Альфред Элтон Ван Вогт
Творец вселенной
Лейтенант Мортон едва держался на ногах, когда вышел из коктель-бара. Несколько секунд он стоял неподвижно, собираясь с силами, для того чтобы продолжить свой путь, и вдруг почувствовал у себя за спиной какое-то движение. Он осторожно повернулся и не успел шагнуть в сторону, как вышедшая вслед за ним из бара девушка натолкнулась на него и чуть не упала, судорожно вцепившись в рукав его кителя. По-видимому, она была ещё более пьяна, чем он сам. Ему с трудом удалось сохранить равновесие и не дать ей упасть, и он уже почти отпустил её, как вдруг она еле разборчиво пробормотала: «Вы обещали отвезти меня домой.
Каргилл оторопел. Он был уверен, что видит её первый раз в жизни, и уже собирался сказать ей это, но промолчал, так как вдруг понял, что ещё никогда в жизни не был так жутко пьян. А что с ним происходило в течение предыдущего часа, он вообще не мог вспомнить, так что, вполне возможно, эта девушка говорила правду.
Во всяком случае он определенно собирался найти кого-нибудь, с кем можно было бы провести остаток вечера. Да и вообще, какое все это имело значение? Оставалось всего три дня до конца отпуска, и ему было совершенно некогда уточнять, как далеко зашли их отношения.
— Где ваша машина? — спросил он со всей решительностью, какую только мог собрать в своем расслабленном теле.
Слегка пошмтываясь на ходу, девушка повела его к своей машине. Это был «шевроле». Она подождала, пока Мортон откроет ей дверь, и рухнула на сиденье. Все тело её как-то сразу обмякло и голова безжизненно повисла. Каргилл сел за руль и еле удержался от того, чтобы тут же не сползти на пол, положить голову на сиденье и заснуть.
Последним усилием воли он попытался собраться, сконцентрировать свое внимание, и внезапно ему стало страшно: «А я ведь совершенно не в состоянии вести машину. Лучше взять такси», — вяло подумал он.
Но воплотить это в действие он был уже не в состоянии. То странное оцепенение, с которым он все это время боролся, одолело его, и сознание отключилось. В последнюю секунду он ещё ощущал, что тело его механически, уже помимо его воли, совершает какие-то движения — кажется, нога нажала на педаль, — и больше он ничего не помнил.
Когда Каргилл пришел в себя, он понял, что произошла авария. Автомобиль съехал с дороги и врезался в дерево. Попытка выбраться из машины не удалась — дверь, видимо, заклинило. Осмотревшись получше, Каргилл убедился, что лишь чудом избежал смерти или серьезного увечья, так как корпус автомобиля был просто искорежен.
Он решил попробовать открыть другую дверь, с той стороны, где сидела девушка, и тут его охватил ужас: вся передняя часть машины в этом месте была вдавлена внутрь. Именно сюда пришелся самый сильный удар.
Даже в темноте было понятно, что этот удар оказался для девушки смертельным. Отчаянным усилием Каргилл снова дернул свою дверь, и на этот раз она поддалась. С большим трудом он выбрался из машины, постоял минуту, стараясь унять дрожь в ногах, и медленно, неверными шагами пошел куда-то в ночь, прочь от этого места. Никто не остановил его. Улица была пустынна.
Утром, бледный и протрезвевший, он прочитал сообщение об этом случае в газете:
«Обнаружен труп женщины.
Прошлой ночью на окраине города была найдена врезавшаяся в дерево машина. В салоне находился труп молодой женщины по имени Мари Шане, скончавшейся от потери крови в результате повреждений, которые она получила во время аварии. Тело было обнаружено только рано утром, и, как полагают врачи, её можно было бы спасти, если бы своевременно была оказана медицинская помощь.
Мари Шане была замужем, но жила отдельно от мужа с трехлетней дочерью. Известно также, что у неё есть брат, который живет в Нью— Йорке. Просьба родственникам связаться с властями по поводу организации похорон».
В первых сообщениях ни слова не говорилось о том, располагает ли полиция какими-то сведениями о возможных причинах аварии и о том, кто видел Мари Шане в тот вечер. В одном из следующих выпусков газет было упомянуто, что незадолго до того, как произошла авария, её видели в коктейль-баре разговаривающий с каким-то военным. Все вечерник газеты подхватили сообщение и стали развивать эту тему. А на следующее утро в газетах уже излагались версии о возможном убийстве. На душе у Каргилла было неспокойно, и он решил немедленно, не дожидаясь окончания отпуска, вернуться в свою часть.
Когда через неделю ему стало известно, что его часть направляют в Корею, он испытал чувство огромного облегчения, несмотря на то, что (это было в 1953 году), в Корее шла настоящая война. Жизнь в обстановке постоянных боев ожесточила Каргилла. Зрелище крови, человеческих страданий и чужой смерти уже не трогало его, и постепенно чувство вины, преследовавшее его раньше, исчезло. Так прошел год, и он почти совсем забыл об этом неприятном случае.
В начале 1954 года он, уже в чине капитана, вернулся в Лос— Анджелес. Он пробыл дома несколько месяцев, когда однажды с утренней почтой получил какую-то странную записку. В ней говорилось:
«Дорогой капитан Каргилл!
Вчера я увидела вас на улице и узнала ваш адрес и номер телефона из телефонного справочника. Не будете ли вы так любезны встретиться со мной в отеле «Гиффорд» сегодня (в среду) вечером около 20.30?
С нетерпением ждущая встречи, Мари Шане».
Каргилл сначала ничего не понял. Мари Шане? Кто это такая? И вдруг он все вспомнил, и тот давний, уже позабытый страх вновь охватил его. «Но ведь она умерла, — подумал он растерянно. И она не знала, как меня зовут…»
Внутри у него все похолодело. Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что идти на эту встречу нельзя, но по мере того, как приближался вечер, росла и его решимость узнать, что же все это значит, что хочет от него эта странная женщина, подписавшаяся именем той, которой уже давно нет в живых, почему она с нетерпением ждет их встречи.
В великолепном фойе отеля «Гиффорд» Каргилл был уже в начале девятого. Он нашел удобное место за одной из колонн, откуда можно было наблюдать за входом, и приготовился ждать.
Ждать ему пришлось долго. В 21.30 внутри у него все кипело от негодования, так как он уже пять раз предпринимал попытки заговорить с незнакомыми женщинами, принимая их за Мари Шане, и каждый раз ему приходилось выслушивать, что они думают по поводу его бестактной навязчивости. Он чувствовал, что терпение его иссякает с каждой минутой.
Его неуспех у женщин не остался, однако, незамеченным. Derejrhb отеля, высокий, крепкого сложения человек, бесшумно подошел к нему и тихим, но убедительным голосом сказал:
