«С какой же быстротой летит этот самолет, если не прошло и часа, как мы перенеслись из далекой Антарктиды в Уругвай?» — недоумевала во время прошлого полета Норманния, когда их самолет приземлился на каком-то озере посреди сельвы.
Она не знала о существовании Страны атлантов и их дисколетов, поэтому не могла, как это сделал фон Готт, предположить, что после того, как самолет поднялся в воздух, его втянул в свое чрево один из дисков и быстро перенес к побережью Южной Америки. А затем, освобожденный атлантами, самолет «Бог знает, откуда» появился в воздушном пространстве Уругвая.
Готта и его спутницу потому и размещали в салоне без иллюминаторов, чтобы они не поняли, что же на самом деле происходит с их самолетом. И теперь, во время их возвращения в Антарктику, все должно было повториться. Единственной особенностью второго полета стало то, что, едва самолет поднялся в воздух, как Теодор и Норманния погрузились в глубокий сон, из видений которого они вырвались только тогда, когда пилот посадил свою машину на плато у горы Борг.
Это был странный сон, во время которого барон спускался в глубокие подземелья, ангелом проносился по каким-то бесконечным туннелям, чтобы затем предстать перед настоящим подземным раем — с залитыми ярким сиянием невидимого солнца долинами, с озером у подножия лазурного водопада и с огромной золотой пирамидой, возвышающейся между четырьмя пирамидальными холмами, над каждым из которых парил летающий диск. А вокруг — украшенные массивными колоннами и лепниной здания некоего города, возведенные в эллинском стиле.
— Как вам спалось, графиня? — спросил он сразу же, как только полусон-полуявь был развеян голосом пилота, объявившего, что самолет идет на посадку.
— Странные какие-то видения. Я оказалась в обществе каких-то двух дам в серебристых комбинезонах, пытавшихся устроить мне экскурсию то ли по какой-то иной планете, то ли по настоящему раю.
«Значит, атланты устроили нам нечто похожее на просмотр своей кинохроники, — понял фон Готт. — Причем у каждого из нас был свой фильм».
— А что снилось вам, Полярный Барон?
— То же, что и всегда: женщины, только без комбинезонов, вообще без одежды, по облику и поведению своему напоминающие Эльзу Менц, изысканные ласки. И ощущение, не скрою, тоже было райским, — отшутился он.
— Вы неисправимы, барон, — вздохнула фор Криффер. — А вот сон действительно необычный: во-первых, слишком уж явственный, а во-вторых, у меня такое впечатление, словно мне показали наше будущее.
Как только Теодор и Норманния вышли из самолета, тот сразу же сделал короткий разгон, почти вертикально взмыл метров на сто в высоту и на месте, как бы вокруг своей оси, развернувшись, умчался куда-то в глубины Антарктиды. Стоило ли удивляться, что, вместо того чтобы радостно приветствовать прибывших, командир гидропилотов гауптштурмфюрер СС Эрих Крозетт и пилот Ансен с удивлением смотрели вслед самолету, летные характеристики которого казались им слишком уж необычными.
— Нам бы такую технику, а, господа?! — восхищенно проговорил опытный полярный летчик Ансен, продолжавший всматриваться в ледяное пространство поднебесья даже после того, как самолет исчез из виду. — Представляю, как взвыли бы англичане, увидев такие машины в бою.
— А действительно, почему бы этим антарктидникам не поделиться с нами своей техникой? — поддержал его Крозетт.
— Не поделятся, — покачал головой фон Готт. — Заставят самих прийти к такому уровню боевых машин. И напоминаю, — властно проговорил он, — что ни о каких антарктидниках вы ничего здесь, в небе Антарктиды, не слышали и никакой, показавшейся вам странной, техники не видели. А теперь — в пилотскую кабину, и продемонстрируйте все, на что способны вы, бессмертные асы рейха.
Когда Ансен и Норманния уже находились в гидроплане, барон попридержал Крозетта за рукав и отвел чуть в сторону от трапа.
— Сколько всего полетов было совершено над Антарктидой? — спросил у Эриха.
— Четырнадцать. Завтра последний вылет — и «Швабенланд» берет курс на Германию.
— Это приказ из рейха?
— Скорее разрешение. У нас исчерпываются запасы. А вы? Как у вас сложилось? Кстати, Норманния успела сообщить, что теперь вы уже капитан цур зее.
— Сейчас речь не обо мне, — нервно прервал его фон Готт. — Что-то интересное, необычное во время этих ваших облетов территории не обнаруживалось?
