Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]

— Покажите, покажите, Виктор Вениаминович, вашу схемку… Неглупо, совсем неглупо. Так и попробуем.

Распорядился, чтобы от трансформаторной будки на задворках дома бросили прямо на балкон, «воздушкой», толстый черный кабель. Чтобы не переналаживать тщательно настроенную под новую задачу СПБ, сходил в свой московский особняк с помощью позаимствованного у Сильвии блок-универсала. Там в полуподвале, в захламленной каптерке пылилось немереное количество электронного и электромеханического хлама, россыпью и в виде недомонтированных и полуразобранных конструкций.

В шесть рук наскоро спаяли несколько каскадов усиления, нелепой конфигурации антенну, гирлянду конденсаторов и сопротивлений, похожую на самодельное елочное украшение.

Новиков с Шульгиным с молодых лет знали, как умел работать Олег, когда впадал в изобретательский запой, но сейчас картина выглядела еще более впечатляющей. Инженеры совершенно разных технических культур действовали настолько слаженно, что выглядело это хорошо поставленным эпизодом из советского производственного фильма. Они даже и разговаривали друг с другом, обходясь междометиями. И нещадно дымили, сигаретами и канифолью паяльников. Уложились в час с небольшим.

— Ну-с, господа, сейчас мы сделаем попытку разом избавить себя от большей части беспокоящих факторов. Не говорю о политической составляющей, не моя это епархия, — положив руку на движок реостата, объявил Маштаков. — Что касается технической… Честно скажу, не могу предсказать, как отреагирует мировой континуум на бросок напряженности хронополя такой дикой интенсивности. Это будет почище бури на Солнце, если пересчитать в сравнимые единицы конечно. Но, с другой стороны, пиковое напряжение будет столь кратковременным… Несколько наносекунд, наверное…

Лекция явно предназначалась дилетантам, но облеченным властью, и профессор считал своим долгом ввести их в курс дела, пусть и в самом первом приближении.

— Виктор хочет сказать, — перебил его Левашов, — что как бы ни повлиял наш эксперимент на глобальную хроноткань, а, может, и на саму Гиперсеть, мы все равно ничего об этом не узнаем, по причине собственной включенности в процесс. Так что…

— Хватит теоретизировать, — махнул рукой Шульгин. — Включай, что ли! Нам не привыкать…

— Секундочку, — остановил его порыв Левашов. — Товарищ Ленин учил, что главное — учет и контроль. Как и в каком направлении может деформироваться реальность, мы точно не узнаем, а вот что произойдет абсолютно со всей аппаратурой, способной генерировать или регистрировать поток хроноквантов, увидим.

На зеленоватом поле плазменного дисплея обозначились наложенные на карту мира линии вроде изобат или изотерм, густо-синего и ярко-красного цветов. Кое-где они прерывались мигающими или ровно светящимися коническими значками.

— Вот. Мигают — это включенные генераторы, которые держат открытыми межвременные проходы. Вот вокруг Москвы, вот в ней самой. О, и тут тоже, и тут… Гляди-ка, а прошлый раз мы их не видели. Война продолжается…

— Или неприятель задействовал запасные точки для бегства, — предположил Новиков.

— И так может быть. А вот эти метки — что-то другое. Возможно, нам даже и неизвестное, но гарантированно — связанное с хронополями. Раз кванты в этих устройствах застревают, поглощаются, научно выражаясь. Нейтрино, например, свободно пронзает всю толщу земного шарика, ни за один атом не зацепившись, а если бы зацепилось или тормознулось, было бы или не нейтрино, или не Земля. Доходчиво?

— Куда уж. Как в книжке серии «Эврика»[53].

— Так включаем? — снова спросил Маштаков, едва не приплясывающий от нетерпения. Совершенно как пацан, собравшийся в школе короткое замыкание устроить, но заметивший в конце коридора завуча.

Новиков молча махнул рукой.

А внутри все равно что-то на мгновение сжалось.

Маштаков включил.

С организмами присутствующих ровно ничего не произошло. Даже мгновенного потемнения в глазах, что случалось, когда открывалась через блок-универсал дверь столешниковской квартиры.

А вот на планшете Левашова все отметки разом исчезли. Осталась только карта.

— Все! Трандец котенку! — с неожиданным для его темперамента восторгом объявил Левашов. Не Маштаков, которому это было бы пристойнее. Очевидно, у Олега с создателями конкурирующих систем были свои счеты.

— Поздравляю, Вениаминыч! — кинулся он пожимать ему руки. — В пыль. В уголь. В двух мирах нет больше ни одной железки, причастной к хронотехнике. Только наши…

— Я, конечно, присоединяюсь к общенародному торжеству, — деликатно вмешался Шульгин, — а если попроще? На наглядных примерах? Вывод то есть попрошу изложить…

Это, само собой, тоже был с его стороны вариант позерства, но в какой угодно форме следовало же спросить о вещах практических, но не совсем понятных людям с тройкой по математике в школьном аттестате.

А главное, нервное перенапряжение подошло к «красной черте».

Новиков буквально сегодня утром припомнил очередную цитату: «Фронт рушился. Сорокин мотался по частям, питаясь только спиртом и кокаином…»

В чем заключалась еще одна аггрианская подлость — их гомеостат спасал от выстрела в живот, от холеры и сифилиса, от алкогольного отравления, но психо-неврологию не лечил. Не под силу.

— Какой тебе вывод? Все. Точка. На Земле сгорели все схемы, чувствительные к «хронополю Маштакова». Нет их больше. Металлолом остался. Кто пришел в «ноль пятую» — не уйдет. Кто к нам просочился — там и останется. И «бокового времени» тоже нет. Все — как до исторического материализма.

— А твоя техника? — осторожно спросил Новиков. Он-то понимал, что не веселился бы так Олег, если б что, но уточнить требуется…

— Моя, брат, на других волнах работает. Чем радиоволна от морской отличается, знаешь?

Новиков подумал. Можно и не отвечать, но отчего и не позабавиться? Вы, мол, умные, так и мы ничего…

— Если не подъ… технический, так исключительно носителем. Там вода, там мировой эфир.

— Глянь, соображаешь…

Странно вел себя Левашов. Будто его все же контузило ударной хроноволной.

Андрей посмотрел на Шульгина. Специалист, как ни крути.

Тот слушал их диалог с пристальным вниманием. Поймал взгляд Новикова, слегка кивнул.

Ясно.

— Значит, твоя уцелела, вражеская уничтожена. Что и требовалось доказать. То есть, если я верно продолжаю мыслить, любое проведенное нами здесь время по-прежнему не отразится на времени в «пятом», и мы, хорошенько отдохнув, вернемся куда следует. Да?