Отсюда, с кровати, я не видел того, кто находился на полу прохода. Анимаг в образе собаки сидел так, что никто не обращал на него внимания до тех пор, пока его не попросили превратиться. Похоже, последний год не пошел Блэку на пользу — он был таким же ободранным, худым и бледным, с грязными длинными волосами. Однако выражение его лица разительно отличалось от того, которое мне довелось увидеть в коридоре третьего этажа. Он больше не был одинок и загнан в угол. Сейчас все вокруг него были друзьями.
Точнее, почти все, потому что на лице Снейпа при встрече со своим старым врагом не отразилось никакой радости. То же можно было сказать и о Сириусе.
Я прислонился к подушке, наблюдая за тем, как Снейп и Блэк с отвращением пожимают друг другу руки, как Дамблдор просит Блэка собрать какую-то старую команду (фамилия Флетчера немного меня насторожила, но мало ли в Британии Флетчеров), как Блэк превращается обратно в собаку и покидает больницу. Наконец, очередь дошла и до Снейпа.
— Северус, — Дамблдор повернулся к Снейпу, — вы знаете, о чем я хочу вас попросить. Если вы на это готовы…
— Готов, — ответил Снейп.
Еще ничего не произошло — директор только закончил свою фразу, а Снейп едва договорил "готов", — но мне стало ясно, в чем заключается эта просьба. Профессор быстро вышел за дверь; скоро за ним последовал и директор. Не желая ни с кем говорить, я тут же лег и забрался с головой под одеяло.
Столько впечатлений за какие-то полчаса! Я понимал лишь то, что Волдеморт вернулся, что Дамблдор собирает преданных ему людей, а Снейп отправился к Темному Лорду. Мне было невероятно любопытно узнать, каким образом здесь оказались Поттер и Фадж, но спросить было не у кого — друзья Поттера и незнакомая женщина скоро ушли, а сам Поттер уснул, напоенный зельем.
Когда свет погас, я выбрался из-под одеяла и тихо приблизился к спящему. Раньше мне никогда не доводилось применять легилименцию к людям, находящимся без сознания, и уж тем более к спящим волшебникам. Но не было сил терпеть до утра — к тому же, как только вернется мадам Помфри, она наверняка напоит меня еще какой-нибудь гадостью, и я снова на сутки отрублюсь. Так что либо сейчас, либо никогда.
Я сел на соседнюю кровать, дав себе слово посмотреть только то, о чем беседовали министр и Дамблдор. Глядя чуть поверх головы Поттера, я настроился на его энергии, хаотичные, бурлящие, беспокойные, но не доходящие до сознания, на которое сейчас влияло зелье снов без сновидений. Он ничего не почувствует, решил я и плавно погрузился в его память.
Сцены сменялись одна за другой — вот Дамблдор, Фадж, который не желает верить в очевидное, а вот… я не мог поверить своим глазам! Аластор Хмури оказался совсем не Хмури, а Пожирателем Смерти, целый год продержавшим настоящего аврора в сундуке! Это потрясло меня настолько, что я едва не прервал контакт. Слишком о многом хотелось подумать после увиденного — но что же случилось еще раньше?..
… Когда я вернулся, Поттер все также спал, а мадам Помфри все также не было. Я добрался до своей кровати и опустился на смятое одеяло. Перед моими глазами стоял Волдеморт, возникающий из огромного котла и наколдовывающий Петтигрю серебряную руку… прилетевшие на зов Пожиратели — министерский палач Макнейр, отец Нотта, отец Малфоя, отцы Крэбба и Гойла!.. странная игра палочек Поттера и Волдеморта… Только спустя несколько минут я осознал, что, вспоминая увиденное, испытываю какой-то болезненный восторг, уже знакомый мне при взгляде на Темную Метку Снейпа. А Хмури? Как теперь понять его поступки? Почему он следил за слизеринцами? Почему следил за мной — ведь у меня нет родителей, Пожирателей Смерти… И как объяснить его фразу: "Потом еще спасибо скажешь?", произнесенную здесь, в этой комнате, всего лишь сутки назад? Теперь уже не спросить — этот человек хуже чем мертв…
Неожиданно меня разобрал смех. Я спрятал лицо в ладони, краем сознания понимая, что выгляжу настоящим безумцем, но ничего не мог с собой поделать. "Наверное, это просто отходняк, — думал я, — отходняк от легилименции, от зелья, от Круциатуса…" Надо дождаться мадам Помфри, пусть она даст снотворного, чтобы я проспал еще часов двенадцать, до самого обеда.
Целительница вернулась через десять минут, когда я уже успокоился и просто сидел на кровати, размышляя о том, почему это я не хочу есть, если с момента применения Crucio прошло уже около двух суток.
— Вы дали мне зелье Голода? — поинтересовался я у мадам Помфри, которая встревожено смотрела на меня, идя по проходу между кроватями.
— Нет, — чуть резче обычного ответила мадам Помфри и, не останавливаясь, проследовала к себе в кабинет. Слегка удивленно я посмотрел ей вслед, но менее чем через минуту она вернулась со стаканом дымящегося голубоватого напитка.
— Выпей это, — сказала она и протянула мне стакан. Я взял его и принюхался. Ага, успокоительное. Ну да, я же буйный псих. Залпом проглотив поданное зелье, я вернул стакан и улегся под одеяло. "Пусть так", думал я, закрывая глаза. Мысли, еще секунду назад суетившиеся в голове, словно тараканы в гнезде, постепенно успокаивались. Завтра… завтра я что-нибудь узнаю… Спустя несколько мгновений я провалился в сон — в сон без сновидений, без мыслей, без чувств.
После очередного пробуждения настроение у меня было препаршивейшее. В больнице я остался один — видимо, Поттер покинул ее еще утром. Одевшись и заправив постель, я наколдовал для палочки новое крепление и поместил ее туда, решив, что вряд ли за дверью меня поджидает отряд авроров, посланных засадить нарушителя закона о Непростительных заклятьях в Азкабан. Не желая встречаться с мадам Помфри, я направился к выходу, собираясь с мыслями. Распахнув дверь, я нос к носу столкнулся с Пирсом и Полиной, за которыми следовал Нотт и, что меня крайне удивило, Луна Лавгуд.
— Вот он, — удовлетворенно констатировал Пирс. — Очнулся, наконец.
— Очнулся, — вяло согласился я.
— Ну и хорошо, — Пирс схватил меня за плечо. — Пошли с нами.
— Куда еще?
— Давай без возражений.
Мы не стали спускаться с этажа. Вместо этого мои товарищи зашли в один из свободных классов, располагавшихся вдали от основных коридоров. Нотт тут же уселся на подоконник, а Луна, Полина и Пирс придвинули стулья к первой парте у окна, пригласив меня занять один из них.
— Выглядишь ты неважно, — заметила Полина, критически осматривая меня с ног до головы.
— Потому что не ел двое суток, — ответил я. — И в основном спал.
— До финала вся школа только о тебе и говорила, — подала голос Луна. — Что ты наложил на себя Непростительное заклятье и сошел с ума.