Понятное дело, подобная антиреклама надолго отвадила от Стеклянного Дуба всех благоразумных сталкеров. Но потом народ в то недоброе место постепенно повадился — артефакты там порою заводились знатные.
Несчастного Штекера я увидел сразу же — он лежал у самых корней, широко раскинув руки.
На нем был защитный костюм «Берилл». Хороший костюм — надежный, крепкий, не особо тяжелый. И, кстати, великолепно защищает от стрелкового оружия. Вот от аномальных воздействий — посредственно.
Рядом со Штекером валялась английская штурмовая винтовка L-85. Я лично не понимаю, какой смысл вооружаться таким дорогим импортным оружием — сам я прекрасно обхожусь «калашниковым». Но Штекер был новичком в самостоятельном хождении по Зоне и, я думаю, хотел производить неизгладимое впечатление. В первую голову, как обычно, на самого себя. А во вторую, я думаю, на бандитов и мародеров.
Рюкзака Штекера я с такого расстояния разглядеть не мог, но был уверен, что Штекер лежит на нем. Этот-то рюкзак и был мне нужен. Точнее, не сам рюкзак, а контейнер для артефактов, который находился в нем.
Когда я сказал, что иду добывать «ведьмину косу», я немножечко слукавил. Добывать — это значит находить и собирать артефакты в Зоне. А я собирался лишь забрать «ведьмину косу» из контейнера погибшего сталкера. Это другим словом называется — не знаю точно каким. Может, «экспроприация». А может, «мародерство».
Не спрашивайте, собирался ли я хоронить погибшего Штекера. Потому что не собирался.
За этой «ведьминой косой» я пришел не просто так. А потому, что меня попросил Хуарес — авторитетный человек в тусовке, владелец бара «Лейка», скупщик хабара, а заодно и мой приятель.
Не далее как вчера он поставил мне бокал отменного «мексиканского ерша» и, дождавшись, пока я вылакаю его весь и приду в веселое расположение духа, нашептал мне в ухо такую вот историю:
— Тут, Комбат, дело секретное есть… Касается Штекера. Помнишь такого? Хорошо, что помнишь. Ему приятно будет. Гробанулся он сегодня под Стеклянным Дубом. Откуда знаю? Не спрашивай. Не твоего ума дело. А почему гробанулся — я сам без понятия. Знаю только, что при нем «ведьмина коса». Отменная. Витков на сто двадцать, а то и все сто пятьдесят. Ого? Вот именно, что «ого»! И Штекер, видать, думал, что «ого». От радости совсем бдительность потерял… В общем, лежит теперь Штекер возле Стеклянного Дуба. А в контейнере у него «коса». И было бы жутко мило с твоей стороны, если бы ты мне эту цацу принес. Сколько-сколько? Да ты охренел, Комбат! Охренел! Режешь без ножа! Ну да ладно. Хорошо, что согласен. Пусть будет по-твоему. Только отправляйся завтра же. Время дорого. А то сожрет Штекера какая-нибудь загульная плоть вместе со всем хабаром.
И я отправился. Меня не смутило, что я так и не дознался у Хуареса, откуда он спустя всего несколько часов узнал о смерти Штекера. Я подумал, что кто-то из шедших мимо снял со Штекера ПДА и отнес Хуаресу (а тот, уже расшифровав последние логи и видеозаписи, понял, что за счет покойничка можно неплохо поживиться). Однако оставалось неясным, отчего этот кто-то поленился осмотреть контейнер для артефактов. Может, был о Штекере такого низкого мнения, что и представить себе не мог, что в контейнере у того может лежать нечто ценное?
Ступая по мягкой белесой массе, окружавшей Стеклянный Дуб, я приблизился к трупу шагов на шестьдесят. Я готовился сократить расстояние до пятидесяти девяти шагов и уже занес ногу, как из-за необхватного ствола дуба появился… припять-кабан, наглое и опасное животное килограммов восемьсот весом.
Мазнув по мне тяжелым равнодушным взглядом нелюбимого сына природы, припять-кабан деловито направился к телу Штекера и, даже не дав себе труда обнюхать его, отхватил сразу несколько пальцев с правой руки трупа — прямо вместе с перчаткой.
Такое поведение мутанта шокировало даже видавшего виды Комбата.
Совсем стыд потеряли! Скоро от голода пули в полете хватать начнут!
— Пошел вон! — гаркнул я и притопнул ногой.
Не смейтесь, зачастую этого хватает. Животина тоже не дура или, скажем, не всегда дура. Иногда, бывает, и прислушается к голосу разума. А у меня патроны тоже не казенные, на всякую мелочь я их тратить не люблю.
Кабан и ухом не повел. Быстро проглотив пальцы вместе с перчаткой, кабан подобрался к голове павшего сталкера. Он широко раззявил свою бородавчатую пасть с желтыми клыками и вцепился в лицо покойного.
Это было последней каплей. Хоронить Штекера я, конечно, не собирался. Но надругаться над телом коллеги в моем присутствии — это уже слишком.
Я снял «калашников» с предохранителя и полоснул очередью по нижнему ярусу ветвей Стеклянного Дуба.
Почему я не выстрелил в кабана? Очень просто. Если его ранить, пути назад уже точно не будет — придется воевать с подранком до победного (а припять-кабаны феноменально живучи, и чем тяжелее нанесенная им рана, тем яростнее они атакуют обидчика).
Во все стороны со звоном брызнуло стеклянное крошево. На спину кабана упали несколько острых сколов, похожих на сосульки.
Голову даю на отсечение, девять из десяти мутантов испугались бы и дали деру.
Но этот бродяга, как видно, был серьезно настроен поесть.
Вместо того чтобы ускакать в кусты, он энергично перемахнул через труп и на рысях направился ко мне!
— Ах ты сучка! — в сердцах воскликнул я.
Проявив легкомысленную самоуверенность, я выстрелил в него от бедра не целясь. Отчего-то я был уверен, что теперь-то он точно испугается.
Куда там!
За несколько секунд монстру удалось сократить расстояние между нами до тридцати шагов.
Прицелившись уже как следует, я нажал на спусковой крючок.
Я был уверен, что хлесткая очередь положит конец этому затянувшемуся эпизоду, достойному комедийного сериала «Идиоты на охоте». Но мой автомат дернулся лишь дважды и умолк.
Что за напасть?
Наработанным за годы движением отделив магазин, я наградил его недоуменным взглядом. Магазин был пуст! Трах-тибидох! Здорово же заморочила мне башку эта Мисс-86!
Кабан тем временем приблизился на расстояние броска.
Я уже видел себя разорванным от паха до сонной артерии мощными серпами смертоносных клыков твари, когда моя левая рука, гюрзой метнувшись под мышку, выхватила пистолет «хай пауэр» — отменное оружие с мощнейшим боеприпасом, полностью отвечающим названию ствола. «Хай пауэр» я ношу с собой на самый крайний случай, в повседневности обходясь старым добрым «стечкиным» и бессменным «калашниковым» нормального калибра 7,62. Однако же вот он — самый крайний случай.
Кабан уже со свистом рассекал воздух, вытянув перед собой свои покрытые радиоактивной грязью мохнатые ноги и злобно сузив глаза, когда из «хай пауэра» одна за одной выпорхнули девять самодельных разрывных пуль.
