Палач желаний - Александр Андреевич Лобанов

Не люблю лес!

Я поёжился и покосился наверх. В считаных сантиметрах над головой — свод из ветвей. Плотный и тёмный. Свет практически не пробивается. Лишь местами видны скудные искорки. Хвоя, словно иглы дикобраза, мало того что торчит с каждой ветви и колется, так стоит мне приблизиться, сыплется дождём со всех сторон, будто специально пытаясь впиться поглубже. Стволы деревьев, в прямом смысле обложившие меня плотным кольцом, неприветливо-шершавые, того и гляди, пластинки коры попытаются стесать плоть острыми гранями. Гнетущее ощущение собственной незначительности в мире древесных гигантов давит на сознание, вселяет в сердце тревогу… да что там, страх!

Хотя не могу не отметить: воздух приятно пахнет хвоей вперемешку с терпкими отголосками увядающих листьев. А ветви вокруг ритмично покачиваются с шелестом и лёгким поскрипыванием, не дают сознанию сорваться в отчаянье. Чувствуется жизнь и воля леса.

Пожалуй, я несколько погорячился. К лесу я отношусь спокойно. Зато болота, изредка встречающиеся в глубинах необъятных чащоб нашей страны, я точно не люблю.

Я с усилием вытянул ботинок из вязкой жижи — та нехотя отпустила обувь, смачно чавкнув. При этом вторая нога погрузилась ещё глубже, почти до середины икры. Обувь и брюки не спасти. Тяжело вздохнув, упёрся коленом в бревно и, ухватившись за ветку сбоку, попытался выбраться из болотной жижи. Но на середине процесса недавно освобожденная нога соскользнула со своего упора и вновь погрузилась в топь. Нужно начинать сначала.

И вновь я не прав! Болота сами по себе мне безразличны. Зато змей, которые в них обитают, я не переношу. И если от ужей меня просто бросает в дрожь и становится неуютно, то от гигантских пресмыкающихся, созданных Верой из «деревьев лесных и грязи болотной» по образу и подобию почитаемого в таёжных поселениях духа — покровителя, становится совсем грустно. И грусть эта стремительно перерастает в печаль, если одно из таких существ тебя съело.

Я вновь попытался выбраться, но стоило мне ухватиться за нащупанный выступ, как ветви вокруг дрогнули и зашевелились, едва не раздавив мне пальцы. Змей, внутри которого я находился, очень нервно реагировал на мои телодвижения. В идеале, монстр должен был давно развалиться под воздействием моей способности: иммунитету к воплощениям Веры, а если точнее, то её недавнего улучшения, благодаря которому всё в радиусе пары метров от меня получало ту же защиту. Вот только змея-тотема питало на порядок больше Веры, нежели мой иммунитет, потому я мог вызвать у существа лишь дискомфорт — это не позволяло ему перетереть меня на удобрения. Мой максимум, выступать в роли изжоги — от моих прикосновений осыпалась хвоя. Вот что значит глотать не жуя!

Сквозь просвет ветвей и стволов — он же бок лесного чудища — в десятке метров от меня прорвалось несколько языков пламени, осветив утробу существа. Однако прожечь монстра насквозь не сумели, лишь чуть обуглили ветки, да добавили дымного смрада. Зверь дёрнулся, уходя от удара, а я по инерции отлетел в сторону. Послышался скрипуче-трескучий рёв чудища, и меня затрясло — змей двигался.

— Эта тварь не горит… — раздалось сквозь помехи во внутреннем ухе. — Как теперь вытаскивать этого придурка… — и вновь всё поглотил треск помех, заглушив моих «спасителей», вероятно, на самом интересном месте.

Но главным стало то, что пожравший меня тотемный монстр отвлёкся на внешнюю угрозу, и это дало шанс устроиться в его утробе поудобней. Прореха от огня уже затянулась свежей зеленью, но благодаря ей я успел рассмотреть свою цель и даже рывком до неё добраться — теперь я с усилием выбирался то ли на торчащий корень, то ли на пень, возвышающийся над болотной жижей, на треть заполнявшей брюхо существа. Удобно, относительно сухо и при тряске не бросает из стороны в сторону, норовя насадить на какой-нибудь сук. Да и от сырого дерева, чадящего дымом, подальше.

Шикарно! Теперь меня не переварят… по крайней мере, быстро. Значит, успею заняться собственным спасением, пока попытки помочь извне окончательно меня не угробили. Вот так всегда: все хотят помочь, а в результате из жопы приходится вылезать самому… в данном случае, возможно, и буквально.

