– Разрешите мне?
Отобрав у меня нож, она стала нарезать ветчину и сыр. У мулатки это выходило несравненно лучше. Спустя несколько минут ломтики ветчины и сыра красиво разлеглись на блюдах. Еще одно занял нарезанный хлеб. В этот миг в столовую заглянул Луис.
– Позови парней, – предложил я. – Нужно снять стресс.
Он кивнул и исчез. Через несколько минут вернулся с Филипе и Маноло. Появился и Бенито. Окровавленную куртку он сменил на оливкового цвета футболку. На плече – свежая повязка.
– Не болит? – спросил я на испанском, указав на руку.
– Но, компаньеро Мигель, – отрапортовал он и добавил что‑то. Кубинцы засмеялись.
– Говорит, что стакан с ромом удержит, – перевел Луис.
– Присаживайтесь! – пригласил я и разлил напиток по стаканам. Досталось всем, включая Исабель. Она, к слову, не отказалась, ловко цапнув свою порцию. Ну, и ладно.
– Будем! – предложил я, поднимая стакан.
– В Анголе русские так говорили, – заметил Мигель. – Водку наливали в стаканы.
– Водки нет, ром, извините, ямайский, – хмыкнул я в ответ. – Не откажетесь?
– Да, – кивнул он и приложился к стакану. Все последовали его примеру, в том числе я. Ароматный напиток пробежал по пищеводу и наполнил желудок теплом. Я взял кусочек сыра и забросил его в рот. Прожевал и понял, что невероятно проголодался. Похоже, что не я один. Кубинцы набросились на закуску. Через несколько минут блюда опустели. Надо было больше брать. Но тащиться на кухню не было желания, посылать кого‑то – тоже. Нечего нажираться на ночь.
Поев, кубинцы закурили, я присоединился. Меня угостили сигаретой «Партагас». Без фильтра. Затянувшись ароматным дымом, я едва не раскашлялся. Вот ведь горлодер! А кубинцам хоть бы хны. Курят, попивая ром из стаканов. И еще трещат по‑испански. Вот Луис рассказывает что‑то Исабель, периодически указывая на меня. У мулатки большие глаза. Наверное, младший лейтенант расписывает подвиги целителя. Ну так я такой. Негодяев валил пачками и пули зубами ловил. Если бы… Дуракам везет. Сам, кстати, от себя не ожидал, что начну стрелять, помогая кубинцам и рискуя схлопотать пулю. И с чего меня понесло? В глазах Луиса я герой. От почтительности даже на «вы» перешел. Про мулатку говорить нечего – глазами пожирает. Странно. В прошлой жизни рисковать я не любил, здесь полез вперед. А ведь у меня жена, не родившийся пока ребенок. И с чего раздухарился? Чтоб они делали без мужа и отца?
Внезапно я понял, что нисколько не жалею. Что случившееся мне по сердцу. Состоявшийся ночной бой, уважение в глазах кубинцев, восхищенный взгляд мулатки. Это, мать его, с чего?
– Пора спать, – сказал я и встал. – Вам тоже, компаньеро.
Возражений не последовало. Кубинцы встали и покинули столовую. Я задержался, чтобы закрыть шкафчики и выключить свет. Посуду со стола прибирать не стал – Кармелита займется. Привыкаю жить барином. За порогом меня ожидала Исабель.
– Вам нужно принять душ и сменить одежду, Мигель, – сказала, заглянув в глаза. – От вас пахнет порохом и кровью.
Она ткнула пальчиком в бурое пятно на куртке. Надо же, не заметил. От Бенито натекло.
– Не ходите в спальню – напугаете Марию. Волноваться ей нельзя. У меня в комнате есть ванная и найдется халат.
Разумно.
– Идем! – кивнул я.
В комнате мулатки я стащил с себя куртку, бросив ее на пол. Снял кроссовки и отправился в ванную. Освободившись от одежды, залез под душ. Здесь он жестко закреплен на стене. Открыл воду, подождал, пока стечет холодная, и шагнул под поток. Хорошо! Горячие струи прогнали усталость и хмельную одурь, наполнив тело бодростью и энергией. Отключив воду, я вылез из ванной и стал растираться полотенцем. В этот миг открылась дверь и вошла Исабель. На ней не было ничего, кроме собственных волос.
