"Да. После такого предложения логично только коньяку сталинского тяпнуть. Пастор Шлаг отдыхает. Но на это разводиться не следует".
— Разве у вас мало демократов?
— Достаточно. И у вас было достаточно. И вы знаете, к чему это привело. Нужен хорошо информированный скептик.
— А если я откажусь, меня отправят к костоломам. Верно?
— Я все-таки уважаю коммунизм за этот культ самопожертвования. У нас он как-то хуже сложился. Идеал первых христиан — быть зверски замученными за веру. Но, понимаете, у нас не конец тридцатых. Военное время, полевые условия, тупые методы неопытных мясников… Сейчас, Виктор, если бы вдруг нам понадобилось от вас чего-то принудительно добиться, вы бы не умерли смерью великомученика. Вы бы остались живым, с подорванным здоровьем и предателем. Довольно долгую оставшуюся жизнь вы бы испытвали даже не столько физические, сколько нравственные мучения, потому что вы не выдержали, вас заставили предать.
— Но вы же и так предлагаете мне предательство.
— Да вы что? Господь с вами, Виктор! Предлагать человеку, который по духу своему гражданин, предательство… Почему вы считаете меня таким глупым? Как я, столько лет имевший дело с разными людьми, смог бы найти в вас хоть какую-то склонность к добровольному предательству и рассчитывать на это? Каким образом?
— И что же вы тогда предлагаете? Если не предать?
— Виктор, вы слишком заигрались в "Зарницу". Вернитесь в реальность, пожалуйста.
— В какую из?
— В любую, какая вам по вкусу. Войны нет. У вас там люди переезжают из России на постоянное жительство и работу в Европу, в Германию?
— Да, и довольно много.
— У вас считают их предателями?
— Нет. Но это другой случай.
— Чем? Тем, что между Россией и рейхом пока нет дипломатических отношений? Но это вопрос технический. Если в нашей реальности Сталин подписывал с фюрером соглашения и поднимал тост за его здоровье, с чего вы взяли, что этого не сделает ваш президент?
— Но этого-то пока нет. Здесь СССР.
— Разве вы гражданин СССР? В СССР вы иностранец, гражданин Российской Федерации. Ну, подумайте, как вы можете предать государство, которому вы ни в чем не клялись, ни в чем не обязаны и которое вообще своим вас не признает? А у нас вы наконец получите гражданство. Вы перестанете быть человеком без родины.
— Разве Родину можно назначить?
— Я понимаю, вы имеете в виду корни. Родные места, знакомые дома, старые друзья, родственники. Но… Вас оторвало от корней, Виктор. Здесь вы не можете вернуться к старым друзьям и родным. Я понимаю, человеку сложно это сразу пережить, и в это не хочется верить. Но рано или поздно надо укореняться заново. Человек словно дерево, без корней он засохнет.
— У меня есть корни. Есть родной город, река та же, леса те же.
— Чем же вы измените своей реке? Это вообще-то остатки языческих религий — поклонение реке, лесу. Но пусть даже так. Разве мы собираемся им вредить? Мы собираемся сотрудничать с СССР. Наши концерны заинтересованы строить там заводы. Зачем мучиться и изобретать велосипед? Рабочие в СССР будут трудиться на образцовых предприятиях, собирая вот такие красивые "мерседесы", "БМВ" и "опели".
— Понятно. Опять ляйтеры вместо инженеров, чтобы вечно зависеть от левой ноги Круппа?
— А какой смысл развивать советские предприятия? У меня один знакомый был приглашен специалистом в СССР в первую пятилетку. Да, там хорошая, крепкая, быстро обучающаяся рабочая сила. Но в каких условиях! Халатность, саботаж, пьянство, прогулы, управляющие или жулики или самодуры… Это бесполезная трата времени и денег. А покупатель имеет право за свои деньги купить хороший, надежный товар, а не не то, с чем он будет мучиться.
— Это позиция обывателя, а не гражданина.
— Дать народу хорошие товары — позиция гражданина.
"Ясно", — подумал Виктор. "Подмена ориентиров. Это мы уже проходили в деяностом…"
Уважаемый читатель! Если Вам говорят, что у Вас нет внешних врагов, а Ваш основной враг — Ваше собственное государство, если Вас убеждают, что работать против интересов своей страны — это не предательство, а работать для своей страны — пустая трата сил, то Вас, скорее всего, психологически обрабатывают. Хотя, в нашей реальности, это будут уже не люди рейхсфюрера.
— Мы теряем время. Я требую звонка в консульство.
На улице раздался шум машины, похоже, что небольшой грузовичок.
— Времени уже нет. Скоро здесь будет пуф-пуф и надо провести эвакуацию. Сейчас в фургоне вывезут Наташу, она была с нашими людьми в гараже. Можете убедиться, что она в полном порядке, можете поговорить, только недолго.
— Видеть не желаю. Наташа — ваш агент и провокатор.
— Как пожелаете.
На улице хлопнула дверь, рокот мотора усилился и плавно угас, удаляясь.
— Теперь вы. Чтобы ваши друзья не разобрали вас на части вместе с машиной, вас придется вести в багажнике. Машину поведет фрау Боммер, на нее не подумают. При каких-то технических неурядицах в пути не кидайтесь на нее, тем более, что она неплохо стреляет. Надеюсь, вы, как взрослый человек, не будете вынуждать вас, ради вашей же безопасности, запихивать вас туда насильно.
Виктор вздохнул.
— Ну что ж… Дайте только собраться с духом.
— Пожалуйста.
Виктор поднес руки к лицу, подойдя к углу комнаты, медленно провел ими ото лба вниз, словно в раздумье…
"Я же не давал им одежды, они не знают…"
Он бысто ухватил лацкан своего пиджака и засунул в рот.
— Химмель! — заорал Дитрих, и дернулся к нему.
— Нажад! — процедил Виктор, — ражгрыжу ампулу!
— Ну что за ерунда…
— Нажад! — Виктор вытаращил глаза, чувствовал, как жар от гнева прилил к его лицу.
— Ну, ну… — Дитрих отошел на полшага, — поговорим спокойно.
— Шоедините ш коншулом, живо!
— Хорошо, — Дитрих подошел к телефону и поднял трубку, — семь-три-двенадцать. Дайте связь с советским посольством, немедленно. Немедленно, я сказал! Сейчас они соединят, не волнуйтесь. Да? Говорит штандартенфюрер СС Дитрих Альтеншлоссер. Я прошу вас безотлагательно соединить меня с послом СССР в рейхе. Прошу доложить, что это дело чрезвычайной государственной важности… Да…
Он поднял голову.
— За послом послали… Надеюсь, эта дипломатическая бюрократия не будет долго тянуть.
— Отойчите от штола.
— Хорошо. Пожалуйста. Вот мои руки. Я ничего не делаю.
Виктор осторожно подошел к столу и потянулся к трубке.
И тут у него в глазах внезапно потемнело, как будто от давления.
"Коньяк…" — подумал он и полностью провалился во тьму.
26. Операция после полудня.
Виктор очнулся от того, что ему в бедро вонзили что-то острое. Он хотел замычать, но все тело и лицо, задеревенели; в бедре начал разливаться какой-то жар, поднимаясь по телу.
— Подожди, миленький… сейчас…
Иглу выдернули; в нос резко шибанул нашатырь, наворачивая слезы на глаза. Виктор понял, что его держат руками и поднимают; память начала возвращаться, и он сообразил, что его вытаскивают из багажника. Брызнул свет; веки задвигались, промаргивая зрачки, и он вдруг увидел перед собой лицо Зины!
— Сейчас… так… очнулись…
Картина, которая открылась перед Виктором, была умопомрачительной.
Светлый зеленовато-голубой "опель" с белой крышей и раскрытым багажником висел поперек старой узкой улицы немецкого городка на уровне второго этажа на лапах автомобильного подъемника. Багажник оказался как раз впритык к балкону с железной решеткой, на котором, в форме дорожной полиции, стояли Зина и какой-то мужик со "Скорпионом" наготове. Собственно, на этот балкон Зина и затаскивала Виктора.
И тут Виктора начал неудержимо разбирать смех.
— Так это же… Помнишь…
— Потом. Ноги… Пошли… пошли… — Зина, как военная санитарка, перекинула правую руку Виктора через плечи и потащила в дом.
Он вспомнил.
Он рассказывал Зине эту комедию. Датская, конца семидесятых. "Операция начнется после полудня". Эпизод был именно оттуда.
Неужели эта бредовая комбинация здесь сработала? Хотя почему нет? В рейхе с его орднунгом, как уже убедился Виктор, ждут чего угодно, но в разумных пределах!
Они промчались через коридоры и лестницы старого дома с криками "Ахтунг!" и "Платц да!". За дверью парадного ждал полицейский мотоцикл — довольно недурственный байк от БМВ, с коляской и торчащими в обе стороны цилиндрами мощного движка. Высоко поднятый глушитель с дырками, чем-то напоминавший кожух от "Дегтярева", сиял хромом. На Виктора накинули черный форменный плащ, нахлобучили на голову шлем с очками и помогли сунуть в "галошу", на которой хищно торчал вычищенный и смазанный МГ-42, Зина прыгнула за руль, второй мужик — на седло за ней, и они рванули.
