— Зина передала, сказала, что сами мы один фиг не допетрим, — заговорщицки подмигнул Курсант.
В сидоре оказались аккуратно завернутые в толстую оберточную бумагу здоровенная жареная курица, полтора десятка вареных яиц, вареная же картошка в мундире, каравай хлеба и шмат соленого сала в чистой тряпице. Харч богов, едрена мать! Особенно если под слегка нагревшийся, но все равно очень вкусный квас из больших стеклянных бутылок. Нет, таким женщинам как Зинаида, нужно памятники ставить! Перекусившие и довольные мы снова забрались в машину, причем Курсант, имевший весьма посредственный водительский опыт, уговорил меня пустить его за руль. А почему бы и нет, в конце концов? Ехать в колонне несложно: знай, держи скорость, да двигайся точно за ведущим… Ребенок справится!
В общем, до Ставрополя мы к вечеру все-таки доехали. Правда, в сам город так и не попали, нашу колонну завернули вправо от трассы на второстепенную дорогу километрах в десяти от окраин, и разместили на ночевку на территории располагавшейся там мотострелковой дивизии. Похоже, подобные гости тут были не в новинку: военные регулировщики из здешней роты РРД и КС[116] в белых касках и портупеях быстро загнали нашу колонну на большой асфальтированный плац, а самих нас разместили на ночевку в стоящей здесь же одноэтажной казарме. Вполне, кстати, приличной: койки одноярусные, матрацы на них новые, постельное белье свежее, в душевой — и горячая и холодная вода. Чего еще для счастья на временной стоянке нужно? Разве что перекусить! Вот тут, врать не буду, дела были похуже: до Четверти и Зинаиды с их кулинарными изысками здешние повара явно не дотягивали. Хотя, чего требовать от солдатской-то столовки? Ну, да мы не привередливые…
Переночевав у гостеприимных военных, долив до верху бензобаки, на следующее утро, обойдя Ставрополь по объездной, двинулись дальше. И вот тут-то и начались у нас всякие мелкие, но досадные неприятности: сначала начало гореть сцепление на одном из «Уралов»-тачанок, потом, чуть не вылетел с трассы «Камаз», у которого отказали тормоза. Времени на исправление этих поломок ушло немало, хотя чинили совместными силами. Одним словом, когда мы, наконец, объехали по Восточному шоссе Батайск и направились в сторону Ворошиловского моста через Дон, солнце уже клонилось к закату, но город, за счет того, что правый берег намного выше левого, виден был издалека. Сразу бросаются в глаза горящие золотом купола какого-то храма.
— Это что? — спросил я у нервно ерзающего на пассажирском сиденье Толи.
— Это? Ростовский кафедральный собор, — ответил он с такой гордостью, как будто лично, собственными руками, этот собор выстроил. — Красивый. Там еще городской Центральный рынок рядом. Вообще рынков в городе полно, но этот самый большой, на нем найти можно вообще все.
— Учтем, — кивнул я
Так, за разговорами о прекрасном и доехали мы до «визитной карточки» Ростова-на-Дону, памятной мне еще по временам Союза, когда ее изображение часто на разных посвященных Гражданской войне открытках печатали. Правда, сейчас я осознал, что открытка — это совсем не то! Памятник Тачанке впечатлял: четверка каменных озверевших коней явно неслась, ничего не разбирая на своем пути, готовая смести любую преграду. Трое мужиков в бричке были явно под стать своим скакунам: могучие, несокрушимые и свирепые. Да уж, блин, такие, пожалуй, и впрямь могли какого угодно врага в бараний рог скрутить. Именно они и были «от тайги до Британских морей», всерьез, без шуток. Сильный памятник!
Вот возле Тачанки, вернее у КПП ГАИ, там раксположенного, мы с колонной и расстались. Они остались, сначала решая по радиостанции какие-то вопросы с размещением на Военведе, а потом вообще отправили туда «Хантер» со старшим, в качестве «парламентера». А мы поехали дальше. Нас ждали в Управлении общественного порядка СБ по Ростову-на-Дону. По крайней мере, надеюсь, что ждали.
