Нет, я возможностям и осведомленности «сарафанного радио» удивляться не перестану, наверное, никогда!
— Да вот под такую вот «трубу», — я достал из глубокого кармана брюк «горки» ПБС, — надо чехольчик подобрать на РПС. Цвет — «олива».
— Да помню я твою «систему», чай не склеротик еще! — сварливо отзывается дед Тимоха. — Так, погоди, что-то похожее у меня было.
С тихим бубнением он закапывается куда-то под прилавок и через пару минут выныривает из таинственных недр с каким-то подсумком в руках.
— Вот, Миша, глянь. Это из комплекта для стационарной охраны объектов… Для ВОХРа, короче, поясной подсумок для большого фонаря. Ну-ка, примерим…
Да уж, вот что называется «глаз-алмаз»: глушитель вошел в чехол почти как влитой, ну, может, самую малость внутри болтался. Но люфт точно не больше пары сантиметров был, так это наоборот хорошо — вынимать удобнее будет. Зато по длине — просто идеально.
— Ага, — удовлетворенно улыбается Старосельцев, — как под него шился! А где ж ты такой игрушкой разжился-то, Мишаня? Я таких, считай, года с двадцать пятого, наверное, и не видал.
— Ничего, Тимофей Владимирович, думаю, скоро еще увидишь.
Отдав три серебряных рубля за подсумок и распрощавшись со Старосельцевым, выдвигаюсь к конечной точке своего сегодняшнего маршрута — гаражу Комендатуры. Там у меня дело было самое что ни на есть шкурное — максимально подготовить свой горячо любимый УАЗ к любым возможным в пути неожиданностям и неприятностям. Разговор со старшим техником у нас вышел долгий и обстоятельный. Если вам когда-нибудь расскажут об армейском зампотехе или старшем технике, у которого где-нибудь в далеких закутках склада не притырены «лишние», нигде не числящиеся ЗИПы, запчасти, инструменты, бочки с горючим и прочие железяки, которые он по своему желанию и для своей выгоды может использовать в любой момент — не верьте. Таких просто нет. Но при этом есть две разновидности этих граждан — хорошие и плохие специалисты. У плохих все это — банально своровано и первая же непьющая и не берущая на лапу ревизия такого деятеля возьмет за цугундер и отправит под суд за хищение и превышение полномочий. У хороших — вся отчетность будет бить копейка в копейку, литр в литр, грамм в грамм, но излишки все равно будут. По волшебству, наверное… Степаныч явно относился к числу хороших специалистов. Плохого, учитывая специфику Терского Фронта, давно не то чтобы посадили, а скорее просто расстреляли. Степаныч же умудрялся и гараж, и всю вверенную ему технику содержать в образцовом порядке, и все команды и приказы командования выполнять точно и в срок, но и себя не забывал. Что лично мне было весьма на руку. Гараж я покинул пешком и «облегченным» на две золотые монеты. Зато к завтрашнему вечеру на моей «ласточке» гарантированно появятся бронированные вставки в полу, дверях и спинках сидений, ячейки с четырьмя патронными коробами-«двухсотками» к ПК под задним сиденьем, так чисто на всякий случай, (правда, без пулеметных лент и патронов, но это уже из другой оперы). А в «собачнике», борта которого тоже будут изнутри обшиты тонкими бронелистами, сделают крепления для четырех запасных двадцатилитровых канистр под бензин (канистры в комплект входят, а вот за бензин придется доплатить отдельно). Нет, приятно все-таки иметь дело с профессионалом!
А солнце, меж тем, уже уверенно клонилось к закату. К счастью, дел у меня почти не осталось. Разве что, вернувшись в «Псарню» отыскать там Убивца и передать ему флешку от фотоаппарата, предварительно удалив с нее фотографии «Оборотней» и их чернокожего командира-инструктора. Это купцам видеть точно ни к чему. А Исмагилов на свой ноутбук эти фото все равно еще прошлой ночью скопировал. Так что, у кого надо снимки уже есть, а мне они не сильно-то и нужны, не такая уж «добрая» это память. Все вышеозначенное я и сделал сразу после возвращения в гостиницу, которую уже давно про себя называю домом. Костя поблагодарил и пообещал вернуть флеш-карту уже завтра утром. Оказывается, он уже успел договориться о встрече с «заинтересованными лицами» утром, пока я отсыпался после трудов праведных, и сегодня поздно вечером они собираются в доме одного из купцов.
— Со мною прогуляться не хочешь? — предлагает Костя.
— Нет, ни к чему это. Им не моя рожа нужна, а результаты нашей, заметь, именно нашей, а не моей деятельности. Все это вытворяют не конкретные Миша и Толя, а героические парни из твоего отряда. А которые именно — не важно. У тебя все на такое способны. Просекаешь?
— А то! — соглашается тот. — Ведь нанимать-то, ежели что, тоже весь отряд будут, ну, на крайняк, его часть, а не просто двух отморозков.
— Вот именно. Опять же, ты в курсе, что нас с Толей Костылев с Исмагиловым отсель убирают на пару месяцев, от греха? А то уж больно нездоровые шевеления вокруг наших персон начались.
— Да в курсе. Комендант звонил пару часов назад Кузьме, а тот мне рассказал. Обидно, с одной стороны, но, в целом — правильно. Опять же, еще недели две, и в горах вам все равно делать будет нечего. А дел вы таких наворочали, что этого «имиджу» нам, думаю, до весны за глаза хватит. Сегодня-то кадры стоящие?
— Угу, — хохотнул я. — На всякий случай пару ведерок или тазиков в совещательной комнате приготовь, для особо впечатлительных, чтоб ковры не портить…
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Просто разделочный цех на скотобойне. Ей-богу, не хотели, само получилось!
— Ню-ню, — скептически хмыкнул Убивец. — Так я и поверил… Белые и пушистые Миша с Толей… Ха-ха три раза. Ладно, спасибо за флешку, побежал я. А ты на ужин топай живее. Сегодня бараньи ребрышки, остынут — не такие вкусные будут.
Перекусив вместе с уже проснувшимся и приведшим себя в порядок напарником и впрямь, чудо какими вкусными бараньими ребрышками с острым соусом, я оставил Толю в компании Шурупа, Коваля и нескольких кружек пива, а сам двинулся на задний двор, чистить автомат. Мой вчерашний инструктаж Толик явно понял и за ужином на вопросы наемников о прошедшей операции отвечал охотно, с шутками-прибаутками, но без особой конкретики. Да, сходили удачно, повоевали малость, а трофеев не принесли, потому как задача другая была. А за ее выполнение деньги платят, вот и не стали лишнего жадничать. Молодец, парень, учится не болтать больше, чем необходимо.
А когда на улице уже совсем стемнело, я пошел в гости. К кому, думаю, объяснять не надо. Солнце мое голубоглазое сейчас мне и так, наверняка разгон устроит за то, что я уже сутки как вернулся, а к ней только зашел. Ну, да ладно, от нее я и не такое с радостью стерплю!
Ошибиться в предположениях было неожиданно приятно. Никаких упреков, никаких претензий, просто, прижалась ко мне ласково, а на враз ставшие какими-то путанными и неубедительными объяснения о множестве самых разных и срочных дел, на которые и ушел весь день, только молча кивнула. Вот что значит — дочь боевого офицера! Все понимает. Повезло мне с ней, ох, повезло! А потом мы снова сидели обнявшись в беседке, ее голова доверчиво лежала у меня на плече, и говорили о чем-то, не помню толком о чем, но на душе от этого разговора становилось светло и радостно. Как же мне хорошо рядом с нею!
