Артем Каменистый
НОВЫЕ ЗЕМЛИ
Людоедов было двое, и в данный момент они ничем не оправдывали закрепившегося за волосатыми троглодитами названия. То есть не уминали человечины за обе щеки и не совершали действий, связанных с ее заготовкой.
Дикари мирно рыбачили.
В их исполнении это занятие ничем не походило на традиционные посиделки с удочкой в утренние и вечерние часы. Они и снастей-то таких не знали — слишком сложно и малоэффективно. Предпочитали разными сетями орудовать, но за неимением плетеных орудий лова от голода не пухли: имелись и другие методы.
Эта парочка использовала один из самых несложных. Первый вакс орудовал здоровенной овальной корзиной. Опуская ее в воду, он надвигался на стену тростника, росшего под берегом, второй при этом начинал от всей души колотить палкой по растительности. Естественно, от такого шума скрывавшаяся в затопленных зарослях рыба пугалась, начинала панически метаться, и часть ее неминуемо попадала в немудреную ловушку. Знай только резко вытаскивай, а то ведь разбежится так же стремительно, как и попалась.
Способ шумный и не лишен азарта, увлекшиеся ваксы не замечали ничего вокруг. Рогова, укрывшегося в кустах на другом берегу речки, тем более не видели.
При очередном заходе вакс попытался резко вытащить снасть и не удержался от истошного вопля — на этот раз его трофеем стала рыбина, не помещавшаяся в ловушке. Голова и передняя часть тела огромной щуки в корзине, а хвост опасно болтается. Добыча недовольна попаданием в безводную среду, бьется, выгибается. Рывок, другой — и вот уже громкий плюх: ушла, не успел надежно ухватить.
Второй вакс с досадой врезал палкой по воде и что-то сказал, видимо обидное, второй мгновенно завелся, обозвал его вполне понятно — пауком в углу хижины. Для дикарей это почему-то очень обидно, тот оскорбился — и понесся обмен оскорблениями.
Рогов, прислушиваясь к перебранке, улавливал как знакомые слова и фразы, так и те, которые вряд ли слышал до этого. Или сказывается слабое знакомство с языком троглодитов, или у местных другое наречие.
Второе неудивительно, если вспомнить события последней недели. Все это время группа землян направлялась на юг, все больше принимая к востоку. Точной дороги никто не знал, но по имеющейся информации Гриндир слишком огромен, мимо него невозможно пройти, не заметив. Его южные рубежи немного не дотягиваются до оконечностей земель Хайтаны, оттуда он заворачивает на юго-запад грандиозной дугой. Она вроде как узкая, но при этом ее ни разу не смог пересечь ни один отряд. Считается, что в Гриндире пространство как бы искажается, в итоге расстояние становится куда больше, чем если судить по очертаниям периметра.
Хотя это, мягко говоря, спорно. Местные обосновывали это ненаучно, откровенно сказочно. Скорее всего, нет никаких пространственных аномалий, выдумал кто-то, а остальные за ним подхватили.
Но то, что земляне направляются в странное место — несомненно.
Слева послышалось подозрительное шуршание. Рогов насторожился, покрепче сжал древко короткого копья, но, покосившись на источник беспокойства, расслабился. Свои пожаловали — низко пригнувшись, крадется Киря.
Старый товарищ, присев рядом, доложил:
— Там дальше еще бабы возятся и мелюзга волосатая.
— С чем они там возятся?
— Дурным делом занимаются — тростник с корнями выкапывают.
— Тростник или камыш с рогозом?
— Да какая тебе разница!
— Тростник — самый высокий. Вон, в тростнике рыбу гоняют.
— Вроде тростник вообще не трогают, а остальное тащат.
— Это у них хлебозаготовка.
— Что за ересь ты несешь, Рогов?!
— Никакая не ересь. Помнишь, одно время шли разговоры, что в том поселке на востоке, который хайты разорили, жила женщина, которая знала, как решить вопрос с зимней кормежкой?
— Что-то такое краем уха слышал, но это не моя тема, и вообще я в ваш совет не вхож, вы там сами такое перетираете.
— Так и оказалось. Она разбирается в диких растениях получше всех остальных. В земных, конечно, многие местные она впервые видит.
— Да мы и сами в таких вопросах разбираемся. Те же корни лопуха возьми — гадость несусветная, но жевать-то можно.
— Она говорила, что корни камыша и рогоза тоже съедобны. Из камышовых в старину муку делали, корни рогоза можно тоже на муку пускать или в целом виде варить и печь. Вроде по осени надо их заготавливать, но дело как раз к ней идет, если судить по дождям.
— Гадость небось та еще, я от лопухов отплевываться не успеваю, а тут еще чуть ли не тину болотную хотят скормить.
— Не знаю, не пробовал. Но от голодухи спасти может, к тому же корни легко хранить.
— Получается, на этой реке у них заготовки такого добра.
— Ага.
— Неудобно это получается, мы ведь тут хотели пройти, а они под ногами путаются.
— И пройдем.
— Кончим этих, что ли? Нам лишний шум ни к чему, да и вообще нет смысла связываться, не за этим пришли.
— Обойдем их стороной. Думаю, там дальше селение стоит, им незачем от него удаляться ради камыша. Бабы корни дергают, а эта парочка как бы охраняет, заодно рыбача. Километров пять по лесу пройдем — и можно опять к этой реке выходить, тут удобная долина.
— Пять километров по этим кустам? Да они и сухие страшно выглядят, а после дождя в них даже дуракам лазить противопоказано, до последней нитки вымокнем.
— Река удобно течет, ровно на юго-восток. Нам как раз туда и надо, не хочу ее бросать.
— Так чего сразу пять километров? По мне, и пары хватит за глаза, сам говоришь, что селение должно стоять где-то рядом.
— Ваксы ничего нам не должны. Сказал пять — значит, будет пять.
— Сатрап и тиран.
— Не бурчи, сам понимаешь, что нам попадаться им на глаза нежелательно.
— Да этих сопляков мы и без арбалетов и прочего в бараний рог скрутим, и пускай сами распутываются. Стыдно от таких убогих по мокрым кустам прятаться, мы ведь человеки разумные — вершинки эволюции.
— Тихо пришли — тихо уйдем. Если есть возможность не показываться на глаза, не покажемся — нам лишняя известность ни к чему.
— Блин, Рогов, я себя скоро вообще уважать перестану, а с тобой это уже свершившийся факт. За все время никого не огорчили, шагаем как последние пацифисты на прогулке в парке.
— Зато и на нас никто не выскочил. Радуйся, Киря, мы становимся опытными лесовиками, раз даже дикарей обманываем.
— Не обольщайся, Рогов, слухи о нас пошли на много дней пути. Просто времена уже не те — если кто-то видит след страшного землянина, он просто не торопится идти по нему. Очень уж жить хочется: проще сделать вид, что ничего не заметил. Тем более что тебя они не трогают, шагают мирно. Так что дело не в том, что мы такие крутые невидимки. Видят нас очень даже прекрасно, просто не хотят связываться. Ну так на чем мы с тобой остановились? Пятикилометровый марш по мокрым кустам или все же на парочке остановишься?
