— Так точно, Михаил Рудольфович. Вопрос: а «поплавок» мы тоже на абордаж брать будем?
— Давайте сначала разберемся с этим вспомогательным крейсером. Если все будет спокойно, то потом можно и «поплавок» осмотреть. Но сначала — вернетесь на «Косатку». А там решим.
Переговорив по поводу непосредственно «абордажа», вызвал обоих комендоров. Когда унтер-офицер и матрос предстали перед командиром, то и они, и Померанцев были сильно удивлены последовавшим вопросом.
— Братцы, вы в упор стрелять можете?
— Как это — в упор, ваше высокоблагородие? С какой дистанции?
— С одного-двух кабельтовых, а то и меньше.
— Так точно, могем! Но по кому же с такой дистанции стрелять?
— По японским миноносцам. Дай бог, чтобы не пришлось. А пока к вам обоим вопрос: разберетесь в английской пушке?
— Так точно, разберемся, ваше высокоблагородие! Чай, не радиотелеграфная установка и не дизель-мотор. Орудие — оно и есть орудие.
— Тогда слушайте свою задачу. Высаживаетесь вместе с досмотровой партией на «японца». Находите кранцы первых выстрелов. Заряжаете все орудия, какие возможно, и ведете тщательное наблюдение за морем. В случае появления японских миноносцев подпускаете их как можно ближе. Помните, вы должны попасть с первого же выстрела. Японский фугасный снаряд с шимозой в корпус миноносца — этого ему хватит, чтобы лишился хода. Если никто не появится, наше счастье. Если появится, Андрей Андреевич, постарайтесь уйти быстро и без шума. Если без шума не получится, то подпускайте японцев как можно ближе и стреляйте. Помните, времени на второй выстрел у вас может не быть. Поэтому права на промах у вас нет.
— А если крейсер появится, Михаил Рудольфович? Что мы ему сделаем?
— Не появится. Не станут японцы рисковать крупными кораблями, зная о присутствии «Косатки» в этом районе. А миноносцы нас не боятся. Я удивляюсь, почему эти сбежали. Ведь до них еще не должна была дойти информация о том, что они больше не являются для нас чем-то малопривлекательным. Поэтому ночью можно ожидать появление только миноносцев. Мы будем находиться несколько в стороне, чтобы не выдавать своего присутствия. В любом случае японцы сначала пойдут к своим судам.
— А как же наше орудие, ваше высокоблагородие? Ведь можно и из него по японцу ударить!
— Можно. И мы сразу откроем наше местоположение, а артиллерийская дуэль для нас очень невыгодна. Своего же корабля японцы не боятся и подойдут без опаски. Тем более, вас всего двое настоящих артиллеристов. Остальные вряд ли смогут попасть с первого раза по миноносцу, да еще ночью.
— Почему, Михаил Рудольфович? Мы постараемся.
Михаил удивленно оглянулся. Кроун, Колчак и Лондон, которые до этого шушукались в сторонке вполголоса, теперь молча смотрели на него.
— Простите, Николай Александрович, вы о чем?
— Да вот обо всем этом, Михаил Рудольфович. Может, задействуете нас с Александром Васильевичем и мистером Лондоном в этой операции? Все равно, мы на борту «Косатки» — балласт. А так можем пользу принести, мы английские орудия хорошо знаем. Наши комендоры могли бы на «Косатке» остаться и наше орудие, в случае чего, задействовать, а мы — в абордажную команду. Андрей Андреевич, вам при абордаже вражеского галеона два толковых канонира пригодятся? С вашего позволения, конечно, Михаил Рудольфович.
— Право не знаю, Николай Александрович. Приказывать вам идти на такое я не могу.
— Да что вы, Михаил Рудольфович, какие приказы?! Мы оба вызываемся охотниками в абордажную команду Андрея Андреевича в качестве канониров. И если появятся японские миноносцы, то не волнуйтесь, встретим. Хоть какая-то от нас польза на «Косатке» будет. Мистер Лондон тоже просит разрешить принять в этом участие, нам возле орудий поможет.
— Добро, Николай Александрович. Только все равно возьмите с собой оружие. Мало ли что…
И вот последние приготовления сделаны, «абордажники» проинструктированы, условные сигналы для связи оговорены. Команда на всплытие, и «Косатка» с шумом появляется на поверхности, стряхивая с палубы потоки воды. Михаил со старшим офицером и сигнальщиками выбираются на мостик и вглядываются в ночную темень. Но море пустынно. Кроме двух сильно поврежденных японских судов поблизости никого нет. Осторожно маневрируя электромоторами, «Косатка» подходит к оставленной японцами шлюпке. Благо ночь лунная и удалось не потерять ее из виду. Боцман Евсеев с двумя матросами уже суетятся на палубе, стараясь поймать шлюпку баграми. На мостике на всякий случай уже установлен пулемет и дежурят матросы с карабинами. Но опасения напрасны. Вот шлюпка уже под бортом, и вскоре раздается довольный возглас боцмана.
— Все в порядке, ваше высокоблагородие! Шлюпка цела и даже весла и фалини на месте!
— Добро, Иван Сидорович. Закрепите фалини на палубе, подойдем поближе к японцу. А то грести долго придется.
«Косатка» очень медленно, с соблюдением всех мер предосторожности приближается к вспомогательному крейсеру, неподвижно лежащему в дрейфе. Орудие на всякий случай заряжено и наведено на цель. Но пока все тихо. На палубе полузатопленного корабля не видно никакого движения. Несколько в стороне дрейфует покинутое судно-ловушка. Там тоже тишина и спокойствие. Очевидно, японцы на самом деле ушли, посчитав гибель вспомогательного крейсера неизбежной. Только плеск воды за бортом нарушает тишину. На всякий случай Михаил решил подойти на электродвигателях. Они практически бесшумные, и их невозможно услышать даже на небольшом расстоянии. И вот теперь «Косатка» тихо подкрадывалась к своей добыче.
Впереди приближался темный силуэт. В лунном свете хорошо видно, что вспомогательный крейсер по-прежнему стоит с заметным креном на левый борт и дифферентом на корму. Когда до него осталось порядка сотни метров, «Косатка» остановилась, и «абордажники» заняли места в шлюпке. Минута, и под мерные всплески весел шлюпка исчезает в ночи.
Все, кто стоит на мостике лодки, вглядываются и вслушиваются в ночную тьму. Ради этого даже не стали запускать дизеля. Но все тихо. На палубе японского судна уже несколько раз мелькнули огни — условным световым сигналом «абордажники» сообщили, что высадка прошла успешно. «Косатка» медленно кружит неподалеку, готовая в любой момент оказать помощь, но вокруг по-прежнему тишина. Плещет вода за бортом, лодка слегка покачивается на небольшой волне, поверхность моря освещена лунным светом, придающим ореол таинственности всему происходящему. Японские суда, как два безмолвных призрака, темнеют в ночи. «Косатка» же почти невидима, едва возвышаясь над поверхностью. Немирович-Данченко, стоящий рядом, не выдерживает и спрашивает вполголоса, чтобы не нарушать тишину.
