Сказав это, я неожиданно понял, что так оно и было.
Настоящий Андрэ де Монгель, таившийся где-то на дне моего собственного разума, молчаливо согласился со мной: да, деньки действительно были счастливыми.
Тортоса расположена на берегу реки Эрбо, километрах в двадцати от места, где Эрбо впадает в Средиземное море. Нечего и говорить, что этот город является значительным торговым центром. А это значит, что воняет он вдвое больше, чем обычный город этого времени.
Перед трактиром, где должна была состояться встреча с Толстяком, мы поручили лошадей подбежавшим конюхам, после чего степенно вошли в общий зал. На Ги был его обычный прикид: белая туника и белый плащ с красным крестом. Под туникой – кираса толедской работы. На мне были доспехи Бенедикта де Бале. Из оруженосцев тамплиера нас сопровождал только Анри. Рено остался в замке – по моей просьбе. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь занялся сбором последних слухов о том, чем сейчас заняты Альфаро, король Педро и мавры, с землями которых граничило графство Кориньи. А также чтобы кто-нибудь присмотрел за Алонсо. В моё отсутствие тот мог выкинуть какую-нибудь глупость. Например, отправиться в своё комендантство.
За широким столом сидело несколько человек. Один из них, лысеющий увалень лет пятидесяти, неторопливо поднялся. Остальные последовали его примеру.
Я протянул руку увальню. И не ошибся.
– Хайме из Кольменара, – представился он, с некоторой осторожностью пожимая мне руку. Возможно, боялся раздавить. Моя отнюдь не девичья ладонь просто утонула в его грабле.
– Я – сьер Андрэ де Монгель.
– С прибытием. Яго, освободи господам место.
Названный человек забрал своё оружие со скамьи на которой сидел, и молча встал позади Хайме. Судя по цвету его кожи и волос, в его жилах сарацинской крови было больше, чем европейской.
Мы уселись на освободившуюся скамью. Анри безмолвно маячил за нашими спинами.
Двое людей, сидевших слева и справа от Хайме и, соответственно, справа и слева от нас с Ги, оказались командирами тех самых двух банд, которые были необходимы нам, чтобы добрать до минимума, требуемого для начала военных действий против Альфаро.
Некоторое время мы торговались. Говорили мы в основном с Хайме – два второстепенных командира помалкивали, признавая первенство Толстяка, и всего лишь бдительно следили за тем, чтобы их отряды были приняты на условиях не худших, чем условия отряда Хайме. С Хайме было трудно торговаться. Он вёл свою речь неторопливо и весьма уверенно. Я изучал предводителя наёмников, а он изучал меня. Не могу сказать точно, в чью пользу вышел общий счёт. Наверное, в его. Простецкое выражение его лица оказалось превосходнейшей маской, ничего не говорящей о его собственном отношении к тем или иным вопросам.
Хайме на пальцах объяснил, сколько они хотят, почему и за что. Это было больше того, что мы намеревались им дать.
Я не умел вести дела подобного рода. В том, что касалось расценок, я не мог сказать, где Хайме говорит правду, а где он сознательно слегка задирает планку. Спорить с ним было бесполезно: он разбирался в подобных вопросах куда лучше меня. При таком раскладе мне оставалось только упереться рогом в землю и твёрдо стоять на месте. Благородные люди не торгуются... Значит, вас не устраивают мои условия? Очень жаль. Кое в чём могу уступить – например, в том, что касается доли от предполагаемой добычи, но не в основных условиях договора.
Хайме снова выдвинул свои доводы. Я повторил свои. Так продолжалось до тех пор, пока мы друг друга не утомили и не сошлись на некой приемлемой середине. Среднее жалование солдату выходило меньше того, о котором мы говорили в самом начале, но зато в случае успешного завершения военных действий моих подручных ждал весьма крупный приз. Что автоматически делало их заинтересованными сторонами в том, чтобы замок моего врага пал, и пал как можно скорее.
Оставалось только надеяться, что у Альфаро отыщется достаточно золота, чтобы я смог расплатиться и с наёмниками, и вернуть заём евреям. А если золота не будет? Ну, допустим, с наёмниками я уж всяко сумею расплатиться. А как быть с Иосифом? Придётся седлать коня, покупать новое копьё и скакать к месту ближайшего турнира – и не заработать славу, а из куда более прагматических соображений. И играть в русскую рулетку, надеясь, что остальные профи, участвующие в состязании, не убьют, не покалечат, или – что в такой ситуации хуже всего – сами не вышибут меня из седла, а потом потребуют выкуп за коня и оружие.
Хайме не слишком огорчился, узнав, что платить ему – по крайней мере, поначалу – будут французской монетой. Золото и серебро – оно везде золото и серебро. Поинтересовался только, не располагаем ли мы местной валютой. Ну если нет – так нет.
Естественно, и Хайме, и Родриго Пуэро, и Санчо из Вильябы – так звали двух других командиров – интересовало, с кем я собираюсь вести войну. И они обеспокоились, когда я отказался отвечать на этот вопрос.
– Узнаете в своё время. Я не хочу, чтобы завтра об этом болтало пол-Испании.
Такой ответ их не слишком устроил, но качать права никто не стал. Поскольку я платил, я и музыку заказывал.
* * *
...По возвращении в замок я отыскал Жанну. Она любезничала с каким-то конюхом на заднем дворе. Увидев меня, почему-то перепугалась и покраснела.
– Иди-ка сюда.
Отыскав место, где нас никто не мог подслушать, я остановился и пристально посмотрел на девушку. В больших, широко раскрытых глазах Жанны любопытство перемешивалось с затаённым страхом. Ничего хорошего от любых перемен в своей жизни она не ждала.
– Я собираюсь отправиться в гости к одному барону, – начал я, – и хочу, чтобы ты поехала со мной.
Она безмолвно опустила голову. Ни возражений, ни вопросов.
– Мне нужна твоя помощь.
Безразличие и боязнь перед будущим исчезли. Зато любопытство так и загорелось в её глазах.
– Этот барон, Фернандо де Грасиане, – один из вассалов графа Альфаро, – сказал я. – Я хочу склонить его выступить со мной против графа. Но видишь ли, в чём дело... Когда мы с ним беседовали в первый раз, он сказал кое-что, что теперь заставляет меня предполагать, что Альфаро... ммм... околдовал его так же, как и многих других своих людей. Так же, как он пытался с Алонсо – помнишь, тот рассказывал? – но с Алонсо почему-то у него ничего не вышло... По виду Фернандо не скажешь, что он вообще способен бояться. Но когда он говорил о своём синьоре, в его голосе был страх. Ужас. Совершенно неестественный для рыцаря и воина. Я хочу, чтобы ты избавила его от этого... ммм... от этого заклятья.
Жанна снова потупила взгляд и тихо стала перебирать завязки собственного пояска.
– Не знаю... Наверное, у меня не получится...
