Андрей Десницкий - Угарит

Видеть что-либо при призрачном свете слабенькой масляной лампы было весьма затруднительно, но мой акцент и бесконечные лингвистические ошибки служили мне наилучшей визитной карточкой. Тавита убедилась, что я это действительно я, но пускать в царицыны покои, там не менее, категорически не пожелала.

– До утра жди, утром если царица пожелает, то поговорит с тобой, а ночью не смей ее будить, лекаря запретили.

– Не могу я до утра ждать, мне срочно надо, – настаивала я, выдираясь из цепких тавифиных рук, – И сказать тебе не могу, в чем дело. Это секрет, я его только царице могу рассказать.

– У царицы нет от меня секретов, – настаивала служанка, крепче смыкая свои пальцы на моих запястьях, – И никакая тайна не заслуживает того, чтобы ради нее будить среди ночи больного человека.

– Нет заслуживает, заслуживает! – невольно повысила голос я, и в эту минуту дверь комнаты Вирсавии распахнулась, и на пороге возникла сама царица, кутающаяся в теплое покрывало.

– Что здесь случилось? – властно поинтересовалась она, переводя взгляд с меня на Тавиту. – Йульяту, зачем тебе понадобилось рваться ко мне среди ночи, когда я не велела никого к себе пускать?

– Царица… ваше величество… государыня… – от волнения у меня в голове уже была сплошная каша, и я напрочь забыла, как правильно полагается обращаться к ней.

– Короче, тут дело такое, Адония себя царем провозгласил, – обалдев от попыток сложить политесную фразу, прямо в лоб бухнула я и для пущей убедительности добавила:

– Он и жертвы уже принес, и его войска на царство кричали. Мой… муж сам все это видел и слышал.

– Как Адония? – переспросила царица, – Ты ничего не путаешь, девочка?

– Ничего, ваше величество, – замотала головой я, – Венька только что примчался из этого вашего Рогель… Зохель… как его? Говорит, вот только что Адония жертвы приносил, и войска ему кричали, чтобы быть Адонии царем.

– А сам Венька не кричал, – поспешила я упрочить репутацию того, кого уже дважды за один вечер назвала мужем, – Он видел это все и примчался предупредить Соломона и тебя.

– Добрый слуга и верный, – одобрительно кивнула головой царица. Потом ее глаза сузились, губы сжались в тонкую ниточку, и она властно кивнула испуганно таращившей глаза обалдевшей Тавите:

– Натана ко мне позови. Немедленно. Такое дело не может до утра ждать. Только иди тайно и не говори ни с кем, поняла?

– Поняла, – кивнула Тавита и, накинув на голову покрывало, растворилась в темноте дворца, а царица принялась во всех подробностях выспрашивать у меня, что рассказал Венька, и как мы догадались, что нужно предупреждать ее, и слово за слово выведала все подробности недавней сцены. Я так и не поняла, что подумала она о нашем легкомысленном рандеву в час ночной – не до того было.

Увлекшись разговором, я не заметила, как рядом с нами из ночного мрака соткалась порядком запыхавшаяся и встревоженная Тавита.

– Натана нет дома. Говорят, отправился в свое родное селение, ибо только услышал, что муж из рода его отца приложился к предкам своим, – отрывисто ответила она на немой вопрос царицы. Та горестно вздохнула, нервно сжимая пальцы:

– Как некстати все сошлось, – грустно сказала она, – одной мне трудно справиться.

– Соломон всё знает, он такой умный! А Венька мой храбрый. Они обязательно что-нибудь придумают. А если Натан все-таки не придет, попробуем без него? – робко предложила я.

– Утро покажет, девочка, – она погладила меня по голове, и я неожиданно растаяла от этой ласки, – а теперь ступай к себе… или хочешь остаться с моими служанками?

– Я, пожалуй, пойду, – неуверенно проговорила я, – или нет, лучше останусь. Или пойду…

– Оставайся уж, – усмехнулась царица, – мужчинам есть, о чем позаботиться без нас.

Засветившая новую лампу Тавита поманила меня за собой, и остаток ночи мы провели в соседней комнате, пряча за разговорами тревогу. А едва рассвело, в царицину дверь постучали. На пороге стоял запыхавшийся, но весьма благообразный старик. Неужели это был тот самый знаменитый пророк Натан, который предсказал Соломону царство?

– Ведите меня к царице, – властно сказал он.

– А я думала, – растерянно проговорила я, – что вы… что господин мой пророк ушел куда-то далеко на похороны и вернется гораздо позже.

– Я вернулся с полдороги, – ответил он, – тревожилось сердце мое. С чего это отослали меня прочь от господина моего царя, когда настали для него дни немощи, и только и ждут все, кому быть царем?

– Тебе было слово Господне? – уточнила Тавита.

– Можно сказать и так, – кивнул пророк, – а если попросту, засомневался я сильно. Да и не слышно было ни про какую печаль в родном моем селении, я спрашивал встречных путников… В общем, вчера вечером вернулся я в царский град. А утром, едва вышел из дверей – натолкнулся на безумного чужеземца, который куда-то хотел бежать, искать меня.

– Это Венька! – выдохнула я, – он не безумный, он за Соломона! Это он нас предупредил!

– Веди меня к царице, – потребовал пророк.

Царица со стариком ненадолго уединились, и не успела я подумать, что для больших пророков, наверное, бывают исключения в дворцовом этикете, как они оба вышли из комнаты и куда-то решительно направились. Первой вернулась царица. Роскошным жестом она сняла с руки богатый золотой перстень и протянула его мне:

– Мой дар тебе, Йульяту. Ты хорошо послужила моему сыну.

– Большое спасибо, – смутилась я, – только…

– У тебя есть другая просьба?

– Да, – ответила я, – я хотела бы, если, конечно, это возможно… если вас не затруднит… хотела бы увидеть царя Давида.

– Трудного ты просишь, – ответила она, – но я постараюсь. А ты… знаешь, если спросят тебя, от кого узнала царица Вирсавия об Адонии – ты не говори ничего. Скажут, пришел пророк Натан, он говорил с царицей. Так будет правильней. Мужчины любят быть первыми, не так ли?

Я понимающе кивнула… а царица вдруг ласково так прижала меня к груди.

– Девочка моя… будет у тебя просьба, или будут обижать тебя – приходи ко мне. Сердце мое раскрыто для тех, кто верно служит сыну моему. А уж он не откажет мне.

Как было неожиданно радостно это слышать, и ощущать ее тепло – словно мама обняла… Здесь, за три тысячи лет до – как это было мне нужно! Но не успели мы закончить разговор, как на пороге женской половины появился Соломон в сопровождении нескольких человек, причем, как я успела заметить, ближе всего к царевичу стоял именно Венька. Соломон обменялся с матерью молчаливыми взглядами, и я могла бы на чем угодно поклясться, что царица его в этот момент благословляла и призывала на его голову всяческую помощь. Дав мужчинам знак задержаться, Вирсавия удалилась к себе и через минуту вернулась, протягивая Соломону тот самый пояс с голубыми ниточками по углам, который мы с барышнями так старательно ткали и расшивали все последнее время.