Ваше Сиятельство 3 - Эрли Моури

Спустившись на первый этаж, я отозвал дворецкого в сторону, чтобы нашего разговора не слышали охранники.

— Антон Максимович, есть небольшое дельце. Сюда идемте, — открыв в комнату прислуги, пропустил дворецкого вперед и спросил: — Видел, у вас была тут потрепанная одежда. Вы в ней как-то уборкой за домом занимались.

— Есть такая, ваше сиятельство. А что случилось? — он с недоумением уставился на меня.

— Давайте ее сюда. Штаны не надо. Только сюртук и шляпу. И это… жилет и шарф там или галстук тоже давайте. Я вам новые взамен принесу, — заверил я. — Или лучше компенсирую потерю деньгами.

Он подошел к шкафу, скрипнул дверкой и снял с вешалки потрепанный сюртук с бронзовыми пуговицами, встряхнул его, поднимая облачко пыли. С сомнением на морщинистом лице протянул мне, затем достал шерстяной жилет. Хотя ночи уже были достаточно теплые, жилет я тоже решил взять.

— Эту сумку тоже заберу, — я сам взял ее с полки, выложив рубашку и какой-то сверток. — Да, кстати, фонарик. Попрошу, принесите фонарик с целой батареей, — распорядился я.

Как минимум два фонарика в полной готовности всегда имелись в тумбочке дворецкого, если забрать один наше жилище не пострадает.

Когда Антон Максимович вернулся, вручив мне фонарик, я прицепил его на ремень, потрепанный сюртук убрал в сумку, и попросил дворецкого повернуться ко мне. Улыбнулся ему и запустил шаблон «Маска Лжеца». Отвлекая дворецкого пустоватым разговором, я переносил его образ в новую заготовку, которую назвал «Бродяга». Точность в деталях для моих целей не требовалось, даже напротив, я постарался, чтобы этот образ оказался меньше похож на нашего Антона Максимовича. Однако особенность создания заготовок под «Маску Лжеца» такова, что требуется брать за основу какого-то человека, только тогда перевоплощение получается достаточно убедительным. Можно брать образы с портретов и фотографий, но тогда выходит хуже, поскольку нет живой мимики и нет оттиска энергетических тел — их мы не видим, но интуитивно воспринимаем. Мне хватило пяти минут, чтобы сделать достаточно неплохую заготовку. Затем я закинул сумку через плечо и поспешил к выходу.

Уже на улице, я включил эйхос на передачу и отправил на номер госпожи Евстафьевой следующее сообщение:

«Ребята, пожалуйста, подождите! Я далеко — в центре на Басманном! Не успеваю к девяти! Как назло, не могу срочно вызвать эрмик! Пожалуйста, не мучайте баронессу! Подождите хотя бы до десяти! Если отпустите ее, я вам щедро заплачу! Скажите, сколько надо денег?».

На самом деле я вполне успевал, если идти достаточно быстро. Отправив сообщение, я не слишком надеялся, что «волки» сделают уступку и согласятся подождать до десяти. Кстати, проговорил я это послание намеренно жалобным, напуганным голосом. Почему бы не сыграть сейчас напуганную овечку, если это окажется выгодным? К моему удивлению тот же грубый и резкий голос ответил почти сразу — раньше, чем я свернул на улицу, ведущую в Шалаши:

«Ты не идиотничай! Если взбредет обратиться в полицию или привести кого-то с собой, мы порежем эту бл*дь на куски! Сразу, как увидим кого-то кроме тебя! Уяснил, тупой сученок⁈ Чтобы был здесь не позже полдесятого! Все, сука! Это окончательный срок! Ни минутой позже!».

Вот и чудесно, выиграл полчаса. Сейчас время становилось важнейшим фактором успеха. Оно позволяло разведать местность и наметить план действий. И как жаль, что у меня не было шаблона «Невидимость». В свое время я его делал и немного практиковал, но эта техника у меня никогда не получалась достаточно хорошо. А в ночное время при ее использовании мое тело издавало предательское свечение, с которым я до сих пор не научился бороться. Да, да, даже у Астерия — многоопытного мага, достигшего вершин во многих трансцендентных школах и направления, что-то иногда не получается или идет со значительным трудом. Но я не глупец, чтобы расстраиваться этому, потому что знаю, без неудач вкус побед становится пресным.