— А это что за водоем справа?
— Гребной канал.
— Небось, летом от купальщиков не протолкнуться?
— Хватает, конечно, но вообще народ тут купаться не любит…
— Что так? Вроде место хорошее, — недоумеваю я.
— Да в конце прошлого века, до Тьмы еще, большие бандитские войны были, слыхал?
— Ну, так, краем уха, — улыбнулся я, прекрасно помнящий «лихие девяностые». Ну, да, малиновые слаксы, кожаные куртки, пудовые цепи и перстни-«гайки» на «риальных пацанах»… Такое поди забудь.
— Так, говорят, в то время тут до фига народа в тазиках потопили. Понимаешь?
— Чего уж непонятного? Берут бедолагу, ставят в таз, а сверху — несколько лопат бетона. И все, ушел клиент на дно с цементным якорем… Поганая смерть…
— Во-во, — соглашается Толя. — Вот из-за таких и считается — дурное место. Хотя, нашим многим по фигу, и тут барахтаются. Нас, ростовских, вообще ничем не проймешь!
А вот Ворошиловский мост, по которому мы переезжали Дон, меня откровенно напугал. На каком именно честном слове держалась эта конструкция, лично для меня так и осталось загадкой. Латаный-перелатаный, причем в разное время, разными материалами и разного уровня профессионализма мастерами. Просто мозаика какая-то, а не мост, ей-богу!
— Толик, а что мост-то такой угребищный?
— Ай, командир, не спрашивай!!! Говорят, прямо перед Тьмой другой мост через Дон строили, вон гляди, — он ткнул пальцем влево, и я увидел вдалеке торчащие из реки опорные быки и куски каких-то железобетонных конструкций.
— А когда от взрывов земля-то ходуном заходила, так новый целиком в воду и рухнул. Потом долго еще в нескольких местах для прохода судов фарватер от обломков чистили. А это угребище, — он ткнул пальцем в проносящиеся мимо секции ограждения моста, — устояло. И стоит до сих пор. А на новый пока средств собрать не могут — сам понимаешь, страна четыре войны пережила, не было лишних денег…Вот, похоже, и будем кататься по этому, пока он совсем не развалится.
— Главное, чтобы он прямо сейчас у нас под задницами не развалился! — натужно шучу я.
— Да нам тут рядом, командир, — успокаивает меня Толя, глядя на то, как я с тревогой посматриваю на часы. — Сейчас немного вверх по Ворошиловскому, а там, на Советской — увидишь, короче, такая площадь с памятником — влево по Большой Садовой, там еще чуть-чуть, и на месте.
— Погоди, Толя, куда наверх? Дорога под уклон идет!
— А, понял, извини, — смущается напарник. — Это просто у нас говорят тут так. Все, что от набережной — вверх, все, что к ней — вниз.
— Догнал! Типа, местный народный фольклор. Запомню.
Площадь Советов, которую, по словам Толи, весь Ростов называл Советской, пропустить и впрямь было трудно. Во-первых, на площадь выходило фасадом белоснежное здание Администрации Президента Югороссии. Симпатичное такое, в стиле сталинского классицизма… А может, сталинского барокко… Или ампира… Короче, не разбираюсь я в этих стилях, просто видно, что в конце сороковых — начале пятидесятых построено Толя сказал, что раньше тут располагалась областная администрация. Ну, да, а как стал Ростов столицей, так и уровень администрации вырос сразу. И памятник на Советской тоже был. И тоже по мотивам Гражданской войны: всадник с шашкой наголо и пехотинец с винтовкой, прижавшийся к стремени кавалериста. Наверное, символизирует единство родов войск. А может — еще чего, не знаю. А во-вторых, с противоположной стороны площади виднелось здание банка красивое, явно еще дореволюционной постройки, со всякими бронзовыми фигурами на фронтоне: двуглавым орлом под тяжелой короной, еще какими-то человечками, скорее всего Меркурием и еще кем-нибудь из этой же братии, и надписью: «Контора Государственного Банка».
