Фанцетти удовлетворенно кивнул: без серьезной, даже, пожалуй, очень серьезной артиллерии тут делать нечего. А у черномазых, как известно, нет ничего лучше старья, коему место в музеях. Темесцы (а значит, и истинная вера, принесенная ими в этот жаркий край) утвердились тут навсегда.
Моряки рассказывали, когда-то тут ничего не было. Плоский песчаный пляж, на который косо накатывали волны. Приходилось становиться на якорь чуть ли не в миле от берега, а на сушу добираться с помощью шлюпок. На них перевозили и все необходимые в порту грузы. Только потом, когда местный раджа, не оставив наследников (во многом потому, что его рани «лечил» темесский врач), завещал свое царство Темесе, стало возможным построить тут порт. А уже когда у Темесы появилась настоящая база, из нее во все стороны отправились отряды воинов… и миссионеров.
Фанцетти и Кавеньяк спустились на берег и окунулись во влажную духоту Майлапура. Правду говорили матросы: тут есть только три сезона: жаркий, очень жаркий, и совсем уж жаркий. Сойдя на берег и наняв рикшу отвезти пожитки к гостинице, они направились в сторону недавно достроенного кафедрального собора и резиденции наместника, смотревшейся, как укрепленный форт. Хотя Аркот издавна делится на Северный и Южный, Примас Северного обитает в Аркоте-городе, светские власти Темесы на всем Аркоте возглавляет генерал-губернатор Майлапура. Только с его согласия церковные иерархи в Аркоте могут приступать к исполнению обязанностей. Когда-то, во времена, когда Святой Престол и Темеса находились не в лучших отношениях, это было делом долгим и трудным, а сейчас превратилось в пустую формальность. Скорее всего, генерал-губернатор даже не вызовет их на аудиенцию, все бумаги подпишет Первый секретарь.
Затем, когда все формальности будут улажены, их дороги разойдутся. Фанцетти морем поедет в Мератх, недавно отвоеванный у Джайсалмера, а потом, когда война окончится, и с раджой Джайсалмера будет заключен мир, вместе с помощниками в столицу своей епархии. Там-то и начнется настоящее дело. У Кавеньяка, наоборот, весь путь пройдет по суше: сперва с маршевой ротой до Хубли, а потом, перевалив через горы, с каким-нибудь купеческим караваном прибудет в Аркот.
Путь к собственному диоцезу оказался дольше и труднее, чем ожидалось. Джайсалмер никак не желал признавать власть Темесы, вражеские солдаты сражались яростно и, не придерешься, умело. Доводилось Фанцетти и воевать, и проповедовать истинную веру. А временами — пытать упорствующих в язычестве по неделе. Потом потребовалось снова сменить шпагу и мушкет на перо и монашеский балахон. Кто-то же должен был представлять Церковь на мирных переговорах! И одним из условий мира было…
Джайсалмер встретил Фанцетти неприветливо. Наверное, так встречала бы наместника княжества Сирохи Темеса, если бы все было наоборот, и победили бы язычники. Но разве можно равнять темесцев, уже четыре с лишним века исповедующих истинную веру — и местных дикарей, босиком разгуливающих по этой грязи? Они должны быть благодарны, что темесцы несут им свет цивилизации и истинной веры.
А впрочем, пусть ненавидят, лишь бы боялись. В конце концов, владения Джайсалмера отняты не только потому, что местные правители — язычники, но и по праву победителя. Темеса двадцать долгих лет воевала против этого города, тысячи ее солдат (и десятки тысяч союзников из Маюрама и Аркота, но кому это важно?) легли в землю, десятки кораблей упокоились на дне Моря Грез. Должны же непокорные язычники за все это заплатить! И заплатят.
Дул горячий ветер, над городом неслась пыль, казалось, само небо приобрело грязно-желтый оттенок. Наверное, это Единый-и-Единственный наказывает непокорных язычников, а может, все гораздо проще. Сразу по приезде, еще в пятидесятом году, когда войска генерала Арпуэна и союзников безуспешно гонялись за джайсалмерскими разбойниками, Фанцетти подал неплохую идею: не ловить неуловимых мятежников, а разрушать все дамбы и каналы, какие попадутся. Засуха вызовет голод, голод толкнет людей на бунты против власти, а уже бунты заставят молодого раджу пойти на мир. Еще лучше будет, если пустить слух, что на Джайсалмер разгневалась их черномазая богиня. Правда, тогда, четыре года назад, против этого категорически возражал корпусной генерал Витторио, говорил, что это, де, вызовет массовую гибель от голода гражданского населения, приведет в запустение целую страну, и победителям может достаться пустыня. Но война итак слишком затянулась, желающих служить в Аркоте становилось все меньше, почти иссякла казна генерал-губернатора, а помощи из метрополии не дождешься. Арпуэн ухватился за ценную идею, сумел уломать начальство — и она, действительно, принесла плоды. Не прошло и трех лет, как враг запросил мира.
Победа над Джайсалмером стала победой Фанцетти и поражением Витторио. Сразу после заключения мира из Аркота пришло письмо, где Фанцетти благодарил лично Примас. Луиджи произвели в старшие магистры, но приятнее всего было то, что он сам стал Прелатом, а его предшественник отзывался в Аркот. «Хорошо бы вообще отослать его в Темесу» — подумал Фанцетти. Увы, последнее пока не в его власти. Но если удастся «обратить» Джайсалмер… И, что не менее важно, он таки сумел сравняться в звании с другим соперником, а по должности его превзойти.
По условиям мира раджа Валладжах объявил о привилегиях живущих в городе верующих в Единого-и-Единственного, их ограждали от всяких преследований, освобождали от многих налогов и разрешали проповедовать в любом месте города, за исключением языческих храмов. На последнем условии настаивал Фанцетти: он хотел проповедовать, но становиться очередным мучеником не спешил. Нехитрое дело — умереть за свою веру. Гораздо труднее — победить врага и завоевать для Церкви новый диоцез. Темесец предпочел действовать не напролом, а постепенно, зато теперь, взяв для охраны взвод темесских мушкетеров, мог проповедовать истинную веру где угодно. Начать он решил с площади перед храмом Ритхи: по закону это ведь не храмовая территория, значит, формально он прав. А что до возмущения горожан… Да кому интересно мнение темных язычников? А особенно — жрецов ложных богов?
Паланкин, в котором Фанцетти ехал на свою первую проповедь в Джайсалмере, тащили четверо носильщиков. Ради такого случая им купили на базаре новые дхоти, чтобы не щеголяли грязными и залатанными. Власть — а реальная власть сейчас у него, Фанцетти, и чем раньше все это поймут, тем лучше — не может быть посмешищем. Носильщиков окружал взвод мушкетеров с примкнутыми штыками, зловеще сверкавшими в пламени зари. Пыльная буря только что улеглась, и это тоже благой знак для начала проповеди.