С Каменной, огибавшей нашу школу, до Шалашей оставалось меньше полукилометра. Отсюда, с небольшого возвышения весь заброшенный район выглядел в ночи как черное пятно в юго-западной части столицы. В то время как остальная Москва пылала множеством огней: ярко выделялись свечи башен и высоток, бесконечными потоком текли живыми огоньками эрмимобили по мостам и проспектам, в ночном небе точно огромные звезды проплывали виманы. Шалаши ночью не были полностью мертвы: кое-где виднелись огни костров, мерцали редкие искры лампад в некоторых окнах. В этом районе, со сносом которого градоначальник затягивал, ютились всякие бездомные бродяги и темные личности, скрывавшиеся по разным причинам от благополучного мира.

Одним из бродяг на ближайший час-полтора предстояло стать мне. Отойдя в темный угол дальше от фонарей, я снял новую кожанку, убрал ее в сумку взамен надел жилет, повязал коричневый галстук. Сверху накинул потрепанный сюртук, намеренно надорвал его на видном месте, на голову натянул мятую шляпу с кокардой службы муниципальных извозчиков и активировал заготовку «Бродяга». Теперь даже Елена Викторовна при свете дня не признала бы во мне графа Елецкого: на вид мне было лет шестьдесят, седые волосы, тусклые глаза, морщинистое лицо, отдаленно напоминавшее нашего дворецкого.

Я закинул удобнее сумку за плечо и пошел прямиком к Шалашам. Каменная дальше упиралась в забор бывшего бетонного завода и где-то там дальше в деревянной изгороди имелась дыра. Лет шесть назад еще мальчишкой я лазал в нее со сверстником-соседом Славой Гармашем. Вооруженные деревянными мечами и луками мы играли там в героев Троянской войны. В этой игре Славик считал себя Одиссеем, хотя назывался Улисом. Мне и тогда не нравилось латинское имя царя Итаки. Оно ненастоящее, как ненастоящее многое, пришедшее к нам с Запада. Я же в той мальчишеской игре оставался собой: просто графом Елецким, будто оказавшимся в легендарных событиях многотысячелетней давности. Забавное было время. Впрочем, сейчас оно не менее забавное: ведь я, как Астерий, помнил эту войну, и извините за нескромность, в самом деле был ее героем. Героем, имя которого знают лишь боги, а люди не могут знать, ведь им известно о Троянской войне лишь из поэм Гомера. Слеповатый сказитель упустил многое в своих, несомненно, прекрасных стихах. Хотя, какой с него спрос, если те славные события он сам знал лишь понаслышке от других людей, многое додумал, многое просто не понял.

Вот и дыра в заборе. За прошедшие годы она стала намного больше, часть досок сгнила, отвалилась. Я без труда пробрался на территорию заброшенного завода. Отсюда до назначенного места — канальи, было менее километра. И главное, «стая» Лешего вряд ли ожидает меня именно с этой стороны, потому как я дал заметный крюк. А если ожидают отсюда, то бродяга найдет, что им сказать и чем ответить, когда возникнет потребность. Пока я шел через завод, обходя остовы железных конструкций и заросли, беспокоил вопрос: чей это был голос, диктовавший мне условия из эйхоса баронессы? Варги вряд ли. Его голос я хорошо знал. Может Лешего? Хотя мы с ним как-то перебросились несколькими фразами, но в памяти голос их главаря как-то не слишком отложился. Шевельнулось что-то такое, знакомое. Ладно, загадка очень скоро разрешится. И еще вопрос: сколько еще осталось человек в их банде? Еграм в одном из сообщений говорил, двое из его знакомых решили выйти из «Стальных Волоков». Хорошо если так, у меня больше не было желания убивать каждого из них, тем более после того, как с Айлин ситуация повернулась относительно удачно. Астерий — существо вовсе не кровожадное, как и сам граф Елецкий. Тем более среди этих волчат могут быть парни, которые просто волей судьбы оказались в дурной компании, и не успели толком разобраться в себе и всей тяжести мрачных идей, насаждаемых Лешим.

Шел я медленно. В темноте по тропе, петлявшей между ржавых конструкций, заваленной местами строительным мусором быстро не пойдешь. Фонарик включать не хотелось, чтобы не обнаруживать себя раньше времени. Луна лишь недавно всплыла над горизонтом, и пока темень лежала глубокой. Когда я миновал угол склада, впереди справа появился