместе с нами и своими. Что им терять? Поэтому давайте перекусим, чем имеем, и вздремнём до утра. Потом дальше думать будем…
Тут Бекетов правильно решил. Ночь выдалась уж больно длинная да нервная. Глаза слипались, и устали все по трапам, коридорам и отсекам лазить, а ели последний раз часов двенадцать назад. Судя по долготе, на которой они находились, до рассвета оставалось чуть больше двух часов. Поели, допили, что оставалось, и устроились спать, подстелив предусмотрительно захваченные из кубрика одеяла. Мешки и сумки — под головы. Хорошо, снаружи почти тропики, и было не холодно. Часовых решили не выставлять. Если кто появится — непременно загремит задрайками, тут его и встретят. Заснули разом и, сами того не ожидая, проспали почти шесть часов.
Операция «Дискрешен»[110] задумана была неплохо и хорошо технически оснащена. Участвовал в её разработке адмирал Гамильтон-Рэй со своим «Комитетом нестандартных операций», а в оснащении и обеспечении — сам господин Боулнойз. Он же и представил адмиралу специалистов по обслуживанию и боевому применению аппаратуры, на которую возлагались главные надежды. Руководитель технической группы, мистер Майкл Френч, человек явно штатский, по предложению Арчибальда получил временное звание коммандера[111] инженерной службы, для маскировки и повышения авторитета среди настоящих моряков. Его инженеры и техники тоже носили нашивки от уорент-офицера до лейтенанта. Полномочия каждого из них были настолько велики, что даже командиру «Гренвилла» они подчинялись только в вопросах внутреннего распорядка. И сам адмирал Хиллгарт вынужден был сначала согласовывать свои решения (связанные с использованием «радиокомплекса Зироу») с Френчем и лишь потом отдавать приказы. Это ощутимо задевало самолюбие адмирала, но он тем не менее понимал, что действительно невозможно вмешиваться в действия старшего артиллериста, к примеру, имея только юридическое образование. И наоборот тоже.
