Влад Савин - Ленинград-43

— Азаров! Быстро, к командиру!

Ставлю задачу разведвзводу.

— Вот тут, на карте, место очень подходящее: узкое дефиле между рекой и холмами, немчуре тут не развернуться никак. И по времени мы успеваем выйти туда раньше, на несколько часов. Первую атаку отобьем — а там и ночь настанет, а в темноте немцы воюют плохо. И останется на серьезный бой у них времени лишь завтра, с рассвета до полудня. Меня интересует, насколько эти холмы проходимы для техники — так что живо дуй вперед, всё осмотри и доложи!

И «скаут» с парой студеров уходят по дороге на юго-запад. Крупных сил немцев им попасться не должно, а от мелочи отобьются. У нас же короткое совещание, с постановкой задачи командирам подразделений, и идем новым маршрутом. До чего поганый сезон европейская зима: мозгло и сыро, с утра низкие тучи, из которых какая-то слякоть падает, сейчас чуть прояснилось — для нас же имеет значение, во-первых, земля всё же промерзла, ночью явно ниже нуля, так что даже колесная техника идет нормально, во-вторых, снега мало, что также для проходимости хорошо, и следов почти не остается, в-третьих, для авиации утром погода точно нелетная была. Как долго прояснение продержится, неясно, и что будет завтра? Никто нам по пути не мешал, если и видел кто из леса, то ума хватало не связываться — и вряд ли у окруженцев рация найдется, и информация быстро попадет к кому надо, так что все шансы успеть у нас есть.

Успели. Диспозиция: холмы, целая гряда их, поросших лесом, тянется вдоль реки, где-то в километре от берега. Длина долины — километра три, по ней проходит довольно хорошая дорога. Но по полю вполне можно проехать. И самое лучшее, что на холмы можно взобраться, Азаров путь нашел, по которому по крайней мере самоходы пройдут, ну а грузовики придется внизу оставить, в лощине, чтобы с поля не видно. Немцы появиться могут часа через три-четыре, нам еще позиции оборудовать — эх, плохо, что мин нет!

Полезная, однако, вещь у Т-54 — откидной бульдозерный нож, приспособление для самоокапывания. Успеваем по гребню разровнять пути отхода, и окопчики на каждую машину, ходовую прикрыть, чтобы только верх рубки и ствол торчал — не у всех так получилось, мерзлая земля, но всё лучше, чем ничего. Мы не американцы, у нас непробиваемых «тигробоев» нет, чтобы встать по-наглому и отстреливать, на каждого по шесть мишеней. Противотанковая оборона РККА, по новому Уставу, это не сплошная стена, а «опорные пункты», вот мы такой и оборудуем: с виду путь открыт, но я бы точно не рискнул прорываться по дороге, подставляя борта под огонь! И сбить нас с высоты им будет трудно, если наши будут в «кошки-мышки» играть: выскочил на гребень, на позицию, выстрелил, и назад, в укрытие! Артиллерия нас проредить может, это да — а вот где бы я, по карте, поставил свои батареи на месте герр генерала? Пожалуй, вот здесь и здесь — а ведь «тюльпаны» достанут!

— Азаров! Выдвинись вот сюда, в этот лесок, и сиди, себя не обнаруживая. Предупредишь нас, когда немцы пойдут, но главное, если они поставят вот тут артиллерию, радируешь нам и будешь корректировать огонь. У «тюльпанов» боеприпасов мало, так что постарайся точно, лады?

Не удержался, сам проехался на «Додже» по дороге, провожая Азарова. Чтобы лично взглянуть, насколько заметны наши позиции на холме. Нашел, что если в очень хорошую оптику тщательно не рассматривать, то и не разглядишь — южный склон, снега нет совсем, черная земля, на фоне которой следы нашей деятельности не разобрать — а вот сами машины видны, особенно те, кто не сумел как следует закопаться. Правда, тут от освещенности сильно зависит — если снова солнце за тучами скроется, видно куда хуже. А вот по полю след отчетливо протянулся — но заметен, если довольно сильно проехать по дороге на север. Ну, значит, сюда их допускать и нельзя!

