Алексей Бобл
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА
Что же может блестеть там, в покосившемся доме на самом краю смертельно опасного некрозного пятна? Брошенное оружие? Рассыпанные монеты? Или, может, чудом сохранившийся предмет из прошлого? Ведь известно, что некроз консервирует, сохраняет от распада то, что в него попадает. А вдруг там… вдруг там такое, за что ему отвалят кучищу монет?!
Бяшка торопился. Над пустырем за озером уже рассеивался туман. Проредив облака, лучи восходящего солнца играли бликами на испещренной рябью поверхности воды. Слабые волны плескались о глинистый берег, было ветрено и зябко.
Грязь чавкала под ногами, каждый шаг давался с трудом. Юный бурильщик давно пожалел, что слинял из лагеря, не предупредив Георга: дорога вокруг озера заняла гораздо больше времени, чем он рассчитывал, спеша к пологой впадине на берегу, где на сваях лежала бетонная плита. Недалеко от нее, почти напротив, темнели клочки некроза. В его остатках виднелись очертания неплохо сохранившегося дома с каменными стенами и обгоревшая пристройка. Раньше там был сарай для скотины или гараж, решил Бяшка, разглядывая покосившийся забор и двор перед пепелищем.
Забор тянулся далеко, насколько хватало глаз. Из пристройки выглядывал ржавый передок трактора на гусеничном ходу. Похоже, здесь когда-то жил богатый фермер, у него была семья, много батраков, но пришел некроз и погубил угодья, заставив людей перебраться в новые места. А может, фермеры не успели уйти, стали симбиотами, и их истребили жрецы-каратели Ордена Чистоты, они же и пристройку подожгли.
Добравшись до плиты на сваях, Бяшка догадался, что это причал. В стороны от плиты расходились приземистые сгнившие мостки — возможно, раньше между ними ставили сети и разводили рыбу. Он свернул к забору и остановился у калитки перед домом.
Еще декаду назад, когда клан бурильщиков проезжал мимо, ферма полностью была под некрозом. Георг советовал старшине обогнуть ядовитое пятно и устроить лагерь на пустыре, благо озеро рядом и бассейн для улиток в глинистой почве легко заложить, но старшина Егорыч сделал по-другому. От вида некрозной плесени его мутило, поэтому место для стоянки он выбрал за холмом, чтобы пустырь перед глазами не маячил и едкими выхлопами с нефтяного завода не тянуло.
Бяшка глянул на север, где виднелся завод Южного братства — самого сильного и крупного топливного клана во всей Московии, — отворил калитку и юркнул во двор. Он очень надеялся, что в доме на краю Капотни еще не побывали старьевщики. Некроз растворился только вчера вечером. Бяшка увидел это, когда по поручению Георга ездил на водовозке к озеру. Вряд ли кто успел продать ценные сведения об исчезновении ядовитого пятна собирателям древностей.
Полы куртки, которая была вдвое больше Бяшки, волочились по грязи. Георг убьет его за то, что взял куртку. Но она такая теплая, кожа мягкая на ощупь, и главное — в ней полно карманов, куда можно сложить мелкие находки.
Поднявшись на крыльцо, Бяшка оглянулся на дорогу, убегавшую к вершине холма, толкнул дверь и решительно шагнул в дом.
И тут же отпрянул. Наступив на длинную полу куртки, загремел спиной по ступеням. В комнате за дверью кто-то был — расположился в кресле напротив входа и смотрел на Бяшку.
Когда незадачливый искатель старины вскочил, чтобы дать деру, незнакомец не шелохнулся. Сидел, не меняя позы, положив руки на подлокотники. На коленях его лежала сабля. Подавив приступ страха, юный бурильщик остановился в шаге от крыльца, присмотрелся и понял, что кресло занимает высохшая мумия. На ней был светло-коричневый мундир с расшитыми золотой нитью погонами и фуражка с оранжевым околышем.
Погладив жесткий чубчик, Бяшка нервно хихикнул, подобрал полы, стянул узлом на животе — и как сразу так сделать не догадался, тогда бы куртка чистой осталась и он не упал. Скинул с плеч лямки походного мешка и прошел в дом.
Первым делом он забрал саблю. Обернул мешком ножны, украшенные дорогими камнями, потянул на себя. Захрустели кости, мумия подалась вперед, будто живая. Бяшка дернул сильней и вырвал оружие из рук истлевшего мертвеца, повалившегося обратно в кресло.
Вот это находка! Бяшка радостно шагнул к дверному проему, разглядывая саблю в лучах восходящего солнца. Да за такую вещь в Лужниках отвалят целое состояние.
Убедившись, что на ножнах и гарде с рукоятью не осталось следов некрозной плесени, он снова подступил к креслу и склонился над воякой.
В том, что это именно вояка, Бяшка нисколько не сомневался. Погоны, серебристые шевроны на рукава цепляли только омеговцы. Правда, у наемников форма была черного цвета, и они носили матовые шлемы, а не фуражки, но все равно. Одно было непонятно: как этот офицер оказался в доме богатого фермера. Точнее сказать — когда? До появления некроза или… Тьфу ты, не об этом надо думать. В Пустоши полно загадок и тайн — одной больше, одной меньше…
Бяшка осмотрелся. Под окном стоял покрытый пылью стол, на нем аккуратной стопкой лежали несколько толстых книг в кожаных обложках — тоже дорогая вещь, древние записи у старьевщиков в особой цене. Бяшка не умел читать, поэтому сразу убрал книги в мешок, сгреб со стола пару хрустящих упаковок с яркими надписями, показавшимися ему привлекательными, и нахмурился, озадаченно глядя через проем в соседнюю комнату.
Мешок заметно потяжелел, увесистая сабля в дорогих ножнах приятно холодила руку. Чего еще надо? Желание бродить по дому в поисках древностей пропало: ну какой смысл заглядывать в комнаты, когда ты уже и так разбогател. К тому же можно напороться на остатки некроза. Вон, обгоревшая пристройка до сих пор покрыта плесенью…
Он вышел из дома, посмотрел на небо. Солнце едва поднялось над холмом — время завтрака. Вскоре бурильщики соберутся на перекличку, но Бяшка успеет в лагерь до ее начала. Была бы возможность вернуться по дороге через холм, он бы и позавтракать смог. Но на въезде в Капотню, перед лагерем, стоит застава нефтяников, они непременно остановят и обыщут юного бурильщика и отнимут все находки.
Повесив мешок за спину, Бяшка побежал к причалу. Свернул, чтобы обогнуть вдоль берега ферму, и остановился. С пустыря в сторону озера, рокоча мотором, катил сендер. У машины был угловатый ржавый капот, решетка радиатора с гнутыми прутьями, вместо фар из черных глазниц по бокам торчали пучки проводов, дверей и кабины нет. Громко дребезжало смятое гармошкой правое крыло, из-под колес, обутых в широкие шины, летели пыль и мелкое крошево. В открытом кузове сидели трое. На головах у двоих были повязаны рыжие банданы.
