Анатолий Спесивцев - 5. Настоящий потоп .Редакционное название "Есаул из будущего. Казачий Потоп"

Выходец из ХХI века назвал бы это помещение без окон кладовкой, причём кладовкой запущенной и дурно обставленной. Побелка на стенах давно скрылась под толстым слоем пыли, вдоль них стояли, кое-где в два ряда, большие сундуки. Впрочем, на полу и сундуках пыли не наблюдалось, как и были видны мазки метлой - для снятия паутины - на стенах и потолке. И не очень внимательный человек заметил бы следы спешной приборки.

Диссонансным пятном выглядело в этой обстановке украшенное резьбой кресло, с оббитыми дорогим фламандским сукном сиденьем и спинкой. Его явно недавно всунули между рядами сундуков. И уж совсем не место здесь было в этом кресле сидевшему - с резко очерченным лицом, властным взглядом, в расстёгнутой соболиной шубе, чёрном атласном кафтане, чёрных же шароварах из иноземного сукна и чёрных сапожках. Его высокая боярская шапка лежала на одном из сундуков. Обычно бояре одеваются куда более ярко, но в дни траура по умершему сыну государя рядиться в яркую одежду приближённым царя было немыслимо. А именно к Михаилу Фёдоровичу Романову и направлялся боярин, князь, глава Иноземного и Стрелецкого приказов и прочая, прочая, прочая Иван Борисович Черкасский. В Посольский приказ вельможа заглянул по пути, выкроив в своём напряжённом графике для этого время.

Естественно, такого важного человека встретил глава приказа, думский подьячий Фёдор Фёдорович Лихачёв. После полагающихся церемоний он проводил боярина к выделенному для беседы помещению - кладовке, где хранились документы приказа. Более подходящей комнаты - из-за тесноты - для беседы без посторонних ушей не нашлось. В большом П-образном здании приказов сновали сотни, если не тысячи подьячих, выгонишь их на время из помещения, где работают - половина разбежится по кабакам. Совсем не случайно дьяки некоторых нерадивых подьячих к столам иногда привязывали, рабочий день в приказах был ненормированным, часто приходилось писать до глубокой ночи. Один английский путешественник, попав в это здание и увидев тогдашнее делопроизводство, пришёл в восторг пополам с ужасом, решив, что бумагой, там использованной, можно накрыть пол-России. Наивный бритт - размеров нашего отечества он не учёл. Представив князю исполнителя его поручения подьячего Василия, сына Иванова, Лихачёв поспешил откланяться.

В непривычно ярком свете керосиновой лампы (хоть и освятил удивительный осветительный прибор священник, а не в одну голову закрадывалась мысль, что не от бога она, а от Врага рода человеческого) можно было хорошо рассмотреть и седину в ухоженной бороде, и морщины на высоком челе князя. Так же, как и его собеседника, немолодого, полного, одетого куда более скромно.

В комнате оставалось место поставить табурет или скамеечку, но подьячий Василий Иванов, разумеется, стоял, показывая этим уважение вельможе.

- Что-то мне начинает казаться, что ты, Васька, должного усердия не проявляешь. Ин когда я тебе поручил разнюхать всё о колдунах черкасских?

Грозное начало насторожило, но не испугало одного из высших представителей крапивного семени.

- В октябре-месяце, батюшка боярин-князь. Почитай, в первый же день, как в Стрелецкий приказ возвернулись.

- А ныне какой месяц на дворе?

- Генварь, батюшка боярин-князь.

- Ну?! Где твой доклад, почему не вижу? Неужто совсем страх божий потерял?

Василий показательно зажмурился, услышав такое предположение из уст боярина - гнев лучшего друга царя мог обернуться очень крупными, если не фатальными неприятностями. Черкасский возглавлял сразу несколько приказов, заседал в боярской думе, имел, и другие государственные должности.

Боярин же, уставившись на подчинённого, молчал. И безмолвие это ничего хорошего Иванову не обещало, что подьячий немедленно понял.

- Как можно, милостивый боярин-князь, Иван Борисович?! Как можно?! Как услыхал приказ от Фёдора Фёдоровича, так сразу и кинулся исполнять!

- И где же он? Почему не вижу?! - грозно насупил чёрные, несмотря на возраст, брови князь Черкасский.

- Не извольте беспокоиться, вчерне давно готов.

- Почему - вчерне? Неужто лень одолела переписать набело?

- Никак нет, не лень. Доносов про колдунов уж очень много собралось. Да и… - Василий замялся, - не могу разобраться, где там правда, а где брехня.

- Ну, давай вместе разбираться. Где у тебя черновик?

- Сей момент представлю! - подьячий вскочил, подбежал - на ходу снимая с пояса связку ключей - к обитому железными полосами сундуку, сноровисто открыл большой амбарный замок, висевший на толстых петлях, и достал одну за другой две перевязанных толстыми шнурами кипы разновеликих и разноцветных листов бумаги. Одну ладони в полторы толщиной, другую в пальца четыре. Осторожно прихлопнув крышку сундука, Иванов подошёл к боярину и с заметным удовлетворением в голосе произнёс: - Вот! - протягивая ему обе кипы.

Грозный воевода невольно показал растерянность, объём собранного по его же поручению материала поражал. К тому же не было у боярина времени и условий на усвоение. Сидел он в удобном высоком кресле, вольготно в нём расположившись, разведя пошире полы соболиной шубы с царского плеча. Работать с документами, да ещё в таком количестве, он не был готов ни морально, ни физически - стола рядом, для их раскладывания не наблюдалось, лампа стояла в стороне и невысоко.

- Что, "вот"?

- Скаска о казацких колдунах, именуемых характерниками.

Князь перевёл несколько ошарашенный взгляд с кипы на кипу, потом обратно и, уже взьяриваясь, на подьячего.

- Шутить удумал?! Это ж сколько мне всё читать придётся? Неделю?! Да ещё начерно, будто куриной лапой накарябанные.

- Не извольте беспокоиться! Могу и сам пересказать, своими словами, главное.

Черкасский ещё раз сверкнул глазами и, успокаиваясь, кивнул.

- Говори.

Иванов пристроил документы на лавку у стены и, почтительно склонившись, начал доклад.

- Все дознатчики согласны, что характерники эти на Руси издревле известны и от других колдунов отличие имеют.

- С нечистью дело они имеют? Душу бесам, - оба собеседника перекрестились, при этом на руке боярина блеснул алым светом отполированный лал, - продают?

Василий замялся, выпрямился во весь рост и полез чесать затылок. Затем, спохватившись, опять склонился перед вельможей.

- Здесь, боярин-князь Иван Борисович, кратко и не ответишь…