Рядом с Мишкой оказался богато одетый, не по возрасту серьезный отрок чуть старше него, тоже, как выяснилось, уже опоясанный мечом и с заживающим рубцом поперек лба, полученным отнюдь не в мальчишеской драке. Не надо было долго вглядываться, чтобы уловить фамильное сходство с новым тысяцким: помимо черт лица и синевы глаз, его выдавало почти буквальное повторение отцовских движений и мимики. Оба они смотрели на неизвестно откуда вынырнувшего нового соседа, внезапно обласканного и приближенного князем, с одинаковым выражением скептического интереса, смешанного с легким недоумением, хотя отрок подвинулся, давая Мишке место рядом с собой.
– Боярич Михаил, значит? – доброжелательно спросил он, отвечая на приветствие. – А я Жирята. – И добавил, стараясь говорить солидно: – Мы с отцом с князем Вячеславом на половцев ходили. А тут вон вишь какая напасть – ляхи баловали… Не уследишь за всем. А ты что, и правда, сотню отроков набрал да в бой их сам водил?
– Правда, – кивнул Мишка. – Отроки у нас издавна ратному делу учатся. А в бой… пришлось, хотя выучиться как следует не успели. Только ляхам на то наплевать, а за свою землю кровь проливать никогда не рано.
– Это верно, – согласился Жирята. – У нас в роду тоже – как до стремени дорос, так воин. Отец меня всего второй раз с собой взял, но я когда-нибудь свою дружину соберу! Ты хорошо придумал – отроков учить. Весной я тебя с братьями видел, но тогда вас всего-то трое было.
Жирята говорил с Мишкой сам по себе, но и его отец, и другие воины прислушивались к беседе двух отроков, хотя и делали вид, что мальчишечий треп их мало касается.
– Полгода – срок немалый, если его с умом провести. Из Ратного на ляхов больше сотни отроков выходило. Сейчас осталась половина. Но, – Мишка решительно хлопнул себя по колену ладонью, – те, которые остались и из боев живыми вышли, уже воины. Правда, нам еще многому учиться надо, сейчас это уже все понимают. Вот по весне привезем сестер сватать, сам увидишь. Там совсем другой циркус будет.
– А много у тебя сестер-то? – хмыкнул молодой дружинник лет двадцати, который сидел чуть поодаль от них, но на последних Мишкиных словах встрепенулся и подтолкнул локтем своего соседа. – Слышь, Кирьян, вон парень сестер сватает, мож, и нас с тобой оженит?
– Родных на выданье – две. Да еще тринадцать Лисовиновского рода, – спокойно ответил Мишка, дружелюбно разглядывая гогочущих молодцев.
«А черт тебя знает… Может, и оженим. Судя по всему, из княжьей дружины парни, и сидят недалеко, хотя молоды. Значит, или сами уже славы добыли, или из родов хороших. Это уже пусть мать выясняет, а у меня сейчас про девок сказать язык не отвалится. Глядишь, не они, так их отцы на ус намотают».
– Ух ты! Богаты вы на девок, я гляжу, – со смешком повертел головой еще один воин, постарше. – И приданого на всех хватит? А вы, значит, при них состоите?
– У нас род не нищий. А мы при них потому, что девки у нас хоть и обучены самострельному бою и еще многому, но невместно им одним по лесам сюда добираться без воинского сопровождения. Да и в большом городе люди всякие встречаются.
– Обу-у-учены? Девки? – гоготнул тот же парень, который первый спросил про «невест». – Да чему их учить-то?
– А кому дуры неграмотные надобны? – в свою очередь удивился Мишка и кивнул в ту сторону, где расположилась «женская половина». – На пир ее приведешь, а она ляпнет при княгине такое, что потом не расхлебаешь. Или слова не сможет умного вставить, на вопрос ответить. У нас в Ратном неграмотных даже замуж не берут, а умение женщины с оружием обращаться, если нужда придет, сам князь сегодня оценил. Вон как боярина Кручину за его жену чествовал.
– Что, съел, Копоть? – хохотнул кто-то. – Слушай, что малой говорит: недаром он в свои годы – сотник, а тебе и десятником не стать…
– Чего?! – Копоть рванулся в сторону насмешника, забыв про Мишку, и тут же получил по уху, но успел врезать своему противнику в зубы. Завязалась короткая потасовка, но соседи тут же навалились, разнимая драчунов. Судя по всему, пир переходил из официальной стадии в неофициальную – отчетно-выборное собрание плавно перетекало в сельскую вечеринку.
– Ну началось… – фыркнул на ухо Жирята, подтверждая Мишкины предположения. – Копоть, как выпьет, так без драки не обходится. Рода знатного, а сам… Ладно, пойдем, тут еще отроки есть – познакомлю…
«Ага, не забыть матери сказать: будут за Копотя кого сватать – на фиг. Нам такие дурни в родню не нужны…»
Знакомство с Жирятой и впрямь оказалось удачным – тот не увидел в Мишке соперника собственным интересам. Они с отцом были слишком близки к князю, чтобы появление и возвышение Лисовинов что-то могло изменить в этих раскладах, да и интересы их с интересами воеводы Погорынского никак не пересекались. Даже, как выяснилось на пиру, внезапное появление «из глубины болот» боярина Кирилла Лисовина невольно пошло на пользу Иванко Захарьичу: то, что бывший тысяцкий из местных не поддержал поход Корнея, стало поводом (и, видимо, долгожданным) для его смещения и назначения на хлопотную, но тем не менее почетную должность княжеского ближника.
Внутреннее противостояние между дружиной Вячеслава, пришедшей с ним из Киева, и местными боярами, надо думать, существовало давно. И тут выскочка Лисовин скорее играл на руку киевским. То, как это отразится потом на воеводе и его отношениях с местной элитой, волновать должно скорее самого Корнея, а не князя и его дружину, но пока что Мишка решил оставить разбор всех возможных минусов на потом и воспользоваться плюсами такого положения. А они заключались в том, что при помощи Жиряты удалось завязать знакомство с ровесниками – сыновьями дружинников и местных бояр из ближних к князю, причем обошлось без необходимой в мальчишеском обществе первой драки.
Не то чтобы он не был готов при необходимости подраться всерьез, но, во-первых, таким образом отмечаться при первом появлении на пиру у князя ему, по сути выскочке, не стоило, а во-вторых, и многие отроки уже повоевали всерьез, и он сам вполне мог за себя постоять, так что дело могло закончиться серьезными травмами. А потому не могло не радовать, что обошлись пробой сил, почти ритуальной: с переменным успехом и поборолись, и на кулачках побились, и даже на мечах силы попробовали, и в результате остались друг другом вполне довольны. Заодно и информацией о том, кто есть кто среди княжьих ближников, поделились с новичком, той ее частью, которую знали мальчишки, разумеется.
Впрочем, разговоры на пиру случались самые разные – и не только с ровесниками. В какой-то момент, когда Мишка остался без своего нового приятеля, которого отозвал отец, к нему подсел незнакомый и уже хмельной боярин.
