Цитадель один - Алексей Гулин

Партизанить — дело приятное. В этом всегда есть что-то от игры, пусть даже враг настоящий, и смерть тоже настоящая. Выходя из города в лес, всегда чувствуешь себя кем-то вроде Чингачгука или Робина Гуда. За спиной взрывчатка, в руках автомат, рядом друзья. Заметьте, друзья, а не «бойцы» и не «сослуживцы». Отсутствие армейской субординации и дружба придают большую эффективность нашим действиям. Может быть, поэтому, армии, и профессиональные, и призывные исчезли — а мы остались. Пусть наши операции — не более чем блошиный укус для врага, но и блохи могут закусать насмерть! Мы минируем дороги, обстреливаем машины Сил Правопорядка, ведем агитацию всеми доступными нам средствами. Лучшей нашей операцией следует признать взрыв у здания райотдела СП. Тогда мы, практически на виду у всех, заложили в урну килограмм пластида и химический взрыватель, который подействовал вечером, в тот момент, когда сотрудники СП уходили домой с работы. Урна была чугунная, и взорвалась как бомба. На следующий же день все урны вокруг заменили на пластмассовые, прозрачные.

Если у кого-то возникнет вопрос, откуда в тихом подмосковном городке мы взяли пластид (вещь под ногами не валяющуюся), и как сделали такой эффективный взрыватель (в школе этому не учат), я отвечу: нам их просто передали! Широкое партизанское движение невозможно без тщательной координации и планирования операций. Вместе с тем, партизаны связаны с местными жителями и не должны подвергать их опасности в случае провала. Поэтому была придумана сетевая организация. В условленных местах мы получаем задания и снаряжения, взамен оставляя отчеты и просьбы. Иногда мы общаемся через курьеров, обычно подростков. Казалось бы совершенно ненадежно? Отнюдь нет. Никто не будет отслеживать условные места, устраивать провокации, засылать лжекурьеров, чтобы уничтожить группу из пяти-десяти человек. Тем более, что за то время, пока ловишь одну группу, две других появятся наверняка.

Так вот и живем. Наносим мелкие удары, причиняем незначительный урон — и не даем спокойно жить пособникам оккупантов. На этот раз мы получили задание опробовать новую модель переносного зенитного комплекса. То есть, сам комплекс-то старый, а вот ракета модернизирована. Это задание мы получили потому, что в отряде есть человек, умеющий обращаться и с таким. Макс — бывший спецназовец, успевший в свои сорок с небольшим повоевать в Чечне. Без него мы не смогли бы стать по-настоящему боеспособным подразделением. Он научил нас и маскировке, и тактическим основам боя, и даже стрельбе. А вот командовать наотрез отказался, и этим пришлось заняться мне. Я был старше остальных (кроме Макса) и был одним из основателей отряда, вместе с Никитой, своим одноклассником, который попался патрулю СП с оружием после того самого взрыва. Он отстреливался до конца, а когда патроны кончились, подорвал себя гранатой. С тех пор я командую в одиночку, если это можно назвать командованием — мы же все-таки партизаны!

Подобраться к локальной базе СП и попробовать сбить улетающий катер — это предложил Сергей. На такое больше ни у кого не хватило бы злости. У мальчишки восемнадцати лет полгода назад произошла трагедия. Он несколько лет дружил с одноклассницей, они хотели пожениться, когда им исполниться восемнадцать. На их беду она была умной и красивой. А это, по нынешним временам, отнюдь не предмет зависти и гордости. Ясное дело, девочку забрали «для улучшения человеческой расы». А с кем и где — как обычно, не сообщили. Сереже после этого предлагали пройти тест и пойти в Слуги, без каких-либо гарантий вновь увидеться со своей Катей, но он отказался, и, к его чести, отказался весьма вежливо и корректно, не вызвав никаких подозрений. А еще через два дня он пришел ко мне с запиской, брошенной в окно. В записке было лишь «иди к такому-то, он поможет» и код нашего Локального руководителя Движения (коды меняются по сложной схеме, действуют лишь по несколько дней, и подделать их вряд ли возможно, так что мы им верим). Его история уже распространилась по всему городу, и я без колебаний принял его в отряд. Теперь его приходится чуть ли не силой вытаскивать из операций, когда надо уходить.

После тридцатикилометрового марш-броска мы расположились неподалеку от базы в противоположной стороне от ворот, у леса, там, где меньше сенсоров. А сенсоры стоят очень чувствительные, правда работают на небольшом расстоянии — так Макс говорит. Катера садятся и взлетают по несколько раз в день и со всех направлений (я специально считал год назад), поэтому надо было только дождаться летящего в нашу сторону. За два часа ожидания мы чуть не взбесились, но катера все-таки дождались.

Макс встал на одно колено, и, почти не целясь, нажал на спуск. Ракета вышла с негромким шипением и почти беззвучно понеслась за катером. Катера, вообще, не слишком быстроходны, а этот даже еще не успел разогнаться, когда ракета вошла в его двигатели. Вместо ожидаемого взрыва блеснула вспышка, видимая даже от нас, и катер стал заваливаться вниз. Мы вскочили и побежали в лес, куда и падал катер.

— Макс, что там за хренотень была? — спросил я на бегу.

— Я думаю, вместо взрывчатки там установили одноразовый лазер.

— А что, взрывчатка хуже?

— Корабли чужих взрывчатка не берет. Когда это обнаружили, уже столько хороших ребят погибло, что говорить не хочется. Чтобы такой катер взорвать, тола надо килограммов сто, не меньше. А вот теперь они почешутся.

Мы вышли к месту падения через двадцать минут. Катер лежал на боку, сломав при падении несколько берез. Видимо, он упал носом вниз, так как лес вокруг был не тронутый. Мы пошли не маскируясь, и чуть не поплатились за это. Когда мы только разрабатывали операцию, я рассчитывал, что нам удастся уничтожить кого-нибудь из руководителей СП области, они постоянно летают на таких катерах от баз к базам и районным отделам. Действительность же оказалось настолько неожиданной, что мы и представить себе такого не могли.

Боковой люк катера распахнулся, и из него выскочило несколько жуков-солдат. Видимо, они пострадали от удара при падении, потому что их скорость, превосходящая скорость обычного человека, была невелика, и мы успели поднять автоматы. Выстрелить успел только один жук, и то промахнулся. Я жестом направил Макса вперед, сам пошел за ним. Макс вскарабкался на катер, держась