— Два климатических оазиса, которые могут свидетельствовать, что под ними расположены какие-то источники тепла: вулканы, термальные родники или озера.
— Уже кое-что. А вам удалось определить по карте то место, на котором атланты передали нам фон Риттера?
— Нет. Мне удалось установить приблизительные координаты его, однако все три попытки обнаружить то кратерное плато, в котором эта встреча происходила, — ни к чему не привели. И потом, как только мы приближались к установленным мною координатам, навигационные приборы начинали беситься, все вокруг мгновенно покрывалось серой пеленой, но самое страшное, что, как говорят в таких случаях пилоты, терялось ощущение неба, то есть пилоту трудно определять, где небо, где земля.
— А что говорят ощущения и предчувствия — ваши и других пилотов?
— Все кажется, что за нами постоянно кто-то наблюдает, а как только мы приближаемся к этому району Икс, перед нами попросту захлопывают «дверь», как перед нежелательными гостями.
— И мы должны быть благодарными хозяевам Внутреннего Мира уже хотя бы за то, что делают они это по-джентльменски, не наказывая вас за излишнее любопытство и за стремление во что бы то ни стало завладеть образцами их техники.
— А ведь даже трудно представить себе, что бы случилось, если бы они оказались более воинственными.
— Очевидно, не сумели взрастить своего фюрера.
Февраль 1939 года. Антарктика.
Борт германского авианосца «Швабенланд»
В Гельголандскую бухту, которой завершалось устье Эльбы, «Швабенланд» входил на рассвете. На материке уже должна была царствовать весна, однако Северное море все еще оставалось во власти негустого, но холодного тумана, сквозь который прибрежные скалы острова Шархерн просматривались, как отколовшиеся от Антарктиды и ушедшие далеко в океан айсберги.
Не зря барону фон Риттеру порой казалось, что Антарктика все еще не желает освобождать их из своего плена и что это по ее воле большую часть бесконечно длинного пути от Новой Швабии они прошли в холодных ветрах, штормовых дождях и в преисполненных таинственной сумеречности туманах.
Катер, появившийся откуда-то из-за островного мыса, так напропалую шел наперерез мощному авианосцу, что капитан цур зее едва успел скомандовать «лево руля», хотя в момент произнесения этих слов уже понимал, что слишком запоздал с ними. И лишь мастерство рулевого катера спасло его самого и его суденышко от, казалось бы, неминуемой катастрофы.
— Кажется, у нас ожидаются гости, — проворчат только что поднявшийся на капитанский мостик фон Готт и на всякий случай выхватил из кобуры пистолет.
— Море неожиданных гостей не признает, — в тон ему мрачновато заметил командир «Швабенланда».
— Отряд СС, с оружием — на палубу, и действовать согласно инструкции! — тотчас же отдал распоряжение дежурному офицеру фон Готт. — Без команды или до первого выстрела противника — не стрелять!
— А ведь мы уже вроде бы у своих берегов, — задумчиво проследил фон Риттер, как проскочивший у самого носа корабля катер медленно разворачивается и вновь направляется в сторону «Швабенланда», словно готовится к повторной «торпедной» атаке.
Все прояснилось через несколько минут. Когда катер почти вплотную подошел к левому борту, один из стоявших на его палубе офицеров в черном прорезиненном плаще взялся за рупор:
— Здесь группенфюрер СС Шауб,[112] личный адъютант фюрера! Капитан цур зее фон Риттер, прикажите остановить корабль и спустить трап!
Поднявшись на палубу, Шауб — невысокий широкоплечий крепыш — поздравил барона фон Риттера и всю команду «Швабенланда» с успешным завершением экспедиции и приказал ему вместе с гауптштурмфюрером Крозеттом спуститься в катер.
— Но я должен привести корабль в Гамбург.
— Вы должны делать только то, что вам прикажет фюрер, — довольно вежливо и в то же время назидательно напомнил ему генерал-лейтенант СС. — Но даже когда приказа фюрера не поступало, вы все должны делать так, как если бы завтра вас отдадут под трибунал за его невыполнение.
— Глубокомысленно, — вынужден был признать фон Риттер. — Однако хотелось бы знать, чем вызван ваш визит?
— На острове ждет самолет, который доставит нас в Мюнхен. Фюрер хочет услышать ваш рассказ первым. И должен вам заметить, что это его право такое святое, как и право первой ночи. А «Швабенланд» доведет фон Готт. Уж с этим-то он наверняка справится.