Системный интерфейс, пусть и с помехами, но выводил на сетчатку данные. Сейчас меня интересовали две записи на правой стороне поля зрения:

«Феникс — активен»

И рядом индикатор:

«Рабочая Вера: 1,9986 »

Почти полная свободная Рабочая Вера! Её я могу потратить, чтобы использовать стихийные способности феникса. Да, уважаемый читатель, у меня есть ручной феникс, и зовут его, кстати, Хугин. И хотя феникс имел в запасе стихийную магию, но пользоваться ей я не собирался: даже со всем запасом моей Рабочей Веры Хугин вызовет у этого змея лишь чесотку, раз его не пронял даже мой иммунитет. К счастью, я не герой и не псих (по крайней мере, психиатр этого ещё не доказал), чтобы переть против гигантских монстров с добрым словом и револьвером.

Сейчас мне нужна была от феникса не более чем разведка. Нет, в брюхе у твари мне сложно заблудиться, но интересно, что происходит снаружи. У меня, конечно, имелась в правом верхнем углу зрения карта местности, передаваемая со спутника, но она сразу пошла лесом, ибо разрешение там ни о чём, а дроны поддержки благополучно сгинули в первые же минуты боя.

Усилием воли переключился на зрение феникса, что парил над дендрозмеем. Через взор Хугина я мог наблюдать, как на фоне жёлто-зелёного болота с редкими крючковатыми деревьями мои напарники — они же силовая основа отряда и мои наставники среди Критиков, раз за разом атакуют гигантского древовидного змея длиной более дюжины метров и высотой в два с половиной, пытаясь освободить меня. Если честно, это тотемное существо на змея походило слабо. Схожесть с безногими пресмыкающимися ему придавал только коричневатый цвет и чешуйчатая структура коры. Он скорее являлся смесью огромной многоножки и ёжика. От многоножки — корни-конечности, с помощью которых существо двигалось и, подозреваю, питалось. От ёжика — куча игл, в качестве которых выступали ветви и даже стволы молодых деревьев, хаотично торчащие из тела существа. При этом древесина выглядела неестественно. Опасно. Хищно. Заострённо. Существо даже время от времени стреляло ветвями.

Вот и сейчас монстр выстрелил сразу десятком кольев в Критиков. Но атака оказалась заблокирована стеной льда, что, приняв на себя удар, мгновенно разлетелась на осколки-сосульки, полетевшие в монстра. Это развлекался Мор (полное прозвище: Мороженщик). Лысый мужик далеко за сорок, с небольшим пивным животиком, но при этом очень активный и подвижный. Мороженщик полностью оправдывал своё прозвище, раз за разом кидая в монстра сосульки. Те врезались и взрывались, рассекая ветви и стволы. Но пробиться глубоко не могли.

Из того, что я успел узнать о Море за пару дней знакомства: он имел огромное число статей об исследованиях низких температур и о свойствах материи при достижении абсолютного нуля. Способности соответствующие — криомаг. Но природе необходим баланс, даже при применении Веры: Мор управлял и огнём — нужно ведь куда-то отводить тепло при создании зон с низкой температурой? Он ещё воздухом управлять и молнии создавать умеет… хотя это довольно долгий процесс. И сейчас Мор использовал силу не на монстре, а на паре ближайших к нему деревьев. Стволы затрещали, с грохотом взорвались с одной стороны, у самых корней, от распиравшей их изнутри замёрзшей влаги, и, покачнувшись, начали заваливаться на монстра. Мой «хладнокровный» товарищ решил усилить эффект: настоящий буран из снега и льда обрушился на спину змея, сковывая его движения и заставляя оледенеть. Плоть змея не дала добраться удару до меня, но изо рта вырвалось облачко пара.

А Мор для равновесия ударил огненной иглой в голову змея… Плоть монстра, пусть и с треском, на миг расступилась, пропуская пламя. А через несколько секунд где-то вдали полыхнуло, и эхо грохота заставило меня поёжиться.

Змей в стремлении избавиться от противника Критикам не уступал. Хотя и был довольно медлительным, за счёт своего размера и некоторой привязки к земле, но сумел извернуться и ударил хвостом крио-мага. Тот просто не успевал уклониться: болото хоть и не глубокое, но тем не менее мешает свободному передвижению.

Вот только удар не достиг цели — его перехватил второй мой напарник. Мужчина чуть за тридцать, с бугрящимися под формой мышцами и двумя мечами в руках,