Алекс Орлов - Конвой

На Карвэйн-Холл спустились сумерки. В этих широтах они приносили быструю прохладу, и надсадно гудевшие кондиционерные станции получали наконец перерыв, чтобы собраться с силами для следующего, такого же долгого дня.

Слуга-фонтиец открыл дверь на широкую террасу и, вдохнув принесенные ветром травяные ароматы, вернулся к своей работе. Через несколько минут на этой террасе предстояло накрыть стол для гостей хозяина, а потому требовалось быстро навести здесь порядок – собрать вакууматором пыль, осевшую на каменный пол за весь день.

Работа была уже почти сделана, когда на террасу выглянула Софи, ведавшая сервировкой. Она не была уроженкой Фонти, однако хорошо относилась к слугам-аборигенам, и они платили ей той же монетой.

– Как дела, Банга? Мы можем выносить столы?

– Да, мисс Софи! – во весь рот улыбнулся Банга. – Я уже закончил.

Софи тотчас умчалась, а вместо нее на террасе появился начальник службы безопасности хозяина, Хосе Диас. Увидев его высокую фигуру, Банга моментально пригнулся к самому полу и стал торопливо заканчивать работу. Он очень боялся Хосе; впрочем, его в Карвэйн-Холле боялись все слуги, хотя никто не мог припомнить, чтобы мистер Диас кого-то обидел.

Да этого и не требовалось. По одним только интонациям, звучавшим в голосе главного секьюрити, можно было понять, что Хосе каждого человека воспринимает как потенциальную жертву. Так ведет себя охотник в первобытном лесу, готовый стрелять в первую попавшуюся ему на глаза дичь.

Наконец жужжание вакууматора прекратилось, и Банга, подхватив прибор, собрался было выскользнуть в гостиную, но пришлось задержаться: Хосе задал вопрос, один из тех, которые он задавал всем слугам.

– Ну что? – произнес он, глядя на слугу сквозь черные очки.

– Ни-ничего, мистер Диас, – промямлил Банга, напрягаясь, словно в ожидании удара.

– Все сделал? – одними губами спросил Хосе.

– Да, мистер Диас… – ответил Банга, замерев на месте, будто опасался, что главный секьюрити его проглотит. Однако тот не проглотил Бангу, а, выждав паузу и насладившись страхом фонтийца, сказал:

– Ну, иди.

– Спасибо, мистер Диас.

Слуга низко поклонился этому страшному господину и выскочил вон. Бегом добравшись до лестницы, он встретился с Софи и еще десятком слуг, тащившими приготовленную для террасы мебель.

– Там мистер Диас, Софи, – страшным шепотом произнес Банга.

– Ну и что из того? – улыбнулась ему Софи, однако внутренне вся подобралась. – Ничего страшного, Банга, нас же много…

И она кивнула на следующую за ней группу слуг. На самом же деле она боялась. Очень боялась.

Позади суетились слуги, расставляя мебель и расстилая принесенные скатерти. Они тихо между собой переговаривались, делая вид, что не замечают Хосе, однако тот чувствовал их трепет.

Впрочем, сейчас у начальника службы безопасности были другие дела, поскольку у его босса ожидалась вечеринка с большими людьми.

Под вечеринкой понималось очередное совещание деловых партнеров, которые собирались вместе не реже одного раза в год. Иногда и чаще, если того требовали обстоятельства.

Вот и в этот раз встречу решили провести всего через пять месяцев после подобного съезда на Бронтзее, где принимавшей стороной был Эдгар Хубер, некоронованный король Бронтзее и пустынного Орфея. Как полагал Хосе, для внеплановой встречи были какие-то чрезвычайные причины, однако в их суть он старался не вникать: пять лет назад его предшественник – Гуго Мартинес – развил бурную деятельность и был убит выстрелом в затылок, когда принимал секретное сообщение от «неизвестного абонента».

Если большие люди решили встретиться, его – Хосе Диаса – задача заключалась в том, чтобы ничто не нарушало их уединения. А уж тем более не угрожало их жизни.

– Доменик, как у тебя дела? – тихо спросил Хосе, слегка придавив пальцем прикрепленный возле воротника микрофон.

Доменик был его заместителем и сейчас находился внизу, в лесном массиве, который играл роль зоны отдыха. Хозяин очень любил лес и отказывался уничтожать его даже для нужд безопасности. Поэтому приходилось осматривать там каждую травинку.

– Все в порядке, сэр. Территория отсканирована заново, к тому же я оставлю здесь сорок человек.

– Хорошо, Доменик. Кто у нас на крыше?

– Люди Ткачука и Бо Сикорски со своей группой.

– Порядок. До связи.

– До связи, сэр.

Закончив разговор, Диас медленно повернулся и пошел между слуг, заставляя их сторониться и шептать что-то вроде: «Извините-извините».

Возле самой двери в гостиную Диас остановился и, покосившись на Софи, спросил:

– Как дела, кошечка?

– Все в порядке, мистер Диас, – стараясь держаться независимо, ответила Софи.

– Ну-ну, кошечка, – как всегда неопределенно ответил шеф безопасности и вышел, вызвав у работавших на террасе слуг дружный вздох облегчения.

В семь пятнадцать вечера, точно по согласованному расписанию, пассажирская яхта класса «фламинго» показалась на экранах радаров станции Карвэйн-Холла.

– Прошу прощения, сэр, яхта мистера Хубера, – сообщил дежурный по персональному каналу хозяина.

– О’кей, ребята, примите его по первому классу, – распорядился хозяин.

– Слушаюсь, сэр, – ответил дежурный и приступил к диспетчерскому сопровождению.

Спустя сорок минут судно весом в полторы тысячи тонн зависло над посадочным терминалом. Включилась приемная гравитационная подушка, от перегрузки во всех помещениях Карвэйн-Холла мигнуло электричество.

Затем яхта коснулась площадки, и рев ее двигателей пошел на убыль. Тем временем в небе уже двигались светящиеся точки следующих судов, которые дежурный поочередно заводил на посадочные терминалы.

Диас, как и положено секьюрити его ранга, оказался рядом с яхтой прежде механиков. От обшивки еще исходил жар, а воздух вокруг был наэлектризован так, что пощипывало язык, однако шеф безопасности терпеливо ждал, зная, что в данный момент его персону идентифицируют по сотням параметров.

Наконец послышался негромкий скрежет, и в боку яхты прорезалась дверь. С громким шипением разложился трап, по нему бодро сбежал главный телохранитель мистера Хубера – Кристофер Шаддок.

– Привет, Хосе, – произнес он, и они обменялись рукопожатиями.

– Привет, Крис, – ответил Диас и снял темные очки.

Шаддок долго не отпускал его руку и вглядывался в лицо, и это вовсе не было проявлением симпатии. Таким образом проводилась окончательная проверка, чтобы определить, кто перед тобой – друг или его искусная имитация.