Огляделась — на склоне паслись с десяток коней, и присела от неожиданного свиста — Русмус призвал своего четвероногого друга. Черный с подпалинами рысак под седлом и с седельной сумкой, резво прискакал к хозяину и загарцевал вокруг.
― Бери. Берн его зовут, ― потрепал по холке животное. Вытащил из сумки ножны с коротким мечем, и вручил Вите. ― Готовил его, думал со всеми пойду… а! ― махнул рукой в сердцах. Помог девушке забраться в седло и, придержав коня за узду, указал всаднице в сторону леса на другой стороне склона.
― Держись этого направления. Не сворачивай. За лесом будет Мэхия, наша деревушка. Потом в сторону дальнего леса бери, за ним увидишь еще одно поселение — а вот за ним уже сразу и стены Хангарда. Да в гущу не лезь!.. Хотя, тебе, поди, и не достанется меч обнажить. Наши, наверное, взяли уже город. Ну, все едино, удачи!
Хлопнул рысака по крупу, подгоняя, и тот стрелой ринулся со склона.
Вита плохо воспринимала дорогу. Она словно то теряла сознание, то приходила в себя. Но в седле держалась сама себе удивляясь, как опытная наездница. А может страх за Сантану вел ее вперед и не давал выпасть из седла?
Как пронеслась по лесу — не помнила, Мэхия промелькнула, поле за ней показалось бесконечным. Гул в ушах и топот копыт сводили с ума, но больше всего то, что, казалось, лошадь слишком медлительна.
Вита била коня пятками, пришпоривая, и тот летел, а ей все чудилось что ползет. В чащу врезались, как ледокол в льдину. Девушка пригнулась, спасаясь от веток, что хлестанули по лицу и чуть не вышибли.
То ли миг прошел, то ли час, то ли десять — не поняла. Берн вынес ее из леса и начал тормозить, заржал, вставая на дыбы. Вита еле справилась с ним, и не сразу поняла, что его напугало.
Вокруг лежали руины, у опушки догорала трава. Выжженное пространство дымилось, ветер стелил смогом и раскидывал пепел. Где-то очень далеко словно плакал ребенок и, что-то брякало, как поминальный колокол.
Вита направила коня в сторону пепелища, еще не веря своим глазам. Обгоревшие круглые домишки смотрели на незваную гостью опаленными глазницами окон. И никого живого, ни единого животного, не то что, человека: трупы, трупы. Женщина, ребенок, мужчина… У кого стрела в шее, у кого голову отсекли, кому живот распороли, а голову свернули. И везде одна картина — обезглавленные трупы.
У девушки желваки ходуном заходили от увиденного. Ненависть смела слабость и ни оставила ничего, кроме желания вогнать эти стрелы, что остались в трупах в глотку врагу. Но кто это сотворил? У кого поднялась рука на детей и женщин?
Где-то слева затрещав, рухнула крыша. Берн вздрогнул и опять понес. Вылетел за деревню и прямиком рванул к холму, где были видны люди. С десяток всадников в светлых одеждах стояли и смотрели на догорающую деревню. Плащи за спинами развевались как крылья, а белые лошади и белые одежды ослепляли.
Вита на секунду прикрыла глаза и что есть сил натянула поводья, пытаясь остановить Берна, но удалось ей это лишь у самого склона. Она развернула Берна в сторону, но придержала, желая задержаться хоть на минуту, и, чего бы ей это не стоило запомнить тех, кто с высоты смотрел на трагедию.
У Виты не было сомнений — это их рук дело. Сейчас она не сможет отплатить им, но потом обязательно вернет сполна.
Берн в нетерпении закрутился, а Вита смотрела на мужчин, не обращая внимания на причуды коня. Она понимала — в любой момент любой из них пустит свою лошадь вниз, за ней и возьмет без труда. И может быть она снова окажется в подземелье и вновь пройдет ад. Или пустят в нее стрелу, как в тех детей, что теперь навеке останутся в своей деревне.
Но что это значило, когда она впервые видела врага в лицо?
Она смотрела на мужчин, мужчины на нее. По лицам не скажешь, что упыри — молоды, мужественны, с правильными, благородными чертами. Но особенно выделялся один, постарше и видно старший. Лицо как камень, взгляд что пламень. Но в том огне было человеческое и очень странное. Мужчина словно не доверял своим глазам, словно видел, что не мог видеть и потому не верил сам себе.
Вите стало нехорошо от одного его вида. Как туча на солнце накатило что-то непонятное — эта же рука в этой же перчатке и блеск клинка, лезвие вспарывающее материю и руку ближе к локтю. Кровь, красное на белом. Лязг, хруст и этот же мужчина вытирает кровь с лица, стряхивает кровь с клинка. Ее тугие капли падают на темный плащ убитого, что лежит у ног мужчины. Вита видит его — молодого, черноволосого, похожего на Самсона — как наяву видит рану на руке убийцы, встречается с его горящим взглядом и точно знает — у этого ангела желтые глаза…
Девушка на миг потерялась. Тряхнула волосами отгоняя наваждение и взглядом пообещала желтоглазому: еще встретимся и ты за все ответишь.
Больше у нее не было сомнений — перед ней ангелы, перед ней нелюди.
Теперь она знала, какие они, теперь она знала, кто враг и как он выглядит. И точно знала, что с ним делать.
Всадник направил коня вниз с холма и, Вита не стала ждать — наддала Берна. Тот ждал этого момента и потому пустился с места в галоп. Просвистел мимо окраины сгоревшей деревни и влетел в лес.
Может и была погоня — Вита не знала. Ее слепило увиденное, оглушала ненависть и непонимание. Она не видела, куда ее несет Берн она видела убитых и хладнокровные лица убийц, смотрящих на свое злодеяние без всякого раскаянья.
Она так и летела через лес, видя не деревья, а руины сгоревших домов и трупы людей, пока что-то не ударило ее, вышибая из седла. Вита кубарем полетела вниз и потеряла сознание, еще не коснувшись земли.
Первый, кого она увидела, был Сантана. Мужчина хмурился, рассматривая ее.
― Ну и что ты натворила? ― процедил.
Вита непонимающе щурилась — откуда он взялся. Огляделась — не лес, покои Луферта. Но как?
Девушка попыталась сесть и не сдержала крика — боль разлилась по всему телу и вышибла сознание.
Она очнулась от боли — Сантана перетягивал ей руку и был немного небрежен от злости.
― Что с рукой?
Мужчина глянул на девушку, как огрел и сухо перечислил:
― Вывих плеча, локтевого сустава, запястья. Растяжение связок в тех же местах. Ты везучая.
Вита горько улыбнулась: действительно…
― Не издевайся.
― Ни чуть. Тебе крупно повезло. Рука запуталась в узде и Берн тебя вывез из леса. Конечно, дороги он не разбирал, поэтому ты собрала все кочки и сучья, но если б случилось иначе, ты бы умерла в лесу. Мы не смогли бы тебя найти или нашли слишком поздно. Кстати, ты левша или правша?
Вита задумалась и вздохнула:
― И то и то.
― Тогда считай, отделалась испугом. Но в следующий раз!.. ― сорвался на шипение мужчина, но притих, смирил гнев. ― Кто тебя укусил? Что тебя ударило рвануть без сопровождения по лесам? Ну, то, что Русмус идиот — это не обсуждается, но о тебе я был лучшего мнения.
