– Можно построить требучет.
– Что это такое?
Я сделал вид, что не заметил удивлённого взгляда Ги. Что, настоящий Андрэ де Монгель был знаком с этим устройством? Ну и плевать.
Я склонился над плечом Рувима, силясь что-нибудь разобрать в тех загогулинах, которые он чертил в пыли.
Устройство требучета оказалось довольно простым. По словам Рувима, эта машина могла метать камни на более далёкое расстояние, чем катапульта. Но менее прицельно.
– Займись этим. Я дам тебе людей.
Мы блокировали замок. Егеря барона Фернандо вели поиски потайных тропинок.
Установили катапульту, а перед ней – большие деревянные щиты. Подходящих снарядов в округе было – бери не хочу. Когда ребята Ульриха Ольгенштайна пристрелялись по левой башне, я сообщил им, что было бы неплохо, если обстрел продолжится и ночью.
– Ночью? – недоверчиво переспросил Ульрих.
– Именно. Прицеливаться не надо, просто бейте куда били, и всё. Я хочу, чтобы в замке Альфаро приятно провели время до утра.
Коротышка осклабился. Идея пришлась ему по вкусу.
* * *
Как и предсказывал Ги, защитники замка попробовали сделать вылазку. В первую же ночь. Катапульта, стоявшая едва ли не под самыми стенами, была слишком лакомым кусочком.
Люди, которых я оставил для её охраны, защищались ожесточённо, но вряд ли их отвага смогла бы спасти им жизни, если бы всё остальное войско находилось там, где, как полагали сидевшие в замке люди, оно должно было находиться: то есть в лагере в полулье от горы. Но был ещё один, довольно крупный отряд, укрывшийся у подножья горы, под самым носом у Альфаро, и вот его-то защитники замка проворонили.
Катапульту мы героически спасли и оборонявших её солдат (которым, само собой, было обещано тройное жалованье – за риск) – тоже. Но самая наглая моя идея – той же ночью взять этот чёртов замок – не оправдалась. Защитники, потеряв изрядное количество солдат, всё же успели отступить и закрыть ворота.
Ничья. Никто ничего не выиграл, никто не проиграл.
* * *
На следующий день мы временно прекратили обстрел крепости. Размахивая белым флагом, парламентёр подошёл едва ли не к самым воротам. Некоторое время он и кто-то из защитников перекрикивались. Потом парламентёр двинулся в обратный путь.
– Они согласны на переговоры, – сообщил он.
– Отлично.
Кто-то сунул нашему посланнику кувшин с вином, и тот жадно приник губами к животворной влаге. Лоб парламентёра был мокрым от пота.
Во второй раз к замковым воротам мы также направились под белым флагом. Мы – это я, Ги де Эльбен, Эгвеньо, Рено и Анри. Последние двое несли большой деревянный щит. Может быть, это и глупо, но ещё глупее мы будем выглядеть, если нас утыкают стрелами. В благородство дона Альфаро я не верил ни на грош. Даже в таком святом для всякого рыцаря деле, как война.
Когда граф показался на стене, он, заметив щит, громко рассмеялся:
– Что вы там прячетесь, Андрэ?! Выходите, я вас не обижу!
Со стен послышался смех.
– А вы, Альфаро, не хотите ли прогуляться за ворота? – откликнулся я. – Ну же, не трусьте, граф! Хватит отсиживаться за стенами. Давайте уладим наши разногласия, как мужчина с мужчиной!
– Обязательно, Андрэ! – весело крикнул де Кориньи. – Как только сюда подойдут мои бароны, я немедленно осчастливлю вас своим появлением.
– Надеюсь, вас ночью не слишком потревожила колыбельная, которую сыграла наша катапульта?!
– Ну что вы! Нисколько не потревожила.
– Я очень рад, Альфаро! – крикнул я. – Я собираюсь петь вам колыбельную каждую ночь!
– Я не удивлён. А где вы набрали весь этот сброд? – Он широко взмахнул рукой, указывая на моё наёмное войско.
– А этих людей я нанял на ваше же золото, мой любезный! Помните, я вам предлагал выкуп за Анну? Вы отказались. Так вот – теперь это золото само к вам пришло. Надеюсь, вы рады?
– Очень! Это всё, о чём вы хотели со мной поговорить?
– Если вам всё-таки вдруг надоест моя колыбельная, не сочтите за труд – верните мне всё то, что мне принадлежит. А именно – моего слугу, лошадь и оружие. А также Анну Альгарис. А также добавьте сюда сто пятьдесят золотых марок в качестве компенсации за время, которое я провёл у вас в подвале. Выполните мои требования – и я перестану добиваться вашей крови, любезный граф. Клянусь.
Если бы Альфаро согласился на мои условия, то помимо ста пятидесяти золотых марок, необходимых для возвращения долга иудеям, в моём распоряжении оставалась сумма, достаточная для того, чтобы содержать нашу маленькую армию ещё месяц. Я собирался совершенно безвозмездно передать эту сумму в распоряжение барона Фернандо де Грасиане. А как он поступит с ней – учитывая, что ему-то как раз отступать уже некуда и что во Францию вместе со мной он уехать не может... Ну, не знаю. И знать не хочу, как он поступит. Я ведь поклялся Альфаро, что не стану добиваться его крови, если он согласится на мои условия.
Граф на несколько секунд задумался:
– Право же, Андрэ, было бы очень обидно, если бы все люди, которых вы пригласили сюда, разошлись так быстро!
– То есть вы не согласны? Это так следует понимать?
– Что касается вашей бешеной лошади, – сказал Альфаро после короткой паузы, – то я не смогу вернуть её вам при всём желании. Я уже подарил её одному своему соседу.
– Очень жаль. Но я вам верю. Принца действительно не было в конюшне, когда я покидал ваш замок.
– Драпали, как последний воришка. И вдобавок устроили пожар в конюшне! Андрэ, вы варвар! Вы погубили столько ни в чём не повинных животных...
– Я вижу, Альфаро, вы хотите, чтобы я погубил также и тех двуногих животных, которые вам служат! Ну и вас вместе с ними заодно.
– Подождите, подождите, Андрэ!.. Не уходите так скоро. Я ещё не решил, принять ваше предложение или отказаться. Я даже готов в знак моей доброй воли отдать вам вашего слугу. Подождите немного.
И мы стали ждать. Через полчаса, видимо отыскав наконец Тибо в глубинах своих обширных подземных темниц, Альфаро снова появился на стене.
– Сейчас мы его вам вернём.
Вернули они Тибо довольно нехитрым способом – привязали поперёк туловища верёвку и медленно спустили на землю. Парящий между землёй и зубцами стены Тибо, нелепо машущий руками и ногами, сильно походил на Карлсона, у которого что-то разладилось в управлении с моторчиком. На изрядно похудевшего и грязного Карлсона.
Когда его опустили на землю, Ги быстро перерезал верёвку. Тибо сидел на земле и слепо щурился. Глаза у него слезились. Вытащенный из мрака темницы на Божий свет, он почти ничего не видел. Наконец его взгляд зафиксировался на мне. Он привстал.
– Господин... Андрэ... – И вдруг заплакал.
Я сжал толстяка в объятьях, стараясь не обращать внимания на то, что от него несёт, как от помойки. Небось в тот день, когда мы с Жанной и Алонсо бежали из замка, я сам благоухал не лучше.
