Капитан Васильев прошел в кабинет заведующей отделением, объяснил ситуацию. Появилась каталка, Татьяну переложили на нее и повезли на второй этаж. Капитан и два сотрудника шли рядом, за ними увязался и Макс, на которого никго не обращал внимания.
Заминка вышла у дверей. Выяснилось, что внутрь нельзя никому, ни Максу, ни охране. Заведующая по силе характера оказалась сродни кавказской овчарке.
— Я обещаю, что не убегу, — шепнула Татьяна. — Подождите меня здесь.
Заодно выяснилось, что в день поступления рожающие мамочки не имеют права брать с собой мобильные телефоны. Чтобы не спорить, Татьяна протянула свой аппарат Васильеву.
— Держите. В ближайшие часы он мне не понадобится, а когда я рожу, вам сообщат.
Когда Татьяну оформляли, выяснилось, что у нее есть еще одна мобила — именно так заведующая назвала «звезду пилигрима», подарок от Костылева. Татьяна было заартачилась…
— Вы же жена президента, — укоризненно сказала пожилая тетя. — А он обещал: отныне никаких исключений. Почему же вы его дискредитируете?
Татьяна вздохнула, отдала ей коробочку.
Врач ее осмотрел и принял решение:
— В родильную палату. Немедленно.
* * *
Он немножко покружил по незнакомому городу. У него была путеводная звезда — экран с дрожащей линией, указывающей, куда удалился объект. Точнее, куда удаляется. Плохо было лишь то, что по такому городу, как Первомайск, напрямую не проехать. Кончик линии задержался, потом двинулся дальше. Проезжая перекресток, Турок увидел перевернутый грузовик, стоящего рядом дядьку. Дядька покачивался от удивления, не веря, что легковушка могла опрокинуть его машину.
Подъехал к районной больнице. Учитывая дурацкое происшествие возле ларька, терять время было нежелательно. Поэтому он прямо-таки взлетел по ступеням в вестибюль.
Его остановил охранник:
— Вы к кому?
Турок протянул удостоверение. Охранник уважительно кивнул и объяснил посетителю, как пройти в родильное отделение.
— Можно и нам посмотреть документик? — спросил плечистый мужчина в костюме. Его напарник стоял в трех шагах, преграждая путь к двери.
Турок протянул удостоверение.
— О, коллега на три буквы, — заметил мужчина. — Все-таки, майор Сверчков, вы не ответили на вопрос охранника — к кому идем?
Гость сунул правую руку в портфель, повернул его бортом к фэсэошнику. Два хлопка, две дыры в портфеле, и плечистый парень повалился на щербатый кафель холла.
Напарник прыгнул вперед, но не успел. Турок выхватил пистолет из портфеля и дважды хлопнул, почти в упор. Не глядя на результат стрельбы, кинулся вверх по лестнице.
— Мамочка, — пробормотал больничный охранник, — так он эфэсбешник или нет?
* * *
В ста пятнадцати километрах к северо-западу от Первомайска-Московского была другая клиника. Регламент безопасности соблюдался там строго и подобное нападение было исключено.
Все равно Марине Красницкой было больно и тревожно. Особенно после того, как три дня назад в ее палату вошел какой-то товарищ в белом халате, напяленном на пиджак, попросил ее документы, сфотографировал паспорт. Когда она спросила, зачем, товарищ ответил, что это «официальный запрос вашего государства», и быстро удалился. Марина пробовала догнать его на костылях, со словами, «Дашу убьют!», но упала.
Врач ее отругал, сказал, что ничего страшного не случилось. К сожалению, это относилось лишь к ноге. Насчет дочери осталась страшная неизвестность…
Этим утром к ней подошла медсестра и сказала: «Пойдемте в холл». Для чего — не уточнила.
Едва Марина спустилась, как привезли ожидаемых пациентов — девушек. Их вводили по одной, поддерживая за руки. Некоторые девушки плакали, другие истерично посмеивались. И все глядели по сторонам. Некоторые потирали глаза, видимо ожидая, когда проснутся…
— Даша!
Дарья Красницкая появилась одной из последних. Шла она медленно, к ней сразу подкатили каталку. Но она успела увидеть мать…
Медсестра, не та, что привела Красницкую, захотела пресечь столь очевидное нарушение порядка, но ее остановил кто-то из группы сопровождения.
— Я ваш коллега, только из полевой медицины. У одной психологическая травма, у другой — травма и шок. Они друг другу не повредят, а вот помогут — обязательно.
Мать и дочь продолжали обниматься.
* * *
Начался большой перерыв. Мэр рабочего поселка спросил Столбова, можно ли законодательно запретить прием цветного и черного лома — надоело менять канализационные люки.
— Давно пора, — ответил Столбов.
Мэр более крупного города спросил, можно ли, по многочисленным обращениям граждан, совершить обратное переименование: вместо исторического имени Айзенверкенбаум, возвращенного городу в 90-е, называть так, как было при Советах — Колыбельцев.
— Не возражаю, — сказал Столбов. — Готовьте обращение.
Нашел свободную минуту, позвонил Татьяне.
— Солнышко, ты как?.. Капитан Васильев? Еще раз здравствуйте. Говорите, уже на отделении? Хорошо, охраняйте дальше. Если Татьяна Анатольевна здесь задержится, тогда вас сменим. Что? Не слышу.
На самом деле Столбов слышал. Шорох, судя по всему, чьи-то шаги. Голос Васильева: «Эй, друг, куда? Куда?».
И хлопки, которые могли быть только выстрелами. Столбов насчитал их шесть.
Через несколько секунд послышался чей-то испуганный голос, который что-то спрашивал. И стон Васильева:
— Всё. Писец.
Связь он не отключил. Но и не отвечал.
* * *
Турок двигался по зданию быстро. Так быстро, как только может двигаться человек, вынужденный одновременно смотреть перед собой и сверять путь по маленькому светящемуся планшету.
Архитектура времен поздней империи оригинальностью не отличалась. Можно было и без пояснений-указаний добраться до нужного отделения больницы. Что Турок и сделал.
На отработку объекта он выделил две минуту. Потом — отход. Он успеет сменить внешность, а корочки позволят получить любой нужный транспорт, чтобы уже через двадцать минут быть вдали от эпицентра драмы.
На входе, в холле, пришлось задержаться. На три-четыре секунды и шесть выстрелов. Гарантированно контрольным был лишь один из шести, но ни одна пуля мимо не прошла, и Турок счел: за спиной проблем не будет. Не считать же проблемой какого-то фрика возле кофейного автомата.
Тетю в белом халате, интуитивно преградившую путь, он просто отшвырнул. Взгляд на планшет, и дальше, по коридору. Дверь налево, пинок, вход.
Здесь, первый раз, начиная от вестибюля, произошел реальный сбой. Точка указала сюда. И здесь были две девушки в белых халатах. Но ни одна из них не являлась Объектом — не было смысла даже вынимать фотографию и сверяться.
