Виталий Храмов - Сегодня - позавчера. Послесловие

Настроение с самого подъёма было — прекрасное. Сегодня — выходной. Праздник. Юбилей Победы. Десятилетие Победы. Сегодня будет Парад Победы.

Маугли, стараясь ставить ноги тише, прошлёпал в огромную уборную. Он, как всегда, встал вместе с Солнцем. Остальные Медвежата ещё спали.

В честь Парада Виктор Иванович прислал за ними в Гвардейск свой самолёт. Отличники учёбы весь год ждали этого. Умели их Учителя награждать учеников за успехи. В Шереметьево их ждал огромный, сверкающий, как новогодняя игрушка, американский автобус. Такого они — ещё не видели. Все Медвежата облепили автобус.

— Оставьте железку, — смеётся Илья Гаврилович, — точно такой же прибудет Домой. Медведь — никогда ничего поштучно не берёт. Вернёмся — разберём по винтикам.

И это — так. Виктор Иванович — завсегдатай всех международных выставок. Всегда прикупит что-либо новое, необычное. Миша был уверен — сами иностранные производители всячески старались заманить знаменитого сумасброда Стального Медведя на свои стенды. Сам факт покупки товара Кузьминым — уже реклама товара и производителя. Если сам Стальной Медведь заинтересовался — вещь стоящая, революционная. А Медвежата потом разбирают, ломают, куда без этого, но потом — копируют.

И Илья Гаврилович пошёл, пощёлкивая протезом. Пощёлкивание — плохо. Опять на себе испытывает новые наработки в протезировании Гвардейского центра Медицины Катастроф.

В Гвардейске, в их Медвежьем углу, ограждённом треугольником Гвардейских Егерских дивизий — особые условия. Не виданные в СССР, не то, что в мире. За свою не слишком продолжительную жизнь Михаил Кузьмин уже успел повидать многое. Мог сравнить. Жизнь он успел повидать со всех сторон. Умирал в Сталинграде и Корее, Китае и Синайской пустыне, лазил на Эверест, прыгал из стратосферы, ходил по дну океана, посещал муравейники мировых столиц. И нигде не видел такого, как у них в Гвардейске. Как будто весь город — со страниц фантастики Виктора Ивановича Кузьмина, его приёмного отца.

А вот и он. Миша улыбнулся. Батя — почти без Баси. Голая спина и руки. Жгуты мышц перекатываются под шрамированной кожей — кофе варит. Мама — здесь. Ей варит. Медведь, не оборачиваясь, поднял изуродованную шрамами руку и слегка качнул. Приветствует. Миша махнул в ответ спине отца. Виктору Ивановичу не надо оборачиваться. Его слепые глаза видят на 360 градусов и сквозь тонкие стены. Ни отец, ни сын — не произнесли ни звука — дом полон детей — воспитанников Егерской Школы, Медвежат. И для каждого — они Отец и Мама.

Миша — давно уже не Мышонок. Давно уже — Михаил Викторович Кузьмин. А в бою — ещё и Маугли. Майор Егерей, командир разведроты Первой Егерской бригады Кровавых Воронов. Элита элит. Осназ осназа. Теперь ещё и Герой Союза. Вчера награждали.

Но, как был он молчуном, так и остался. Функционально — речь восстановилась. Но, зачем говорить, если можно не говорить? Не за чем. Лаконичность — наше всё.

— Буду, — шепчет он на едва заметный поворот головы. Батя — услышит.

Миша прошёл в ванну. Надо принять душ. Вчера с ребятами — дали! Миша, по этому делу, даже — пел. Корейскую песню, что понравилась ему в его последней командировке.

Поехал «подтянуть» осназ корейских товарищей, не собирался воевать — в Китае настрелялся до тошноты, а тут — пендосы разбомбили завод Медведя. А ведь Медведь их предупреждал! Много раз. И координаты давал, не раз, объектов, которые были собственностью Медведя. Пришлось брать диверсантов корейцев и долго-долго бежать по этой, по своему, прекрасной стране. Миша хотел сам «убрать» генерала, что отдал такой дерзкий приказ на бомбёжку завода. И ладно бы завод был стратегический! Производство велосипедов! Вернее — сборка из советских комплектов. Умышленно разбомбили. В лицо плюнули. Такое — не прощается. Но, Батя решил иначе. Миша — только «подсветил» здание, где генерал изволил «принимать» девочек. Хорошо, хоть, не мальчиков. Корректируемая бомба, сброшенная из-за облаков, с такой высоты, что самолёта было совсем не слышно, оставила большую воронку вместо здания. Американцы были уверены, что это была управляемая ракета. Что и требовалось доказать. Мы же ни кому не скажем, что опытное боевое применение испытательного образца проведено успешно. Пусть бояться того, что сами себе понапридумывали. Это дешевле для страны, чем содержать чрезмерную армию. А потом был марш-бросок назад. И одно боестолкновение. Только — одно, но — с потерями. Миша вернулся на базу расстроенный — провал. Не смог провести отряд незаметно. У осназа Егерей правило — если противник узнал, что пакость сделал именно ты — это провал. Так что, задание — провалено. Радость на лицах корейских товарищей — не утешение. Это для вас размен 1 на 14 — круто. Для нас — провал. И как приговор — отзыв на Родину. А там — награждение, повышение. Неожиданно, оттого — вдвойне приятнее.

— Как Дядя Фёдор? — спросил Миша отчима.

— Не вытащишь в Москву даже на Парад, — махнул рукой Батя, — загорелся этими головками самонаведения, как одержимый. Я его прошу наладить производство вычислителей, а ему Герой СоцТруда покоя не даёт.

— Героя обещали? — спросил Миша, отхлёбывая огненный кофе, виновато посмотрел на отца. Стыдно. Прихлебнул, как маленький, а ведь все ещё спят, — А кофе — отличный. Бразильский?

— Кубинский. Ещё тебе сигар привёз. Так и балуешься?

— Я — только балуюсь. Честно. Если хороший табак. Даже наши, «Гвардейские» — не курю. Так что с головками?

— Куда они денутся? Уже есть три ракеты на цель. Дядя Федор меня — совсем обобрал. Все умы моего техноосназа сгрёб. Оголил печатанье плат. А там — конь не валялся. И за микроэлектронику — тоже Героя дадут. Нет, ему головки всю голову забили.

— Хорошо, что ты убедил Наркомат не тратиться на управляемые снаряды. На первый взгляд — это дешевле, чем твоя микросхемная электроника.

Сколько было копий сломано, сколько нервов потрачено, сколько инфарктов!

— А, пустое, — отмахнулся отец, — как вчера отметили?

— Я — пел.

— Ого! Не знал, что ты можешь столько выпить!

— Я — тоже не знал.

— Ты когда женишься? — спросил Батя, так неожиданно, что Миша поперхнулся глотком горячего кофе. Выпучив глаза, он беззвучно кашлял. Батя схватил его, как младенца, перевернул, тряхнул, поставил на место. Миша покачал головой. Иногда, он забывает — какая сила у отца в руках.

— Чё это ты спросил?

— Имею желание повесить на тебя один из филиалов нашего туризма.