Гуль - Артём Кочеровский

Часто ли я задумывался о том, как много людей пропадают без вести? До последнего времени — ни разу. Статистика говорит — сотни тысяч ежегодно. Не так уж и много, если сравнивать с десятками миллионов жертв от алкоголя и курева. Именно из-за малого числа жертв проблему не считают слишком серьезной. Во всяком случае о ней не говорят по телеку. Пропавшие без вести — они кто? Заблудившиеся, трудные подростки, утопленники, бомжи, жертвы несчастных случаев, браконьеры-неудачники, экстремалы, искатели? Часть из них — да, но…

Много ли я знал о гулях? Думал, что достаточно. Вурдалаки, упыри, кровососы, падальщики, мифологические существа, пожирающее трупы. А на самом деле? Сложно сказать… Что-то вроде мутанта или генно-изменённого человека, что в целом делает его ублюдком пострашнее, чем бешенная обезьяна с когтями.

Гули живут среди нас. Лишившиеся человечности ублюдки, жаждущие плоти. Наделенные силой и выживаемостью мрази, которыми движет голод. Ничем не примечательные внешне они знают, как добыть себе еду и остаться непойманными, а человеческая плоть для них столь калорийная, что одной жертвы может хватить на несколько месяцев. Во всяком случае это касается зародышей, а вот гули и альгули… Да, эти мерзкие кровожадные убийцы делятся на классы. Есть зародыши, гули, альгули, возможно, кто-то ещё. Классовая иерархия ублюдков зависит исключительно от их развития. Будешь ты сыночком богатенького папеньки, гением с айкью больше трехсот или чемпионом мира по ММА, тебе это ничего не даст. Гули эволюционируют. Клеточное изменение их пропахших падалью тел делает их теми, кто они есть в данный момент.

Гули могут казаться честными, справедливыми, жалостливыми. Они могут жить с тобой под одной крышей, спать в одной кровати, но ты никогда не догадаешься о том, кто они на самом деле. Они могут быть добрыми, отзывчивыми и щедрыми. Но только до тех пор, пока не почувствуют голод. Именно голод делает их теми, кто они есть. Кровожадными монстрами, каннибалами, обезумевшими зверьми. Гули — падальщики. Расчетливые и эгоистичные твари, способные на всё, лишь бы утолить голод. Безжалостные, грязные, протухшие, гниющие оборотни. Я ненавижу их больше всего на свете. И также сильно я ненавижу себя, потому что стал одним из них…

Владимир Матвеевич раздал задания — листочки с отпечатанным текстом в одно-два предложения. Я посмотрел на свой. Задача называлась: «Ход коня».

— У вас есть…, — учитель посмотрел на часы. — …тридцать пять минут на всё про всё. Потом я подойду к каждому и проверю решение. Если кто-то справится раньше — не спешите доставать телефоны. Лучше подумайте о том, как можно упростить код. Чем короче он будет, тем выше оценку получите. Серов, хватит вертеться!

Уроки по программированию я любил. Потому что любил математику. Мне не требовалось прилагать особых усилий, чтобы разобраться в новых темах. Числа всегда давались легко, а уроки программирования, построенные в большей степени на мат вычислениях и условиях, привносили что-то новое. Одно дело марать чернилами клетки в тетради, и совсем другое — видеть результат работы собственной программы.

— Чё у тебя? — спросил сидящий рядом Серов.

— Ход коня.

— Блин, а у меня «шоколадка»! — сказал он, читая с листка. — …её можно разломить по прямой на две части… ага, ага… Можно ли отломить часть, состоящую из n долек? Ё-моё, но и туфта! О, кстати, у меня же шоколадка есть! — Серов полез в рюкзак.

— Серов!

— Ну, что с разу Серов?! Я, вот! — Боря показал учителю вскрытую плитку. — Сладенькое. Чтобы думалось лучше!

— Боюсь, одной не хватит.

— Ха-ха-ха!

— Чё ты ржешь, Воробей?! Посмотрим, как ты…

— Тихо!

Серов качнул шапкой выкрашенных в пепельный цвет волос, которые смотрелись совершенно не естественно с веснушками на лице, и уставился в свой экран.

В задаче «ход коня» нужно было определить: может ли попасть конь из одной клетки в другую. Координаты двух разных клеток задавались условием задачи. Набросав схему передвижения коня по доске, я придумал решение. Довольно просто. Нужно было лишь проверить — находится ли вторая точка в двух шагах левее или правее и одной выше или ниже от первой точки, а затем добавить такое же условие по вертикали. Я положил руки на клавиатуру и принялся вбивать код.

— Пс-с-с, Тимоха?

— А?

— Напомни, плз, как там начинать?

— Задай формат для переменных и вбей туда условия из листка. Потом…

— Че за формат? — Серов почесал голу. — Чего писать-то?

— Ясно. Подожди.

Со своей задачей я справился за десять минут и ещё пять потратил на то, чтобы проверить правильность решения с разными координатами. Потом, когда учитель не смотрел, мы поменялись с Борей листками, и я придумал, как решить его «шоколадку». Написал его код, затем скопировал его в Ворд и увеличил масштаб, чтобы Серов мог спокойно переписать.

— Спасибо, дружище! — Серов облизал пальцы, сунул мне половину шоколадной плитки и налег на клавиатуру.

Второе полугодие одиннадцатого класса. «Время становиться ответственным» — вспомнил я слова мамы. Впереди экзамены, потом поступление. С университетом почти определился. Я отломил кусочек шоколадки и закинул в рот. Страшно немного, но… В конце концов, уж если я не поступлю, то на что могут рассчитывать оболтусы из моего класса? А ведь они поступят. Благо, нашим университетам по уровню образования до зарубежных ещё далеко. Ну, а если они поступят, то я — уж точно. Я отломил ещё один кусок, закинул в рот и принялся жевать. Затем краем глаза заметил, что на меня смотрит Москвина.

На её экране красовался короткий и симпатичный код с комментариями автора. Москвина была одета в бордовый свитер с серым орнаментом. Воротник почти целиком закрывал шею. Её глаза казались просто огромными в сравнении с детским личиком и носом-пуговкой. Черные волосы собраны резинкой сзади. Она сидела, уперев подбородок в крошечный кулак и внимательно смотрела на меня. Я повернулся к ней и посмотрел, ожидая, что наша стесняшка отвернётся, но та, кажется, о чем-то задумалась. Я проглотил шоколадку и склонился чуть ниже, чтобы словить её взгляд:

— Хочешь? — протянул ей плитку.

— Нет-нет, — отмахнулась Москвина и уставилась в экран.

Урок закончился. Владимир Матвеевич посмотрел работы, задал несколько дополнительных вопросов и расставил оценки за урок в планшете.

— Три?! Почему, трояк?! — крикнул Серов.

— В следующий раз трояк получит Кононов! — сказал Владимир Матвеевич и посмотрел на меня из-подо лба.

— До свидания.

Мы