Samus
Буревестник 4
Удар в спину
Над болотом туман, волчий вой заметает следы;
Я бы думал, что пьян — так испил лишь студеной воды
Из кувшина, что ты мне подала, провожая в дорогу,
Из которой я никогда не вернусь;
жди — не жди, никогда не вернусь…
И не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи — ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.
Словно раненый зверь, я бесшумно пройду по струне;
Я не стою, поверь, чтоб ты слезы лила обо мне,
Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме — по бруснике во мхе
До ворот, за которыми холод и мгла,
— ты не знаешь, там холод и мгла.
И не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи — ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.
Ты однажды вдохнешь терпкий ладан октябрьской луны,
В сердце сдвинется нож, боль поднимется из глубины;
Неужели ты ждешь воплощенье беды, духа сумрачной стали,
Чтобы снова дать мне напиться воды,
этой пьяной хрустальной воды?..
Но не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи — ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.
И не ищи в морозной мгле следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя.
Мельница, «Воин Вереска»
Часть 1
Глава 1
1 июня 2409 года, Африка, верховья Нила
Паровоз пыхтел и вздыхал, словно жаловался на жизнь, тащился медленно, словно смертельно уставший человек и подолгу отдыхал даже на крошечных станциях. Казалось, что он целую вечность будет тащиться через эту саванну и полупустынные местности, но так и не доберется до места назначения.
В общем вагоне было шумно, душно и жарко, приоткрытые окна не спасали, так как оттуда тянуло еще большим жаром начинающегося сухого сезона. Входили и выходили люди, в основном сухие, жилистые и загорелые, шумные и общительные, везущие разнообразные корзины или товары. Какой-то умник даже попытался провести трех коз, но его завернули под общее одобрение.
Сидевший в углу свежеиспеченный выпускник военного училища имени Льва Слуцкого, младший лейтенант Роман Калашников, девятнадцати лет от роду, следующий к месту службы, молчаливо наблюдал за этой суматохой. Жизнь в Риме, где располагалось училище, отчасти подготовила его к жаре и духоте, добавила загара коже, но так, умеренно, только чтобы не сгореть сразу.
Он ощущал взгляды местных жителей, периодически падающие на него, и тут же словно надувался, готовясь дать отпор, но никто не спешил вступать с ним в перепалку. Роман некоторое время лениво размышлял на эту тему и пришел к выводу, что дело в военной форме. Люди уважали форму и тех, кто ее носит, защитников человечества, стоящих несокрушимой стеной между ними и тварями.
Радость от того, что он догадался надеть форму в дорогу, не просто форму, облегченный африканский вариант (так называемую «африканку» или «сахарку») быстро угасла, сменившись общей легкой тоской. Не потому, что Роман боялся тварей или службы, скорее наоборот. Боялся не успеть сразиться с ними, прежде чем всех тварей на Земле истребят и люди, наконец, смогут жить спокойно, пахать землю, строить города, прокладывать дороги, не оглядываясь по сторонам и не держа оружие под рукой.
Несколько поколений Калашниковых были военными, отдавшими жизнь в сражениях с тварями. Последним из них стал отец Романа, погибший во время знаменитой операции по уничтожению Сверхмозга, ставшей поворотным моментом в истории противостояния людей и тварей.
— Твари! Твари! — донесся до Романа резкий выкрик.
Его словно подбросило, организм мобилизовался моментально, рука потянулись за оружием. Конечно, в поезде была охрана, а неподалеку располагались несколько воинских частей, в одну из которых и направлялся лейтенант. Еще по водам Нила, то и дело мелькавшего вдалеке, регулярно проплывали патрульные катера, наверняка готовые дать отпор тварям, если те появятся.
— Я тебе говорю, твари так просто не сдадутся! — продолжал шуметь и размахивать руками, почти кричать, какой-то седовласый мужчина. — Это просто хитрость, на которые они так горазды! Видишь?!
Рука его коснулась шрамов на лице и шее.
— Это с Третьей Волны! Мы думали, что побеждаем, что уже окружили их, а они на самом деле окружили нас! Рональди и Акрэн погибли прямо у меня на глазах, а я выжил лишь чудом! Мы думали, что уже взяли тварей за глотку, а они сами нас за нее взяли!
— Да еще совсем недавно было наоборот! — возразил ему собеседник.
Волосы его были черными, лицо не украшено шрамами, да и говорил он медленно, вальяжно, цедил слова, словно напиток сквозь трубочку.
— Твари держали нас за горло, а?! Практически дошли до Рима! Но появился Лев и взял их за глотку, удушил Сверхмозга прямо в его логове, уничтожил подлых псиоников и с тех пор давит и давит тварей. Все, им не вырваться из его хватки, сколько бы ни кричали «твари, твари».
Роман перестал тянуться за оружием, убрал руку, ощущая, как подрагивают пальцы. В училище были имитаторы, им показывали фильмы, пару раз даже привозили живых тварей для тренировки, но все это было не то. Сколько раз он представлял, как вживую встретится с ними, не подведет товарищей, расстреляет всех тварей меткими выстрелами прямо в уязвимые точки!
Нетерпение, давно уже сжигавшее Романа, отступало медленно, неохотно, пальцы продолжали подрагивать. Сразиться с тварями! Успеть, до того, как Лев и правда уничтожит всех тварей.
— Девять лет прошло с того момента, — напомнил седовласый, — а твари что-то до сих пор не уничтожены, все клубятся в джунглях, прячутся в горах, вылезают из лесов!
— Вот именно, — лениво ответил черноволосый, — прячутся и забились по норам. Правильно Совет делает, что не торопится, медленно и методично выжигает их там, по очереди. Федерация истощена, люди устали, ресурсов не хватает, так зачем класть жизни людей, когда можно неспешно перебить тварей?
— Как раз поэтому и надо напрячься, победить одним рывком и все, наслаждаться миром!
К их спору прислушивались и другие люди вокруг, вмешались и начали подавать реплики, спор разгорался все жарче. Но если отбросить возгласы и личные выпады, то все сводилось примерно к высказанным ранее двум позициям: «побеждать медленно и не спеша» и «напрячься и задавить быстро, пока чего-то не случилось». Романа не то, чтобы раздирали противоречивые чувства, скорее он осознавал иронию своих мыслей. Будучи душой и телом сторонником второй позиции — скорейшей победы — понимал, что при реализации таковой, он просто не успел бы сразиться с тварями.
Вообще не успел бы, просто никак.
Армия постепенно сокращалась, техника и оружие переходили в еще действующие части, а сами военные переключались на мирные профессии, благо опыт у Федерации имелся, после прошлых двух Волн. Юный Роман видел происходящее и от того, злое нетерпение, сжигавшее его, разгоралось лишь сильнее. Он закончил школу с отличием раньше срока, поступил в военное училище, не просто училище, в самом Риме, носящее имя Льва Слуцкого, спасителя Федерации.
