Впрочем, старый солдат старался платить соседям той же монетой. Заходя в гости и частенько оставаясь в их доме "сиделкой", нянчась с детьми Фоминых — двойняшками Аней и Виктором. Правда, сейчас малыши уже выросли, школу в прошлом году закончили, поступили в институт. В какой-то мудреный, связанный не то с физикой, не то с техникой — в названии его Евгений Захарович вечно путался, никак не мог запомнить, как ни пытался. Но всё равно — оба, и Анна, и Виктор, регулярно забегали к соседу. Чаю попить, послушать рассказы старика. О войне, о том, что было когда-то, о том, как жили в те далекие годы, о чем думали, о чем мечтали. Конечно, бывший танкист не слишком-то обольщался, понимая, что молодежи не всегда интересно слушать долгие разлагольствования старого пе… э-э, пня. Но, тем не менее, приходили и слушали. Доставляя радость пенсионеру, скрашивая его одиночество. Ставшее особенно невыносимым после смерти Гриши Синицына — последнего фронтового друга…
А сегодня к Фоминым приехала какая-то их пермская родственница. То ли двоюродная племянница Жанны, то ли тетя по материнской линии ее троюродного внука, то ли… короче, в этих родственных связях Евгений Захарович так до конца и не разобрался.
Причем в Москву эта родственница, которую, как выяснилось, звали Еленой, прикатила со своим женихом. "Ага. Прямо как в Тулу со своим самоваром". И потому Андрей уже с утра заскочил к Винарскому и пригласил его на маленькое семейное торжество. По случаю Дня Победы, а заодно и по поводу приезда гостей. Приглашение Евгений Захарович принял, хоть и засомневался сначала: семейный праздник — это ведь не абы что, "чужие" там только мешают. Однако ж любопытство пересилило. Очень хотелось старику посмотреть на эту таинственную племянницу из Перми, про которую он раньше и слыхом не слыхивал. Ну и с женихом ее пообщаться, оценить его со своей колокольни на предмет "подходит он нашей невесте или нафиг-нафиг нам такие родственнички"…
"Оценить" жениха удалось даже раньше, чем думалось. Пока, правда, издали. Час назад вышедший на балкон Винарский заметил Андрея и Жанну, направляющихся к припаркованной во дворе машине. Сопровождаемых каким-то высоким коротко стриженным парнем в темной ветровке.
"Хм, видать, это он и есть. Жених с Урала", — мысленно усмехнулся Евгений Захарович, с интересом разглядывая претендента на руку и сердце соседской племянницы. — "А что, вроде ничего парнишка. Прямо как я в молодости. И выправка такая… хорошая… военная… Впрочем, ладно. Вечером поближе с ним познакомимся. За ужином. Поглядим, что к чему…"
* * *
Старый солдат ошибся. Познакомиться с парнем он не успел.
Шум за стеной вдруг резко усилился, завершившись на высокой ноте. Отчаянным женским вскриком и очень похожим на выстрел щелчком.
— Как бы беды не вышло? — пробормотал Евгений Захарович, холодея от нехорошего предчувствия. Поставив на плиту закипевший чайник, он осторожно подошел к входной двери и прильнул к глазку. Широкому почти панорамному глазку, купленному по случаю и довольно удачно вписавшемуся в деревянное полотно. В круглом визире "прицела" маячил какой-то мужик, озирающийся по сторонам, одной рукой опирающийся на перила, а другой… В другой руке у субъекта был зажат предмет, очень напоминающий оружие. И не просто оружие, а самый настоящий пистолет. То ли ПМ, то ли нечто на него похожее. Покрутившись немного на лестнице и, видимо, убедившись, что всё спокойно, мужик скользнул обратно в соседскую квартиру, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Хреново, блин, — констатировал Евгений Захарович, отрываясь от глазка, соображая, как поступить. Ведь дело и впрямь принимало довольно опасный оборот. Ухарь с огнестрельным оружием на стреме — это вам не какие-то хулиганистые полудурки, здесь все гораздо серьезнее.
Отойдя от двери, пенсионер почесал затылок, вспомнил про уже как неделю вышедший из строя сотовый, и, тяжко вздохнув, поднял трубку стоящего на тумбочке раритетного аппарата. Проводного, дискового, с литерами ТА на эбонитовом корпусе. Привычного гудка старик не услышал — аппарат был мертв, связь отсутствовала. Напрочь. А вместе с ней отсутствовала и возможность. Возможность набрать "02" и вызвать милицейский наряд. Впрочем, даже если бы и удалось дозвониться в дежурную часть, на скорую помощь надеяться не приходилось. Пока еще парни доберутся до места предполагаемого преступления, пока еще найдут свободный экипаж, не задействованный на праздничных мероприятиях, что идут сейчас по всему городу. Ответить на эти вопросы Евгений Захарович не мог. И не пытался. В данную секунду он отчего-то очень ясно понял, что вновь придется обходиться своими силами. И что надеяться больше не на кого.
Прохромав в комнату, Винарский открыл дверцу старого платяного шкафа и сунул руку на верхнюю полку. Через секунду из-под кипы постельного белья на свет появилась небольшая жестяная коробка. Помедлив мгновение, Евгений Захарович глубоко вдохнул-выдохнул, откинул крышку и… вытащил из своего персонального "сейфа" поблескивающий вороненой сталью ТТ, пистолет, доставшийся ему еще в 42-м. Тот самый, что нашел Гриша Синицын возле сгоревшего хутора в Сталинградской степи и который он передал потом командиру. Рассказ о том, как сержант сумел сохранить неожиданный "подарок" и унести его затем с собой на "гражданку", мог бы занять не одну страницу. Однако сейчас это было не важно. И бывший танкист об этом совершенно не вспоминал. Некогда ему было вспоминать. Он был занят делом. Важным делом.
Магазин с последними четырьмя патронами занял положенное ему место, а нажатый пальцем курок тихо щелкнул, вставая на боевой взвод. Жаль конечно, что нельзя было сегодня обойтись чем-нибудь более простым. Более простым, но менее убойным. Хотя и безотказным. Увы, пенсионер с палочкой или, скажем, пенсионер с кухонным ножом, несмотря на исключительно брутальный вид, наверное, вызвал бы у вооруженных бандитов лишь подозрение в отсутствии ума. В старческом маразме и абсолютной неадекватности текущей реальности. Их, бандитской реальности. Той, где всё решает сила. Сила и наглость.
Впрочем, Евгений Захарович прекрасно осознавал тот факт, что и сам он в глазах закона может теперь стать обычным преступником. Точнее, гражданином, решившим использовать боевое и никем не учтенное оружие в целях… Да, да, в целях самообороны. И эту самооборону превысившим. Пусть даже и для защиты людей. Поскольку дура, как говорится, лекс.
"Ну что ж, придется становиться преступником", — бывший танкист еще раз вздохнул и, сжав в руке пистолет, решительно направился в сторону входной двери. — "Черт с ним. С законом".
