Но после лечения начались другие пытки.
Под руководством опытных инструкторов Николай учился прыгать с парашютом, работать с рацией, стрелять вслепую и убивать голыми руками. Долго, до седьмого пота, до уже новых кошмаров по ночам — непреодолимой полосы препятствий, нераскрывшегося шелкового купола… Он считал, что его готовят для заброски в тыл красных, но его готовили к другому. К совсем другому.
Преодолев тысячи километров над Европой, Черным и Каспийским морями, Средней Азией, Китаем и Монголией, мощный самолет «Люфтваффе» никем не замеченным вошел в воздушное пространство Советского Союза, чтобы сбросить группу парашютистов в неприметном районе тайги близ Кедровогорска. Освободился от своего груза и тут же отвернул к юго-востоку, чтобы немного погодя благополучно приземлиться в оккупированной японской армией Маньчжурии. Ныне называемой Империей Маньчжоу-Го.
А днем позже проводник, откликавшийся на имя Николас, вывел группу через мелкое болото к невысокой горной гряде.
— Здесь оно, господин штурмбаннфюрер, — доложил Мякишев командиру одного из спецподразделений «СС», выполняющего личный приказ Гиммлера. — Вон, видите, щель в скалах. Только через эту дырку и можно в Запределье попасть.
— Хорошо, — кивнул эсэсовец. — Йохан, Густав, проверьте-ка, что там.
Крепыши в пятнистом мешковатом камуфляже взобрались на кручу за несколько минут. Что им был лишний десяток метров крутого подъема? Они в сорок втором устанавливали флаг со свастикой на вершине русского Эльбруса! А еще до войны карабкались с прославленным Генрихом Харером[36] на отвесную стену Айгера в Альпах, готовились с ним же покорить Гималаи… Помешала война.
— Пусто тут, — высунулся один из альпинистов из пролома несколькими минутами позже. — Но люди тут были, это точно. Поднимайтесь сюда!
Вниз полетела, разматываясь на лету пружиной, легкая веревочная лестница.
— Пока что вы не соврали, Николас, — улыбнулся штурмбаннфюрер Лемке, поднимая с каменистого пола стреляную гильзу, тронутую зеленью. — Если так пойдет и дальше, смело можете рассчитывать на железный крест. По возвращении, конечно. Курт, Карл — проверьте тот конец ущелья. Только осторожно — оружие держать наготове.
— Нет тут никого, господин штурмбаннфюрер, — покачал головой Николай. — Были бы — здесь бы пулемет стоял. Мы, когда уходили отсюда…
— Много слов, Николас. Курт, Карл — вперед.
Эсэсовцы не успели далеко углубиться в теснину — взрыв был негромок, не страшнее хлопушки, но осколки в каменном мешке — страшная штука.
— Я пристрелю вас, Николас! — потрясал «вальтером» под носом у проводника Лемке, не замечая, что у него самого по лбу струится кровь. — Почему не предупредили нас о минах?
— Откуда я знал?! Когда мы шли здесь — никаких мин не было!
Немец остыл так же быстро, как и воспламенился: горячность не самая лучшая черта для истинного арийца, это для всяких унтерменшей вроде итальяшек. Да и отряд сократился всего на двух убитых и двух раненых. Один — легко, а второй… Ладно — это потом.
— Я сам виноват, — офицер похлопал взволнованного проводника по камуфляжному плечу. — Надо было предвидеть. Зато теперь мы точно знаем, что впереди никого нет — нас бы давно перестреляли как куропаток. Вперед. Ты поведешь нас, Николас.
Что оставалось делать Мякишеву? Только молиться, чтобы впереди не оказалось новых сюрпризов…
Им повезло. Сократившийся отряд вышел из устья Врат целым и невредимым.
Запределье встретило непрошеных гостей влажной теплой моросью, тогда как снаружи стоял холодный и яркий осенний денек. Здесь же — ни одного желтого листа.
— Ну, что скажете? — обратился штурмбаннфюрер к «представителю заказчика» — одному из двух ученых, взятых в экспедицию по настоянию Гиммлера.
— Трудно что-либо сказать с уверенностью… — один из очкариков посмотрел в низкое, сочащееся влагой небо. — Возможно, это просто-напросто климатическая аномалия… Котловина имеет свой микроклимат, отличный от окружающего…
— Вы говорите ерунду, Готлиб, — возразил второй ученый, разглядывая через карманную лупу веточку, сорванную с дерева. — Никакая аномалия не позволит выжить в условиях сурового климата Сибири субтропическим растениям. Мы действительно попали в Затерянный Мир! Не удивлюсь, если из-за тех деревьев сейчас появится живой динозавр!
Ученые вступили в жаркий спор между собой, и штурмбаннфюрер махнул на них рукой.
— Хорошо. Оставайтесь пока здесь и изучайте ваши травки. Заодно покараулите раненых. А мы втроем прогуляемся немного.
Очкарики даже не заметили, кажется, ухода начальства…
— По этой тропинке не ходили уже несколько лет.
— Выясним, выясним…
Маленький отряд миновал огромное дерево, росшее на берегу, и углубился в лес, стараясь идти посредине старой, заросшей просеки и внимательно смотреть под ноги — мины могли быть и тут. Впереди шел Мякишев, за ним альпинист Йохан и замыкал цепочку штурмбаннфюрер.
— Тишина какая вокруг, — сказал Лемке и замолчал, должно быть наслаждаясь свежим воздухом и ароматом мокрой листвы.
— О, да, как я согласен с вами!
Йохан обернулся, но позади никого не было. Только медленно распрямлялась примятая его ботинками лесная трава.
— Где он, скотина? — крепкая рука подтянула полузадушенного Николая к самому лицу Йохана. — Отвечай, русская свинья!
— Я не знаю… — пролепетал Мякишев. — Понятия не имею, куда он делся!
Немец отпустил его, понимая правоту проводника: тот шел впереди и не оборачивался, поэтому никак не мог видеть, что случилось у него за спиной.
— Возвращаемся назад! — Йохан нервничал, постоянно озираясь вокруг и держа палец на спуске автомата. — Может быть, штурмбаннфюрер решил вернуться…
— Да, да… Я только отлучусь на минутку… — Николай красноречиво помялся. — Сил нет терпеть.
— Иди, свинья, — сжалился немец. — Но только за те кусты и на минуту. Дай сюда автомат!
«Куда он денется? — думал бывший альпинист, стараясь держать под прицелом все вокруг. — Без оружия, в лесу… Он боится не меньше нашего…»
Что-то неимоверно тяжелое рухнуло на спину, клещами сдавило горло, трава и кусты бешено провернулись перед глазами и все потухло. Йохан не успел даже выстрелить…
«Хрена с два, — думал Мякишев, пробираясь сквозь мокрые кусты к знакомому месту. — Вернусь я к вам — держите карман шире!.. Откопаю золотишко, отсижусь в лесу, пока уберетесь восвояси… Мне не привыкать…»
Знакомое дерево он приметил издали, с бьющимся сердцем обошел вокруг и не заметил никаких следов того, что его тайник раскапывали.
