Отсюда проявлялась и истинная причина, почему Гента целую неделю промариновали на улице. Так и не попытавшись ни с кем связаться, не обратившись ни к кому за помощью в своей нужде, он только доказал, что ему просто не к кому обратиться. А это значит, что, выполнив свою задачу, он мог запросто по-тихому исчезнуть, и никто даже не побеспокоился бы о нём.
И кстати, если Генту было суждено исчезнуть, то такая же участь ждала и любого, кто мог оказаться с ним в одной упряжке. И знание имперских опознавательных кодов спасти здесь не могло.
Скорее могло сослужить дурную службу.
– Разве это не круто? – вновь воскликнул Гент. – Мне прямо нравится, как она…
– Довольно, – оборвала его Мара, предупредительно положив ладонь на плечо.
Должно быть, было что-то такое в её голосе или прикосновении, потому что он на удивление быстро уловил, что от него хотят.
– Что-то не так? – тихо поинтересовался он.
– Прямо сейчас всё не так, – угрюмо сообщила ему Мара. – Мы окружены врагами, Гент. Нам нужно выбираться отсюда и как можно скорее.
На мгновение ей показалось, что она совершила ошибку, сказав это. Челюсть малыша отвисла, его глаза в ужасе округлились, и Мара уже морально приготовилась к дикому воплю, на который грозила сбежаться вся округа.
Но в этот раз инстинкты, к счастью, подвели её. Рот закрылся, глаза вернулись к прежнему состоянию, и он едва заметно кивнул.
– Ладно, – сказал он. – Что я должен делать?
– Самое ценное сейчас – время, – поведала она. – Ты сможешь его потянуть?
Он пожал плечами.
– Без проблем. Мне и так потребовалось бы ещё не меньше получаса работы.
– Растяни на час, – распорядилась Мара, оглядываясь в поисках вдохновения. Штурмовики столпились у дверей, Эгрон и Маркко нетерпеливо мерили шагами зал…
Зал с каменными стенами, колоннами, сводами и подвесными скульптурами.
Рискованная задумка, причём сразу по двум параметрам. Но в их ситуации выбирать не приходилось.
– Можешь как-нибудь заставить эту машину пошуметь? – спросила она. – Не слишком громко, но чтобы возник гул, либо трели?
– Э… – Он огляделся. – Да, наверное. Хотите что-нибудь по-настоящему раздражающее?
– Нет, нужно просто заглушить некоторые другие, умеренно глухие звуки, – разъяснила она. – Дай мне минут пять и тогда начинай.
– Ладно, – согласился он. – А что потом?
Она одарила его весьма обнадёживающей улыбкой.
– А потом не беспокойся. Если мы уйдём отсюда, мы уйдём вместе.
Ещё раз тихонько сжав его плечо, она направилась прямиком к наворачивающему круги Эгрону. Тот заметил её и остановился.
– Он закончил?
– Пока нет, но он голоден, – объяснила Мара. – Я хочу сходить за какой-нибудь едой.
– Он поест, когда закончит, – вклинился в разговор Маркко.
– Голодные хакеры обычно работают не так усердно, как сытые и счастливые, – возразила Мара. – Не так усердно и не так быстро. – Она пожала плечами. – Впрочем, вы тут заказываете музыку, ребята. Хотите оплатить лишнюю пару часов – я ничего против не имею. Мне тоже торопиться некуда.
Маркко и Эгрон переглянулись. Мара уловила едва заметный кивок повстанческого агента…
– Хорошо, – согласился губернатор. – Но ты никуда не пойдёшь. Я сам кого-нибудь пошлю.
Он зашагал прямиком к штурмовикам. Они перекинулись парой слов, после чего двое из шестёрки сделали разворот «кругом» и исчезли в дверях. Маркко меж тем тоже отвалил прочь. Мара отошла к стене, к месту, где она совсем недавно разглядывала подвесную скульптуру. Теперь за ней приглядывали всего четверо штурмовиков – правда, только до тех пор, пока не вернутся остальные.
Теперь всё зависело только от Гента. Если малыш опять ушёл с головой в работу так глубоко, что совсем забыл о её просьбе наделать шуму…
Описав половину окружности по залу, она принялась рассеянно изучать треугольное полотно с грубо нанесёнными красками, когда впервые обратила внимание на неясный гул.
Сперва он был негромким, словно стрёкот крыльев какого-то насекомого. Но почти мгновенно уровень шума возрос почти до самого пика. Она принялась оглядываться по сторонам, притворяясь, что пытается определить его источник; её взор наткнулся на Гента почти в тот же миг, когда к нему подошли Эгрон и Маркко.
– Что за адский шум? – потребовал ответа губернатор. – Что-то не так?
– Нет, всё в порядке, – заверил его Гент. – Обычный цикл обратной связи Периандера. Применяется почти во всех системах безопасности. Сильно шумит, когда кто-то пытается взломать их.
– А нельзя его отключить? – осведомился Маркко, склонившись над плечом Гента и изучая дисплеи.
– Отключить? – эхом отозвался Гент в показном изумлении. – Нет-нет. Пускай будет.
– Но зачем? – проворчал Маркко.
– Это очень полезно, – терпеливо пояснил Гент. – По шуму можно определить, насколько успешно продвигается взлом. Смотрите, если тон повышается… – Он углубился в технические обоснования, но Мара и так уже услышала достаточно. Вновь отвернувшись, она вытащила из потайного отделения жакета свой световой меч. Гент отыграл свою роль на отлично. Пришёл её черёд.
Подойдя почти вплотную к одной из картин, она приложила руку к рамке, как будто желая получше изучить данное произведение искусства. Повернувшись таким образом, чтобы закрывать обзор одновременно со стороны двери и компьютерного комплекса, она поднесла эмиттер светового меча к стене и зажгла его.
Трескучее шипение раздалось в десять раз громче обычного. Она внутренне напряглась, морально готовясь быть услышанной.
Но под аккомпанемент непрекращающейся трескотни Гента и всё нарастающего гула, что издавало оборудование, её манипуляции, очевидно, прошли незамеченными. Держа рукоятку строго перпендикулярно стене, так чтобы сияющий клинок ненароком не попался на глаза наблюдателей, она начала медленно продвигать её вверх, осторожно прорезая камень под углом. Папаракский поперечный разрез – известный лишь посвящённым элемент инженерного искусства, один из многих, каким её в своё время обучил император, – представлял собой особую технику, предназначенную для ослабления прочности стены таким образом, чтобы та не обрушивалась до тех пор, пока диверсант благополучно не выйдет из зоны поражения.
Она завершила резку по камню и отключила меч. Следующий надрез, по её подсчётам, предстояло сделать у основания опорной колонны в трёх метрах справа от неё. Спрятав оружие обратно в тайное укрытие, она небрежной походкой направилась к следующей картине.
Для комнаты таких размеров приготовления к папаракскому поперечному разрезу в обычных условиях заняли бы не больше пяти минут. Стараясь действовать так, чтобы её ни в чём не заподозрили, Мара затратила на это дело все двадцать.