– Мне тоже нужно в душ, – сообщила мулатка и полезла в ванную. Там включила воду и завертелась под струями. Я смотрел на это действо, выпучив глаза. Мулатка была хороша. Нет, не то слово – великолепна. Стройная фигура с длинными ногами и высокой грудью. Плавная линия бедра и крепкая попка. Узкая талия, плоский живот. Курчавый треугольник волос на лобке. А вот на голове волосы прямые и густые. Кожа цвета молочного шоколада. Отец у нее точно негр, а мать белая. Если бы наоборот, кожа была бы светлой – читал об этом. Маноло тоже мулат, но он лишь смуглый. Зато нос плоский, негритянский. У Исабель он тонкий, аккуратный, с изящно вырезанными ноздрями. От двух рас мулатка взяла лучшее. Европейские черты лица и красивую форму ног от матери (у негритянок они прямые и сухие в голени), пухлые, но не вывороченные губы от отца. В моем времени такие делают с помощью инъекций, но они смотрятся искусственными. У Исабель – естественно и очаровательно. Такие губки приятно целовать.
Разглядывание не прошло даром – естество мое вздыбилось. Я торопливо прикрыл его полотенцем, повязав на бедрах. По уму мне следовало покинуть ванную, но сделать это не хватало сил. Исабель закрыла воду и посмотрела на меня. Капельки воды блестели на ее коже.
– Нравлюсь? – спросила, улыбнувшись.
– Ты красивая, – кивнул я.
– Как Мария?
– Нет, – покрутил я головой. – Другая. Но не менее хороша.
Она фыркнула и выбралась из ванной.
– Дай! – потянула полотенце с моих бедер.
Я не успел его перехватить и предстал перед искусительницей разоблаченным.
– Хочешь меня? – хихикнула мулатка, промокнув влагу с тела.
– Да, – признался я.
– Тогда пошли.
Она взяла меня за руку и отвела к разобранной кровати. Повернувшись, положила руки мне на плечи и поцеловала в губы. Сознание померкло. Я подхватил ее на руки и бросил на кровать – она только ойкнула. Прыгнул следом. Мгновением спустя наши тела сплелись, а потом стали одним целым. Она застонала и выгнулась. Началось безумие. Мы катались по широкой кровати – то один, то другой оказывались сверху, я прижимал ее к себе, а она обнимала меня руками и ногами. При этом оба двигались, стремясь глубже проникнуть друг в друга. Контролировал я себя плохо, но сумел все же сдержаться и дать ей возможность завершить первой. Затем зарычал и излился. Исабель не позволила мне при этом выйти, крепко охватив руками и ногами.
– Хочу так, – шепнула утомленно.
Мы затихли. Объятия разжались, я скатился на простыню. Некоторое время лежал, бездумно глядя в потолок. Если думаете, что меня точила совесть, ошибаетесь. Было просто хорошо.
– Понравилось? – спросила Исабель, привстав и заглядывая мне в лицо.
– Да, – сказал я.
– Мне тоже, – она положила голову мне на грудь. – Ты такой сильный и умелый. Я хочу еще.
– Погоди чуток, – попросил я. – Не могу так скоро. Постарел, наверное.
– Никакой ты не старый! – фыркнула она. – Очень даже молодой. А еще умный и красивый. Я тебя сразу полюбила.
– Что, на Кубе нет таких?
– Не встречала. Разве что Фидель. У нас его все любят. Но он далеко, а ты рядом. Только не смотрел на меня.
Внезапно она всхлипнула.
– Ты чего? – удивился я.
– Я хочу быть с тобой. Каждый день. Понимаю: у тебя жена, и она красивая. Мария добрая. Я люблю ее, как старшую сестру, но тебя тоже. И вот как быть?..
Боже! Да она ребенок.
– Придумаем что‑нибудь, – пообещал я, понимая, что вру. – Ты только не говори ничего жене. Ей нельзя волноваться.
– Хорошо, – согласилась Исабель. – Не скажу. А ты будешь меня любить?
– Непременно, – заверил я и тут же доказал слова делом…
К себе в спальню я зашел уже под утро. Сбросив у кровати халат, юркнул под одеяло. Вика заворочалась и нащупала меня рукой.
– Где ты был? – спросила сонно. – Проснулась, а тебя нет. Встать хотела, но провалилась в сон. Ты куда ходил?
– Воров гоняли, – соврал я. – Забрались в поместье. Разглядел их ауры и поднял кубинцев.
– Что‑нибудь украли?
– Не успели. Мы им наваляли тумаков и прогнали.
– Следовало сдать полиции.
– Этих дождешься, – деланно вздохнул я. – Спи, любимая.
– Обними меня, – прошептала Вика и прижалась ко мне. Спустя пару минут она крепко спала. Я лежал, размышляя над случившимся. Как быть дальше? В прошлой жизни я не изменял женам. Не из принципа, просто не случилось. И не надо меня корить: нет женатого мужика, который не мечтал бы сходить налево. Только не у всех выходит. Кто‑то слишком робок, кто‑то очень занят. Любовница требует заботы. Ей нужно уделять внимание, осыпать подарками, а они денег стоят. Чтобы заработать, следует пахать, но тогда, где взять время для подруги? Заколдованный круг. В той жизни я не вырвался из него. Здесь случилось само. Предложили, я не отказался.