Азаров радировал, он на месте. Два часа прошли в ожидании. И вот донесение от разведки — идут! И как положено, от нас доклад в штаб — противник обнаружен, веду бой.

Сначала появилась их разведка — легкий танк и два броневика. Пешие разведдозоры, идущие по флангам, нас бы однозначно срисовали — но тогда немецкой колонне пришлось бы ползти со скоростью черепахи. Отставая на километр, из леса выдвинулась колонна, идут плотно, впереди танки. Те самые, «королевские» — скоро увидим, хорошо ли они горят!

Ррах! Танк-разведчик вспыхнул, прямое попадание! Один броневик пытался развернуться, получил снаряд в борт и застыл, второй резво сдал задом, уходя из-под огня, удирал недолго. А два «барбоса», занявшие позицию впереди по дороге, резво убегали прочь. Головные «тигры» начали стрелять, но попасть почти с двух километров по очень маленькой и подвижной цели не получалось. Один «барбос» всё же вильнул и встал, поврежденный близким разрывом, через минуту его накрыло, и он рассыпался обломками: снаряд «восемь-восемь» для легкой самоходки — это смерть; надеюсь, экипаж выскочить успел! А мы молчали и ждали, когда немецкая колонна подойдет поближе, до места гибели их разведки — откуда можно видеть наши следы, ведущие к холму.

Напряжение страшное. И песня в голове крутится, которую Скляр из первой батареи где-то услышал и нам, под гитару, спел позавчера. Вот талант у человека: как что-то музыкальное услышит, с одного раза запоминать! «Так я еще на Висле слышал, там флотские рядом стояли, случай к ним занес по делу, ну и как водится, по сто граммов, и гитара нашлась, я еще удивился — моряки, а про танкистов песня; так их старшой ответил: „А это тебе в подарок“».

Ничего, светлого времени осталось, часа полтора. Если хорошо по мордам им дадим, сегодня больше не полезут. А там и наши подойдут. Вот головные фрицы почти поравнялись с горелым броневиком — ну, с богом!

Что такое восемнадцать стволов калибра сто двадцать два, да по бортам, внезапно, с дистанции меньше километра? Цели были распределены заранее — и сразу дюжина или даже полтора десятка «королей» вспыхнули, какая бы броня там у них ни была, но бронебойный в двадцать пять кило — это очень серьезно! И ударили «барбосы», ведь сказал же — бить прежде всего по бронетранспортерам, пока они пехоту не скинули — но кто-то не удержался, всадил и по танкам, ну вбито это уже в инстинкт, что пока враг к тебе бортом, надо не упускать момент. По «королям» разницы нет, попали или промахнулись, с такой дистанции не пробьет, но вот две «пантеры» из числа идущих сзади тоже встали подбитые. И подключились «пятьдесят семь», противотанковые, с максимальной скорострельностью посылая снаряд за снарядом немцам в борта — тут «пантерам» мало не показалось, и кажется, даже кого-то из «королей» в борт достали! Сектора обстрела и цели были обговорены заранее, и потому я мог различить, кто по кому стрелял.

На дороге возник хаос, однако немцы были опытными, на «тиграх» тяжелых батальонов других быть и не могло. Замешательство длилось недолго, и фрицев всё еще оставалось слишком много. Голова колонны, еще больше двадцати «королевских», развернулись в боевой порядок, «елочкой», уходя с дороги из-под расстрела, за ними поворачивали «пантеры» и полугусеничники с пехотой. А хвост колонны стал сворачиваться к лесу, назад — что за черт?

В эфире у немцев была каша — вот не верьте байкам, что наши и немецкие танкисты могли переругиваться по радио, длина волны у танковых раций была в разных диапазонах. Зато на той волне могла работать наша командная станция в «студере» — и она должна была сейчас, как только началось, забивать шумом немецкий эфир, лишая немцев управления. Похоже, это и произошло — и если на уровне взвода и роты для бывалых фронтовиков возможна была координация без команды, действуй по обстановке — то в масштабах всего поля боя, каждому подразделению эта обстановка представлялась по-разному. На выезде из леса немцы скучились в пробке, с поля стремились удрать, а сзади напирали — цель лучше и не придумать!

— «Клумба», по ориентиру два, по два снаряда, огонь!