– Для такого дела нам пришлось перебрать многие старинные легенды, берущие свое начало еще до времен Исхода. Наиболее оптимальным вариантом для данного корабля нам показалось «Денис Давыдов».
– Название очень даже в тему, – довольным тоном произнес Роджер. – Особенно для тех, кто знает, какой смысл оно несет.
На этом аудиенция была закончена, но дело только начиналось.
Жалобный взгляд коменданта общежития сразу навел Витгефта на нехорошие мысли, и, как оказалось, не зря. Свободные места в его епархии отсутствовали как класс, поэтому перед лицом майора забрезжила перспектива снимать номер в гостинице. Зная, насколько это дорогое удовольствие, Дмитрий даже задумался о том, чтобы идти ночевать в ближайший парк, благо погода стояла пока хорошая, или, напротив, возвращаться на «Фридриха», если только его еще не загнали на ремонт.
– Формируется экипаж сразу трех крейсеров, – извинясь пробормотал комендант. – И хотя для вашей группы выделили целый этаж, пришлось потесниться.
– А кто-нибудь из наших уже прибыл? – Витгефта моментально заинтересовала фраза «вашей группы».
– Да, один офицер… ммм… капитан прибыл два дня назад. Я так понимаю, вы хотите, чтобы я поселил вас с ним?
– Вы поняли мою мысль.
Комендант, обрадованный тем, как быстро решилась его проблема, тут же выписал все документы и выдал ключи. Майор, еще больше погрузившись в раздумья, немедленно направился в свою комнату. Ситуация становилась все интересней и интересней. Первоначально он думал, что речь пойдет о его реабилитации, но, как оказалось, все куда сложнее. Дело пахло новым заданием.
Перед тем как постучаться в довольно тонкую дверь, он прислушался. Звук гитарного перебора, доносившийся изнутри, говорил о том, что его новый сосед по комнате явно занимается музицированием. Ухмыльнувшись, он постучал в дверь и, услышав бодрое «войдите», отворил ее.
Первой мыслью было удивление. Китель, небрежно наброшенный на спинку стула, своими петлицами говорил о том, что обитатель этого помещения относится к славным рядам летных войск. Но вот рост и ширина плеч явно не позволяли идентифицировать его как летчика. По крайней мере, майор первый раз видел таких здоровяков, способных водить ганбот. И дело вовсе не в весе, как утверждали злые языки. Двадцать-тридцать килограммов для «Акулы» или «Ласточки» значили не так много. Вот только двигаться свободно внутри них подобный человек вряд ли сможет.
– Игорь Кошкин, – бодро представился здоровяк, резво спрыгивая с кровати, не отпуская гитары. – «Пятая ударная».
– Дмитрий Витгефт, – вежливо ответил майор. – Охрана конвоев. Некоторое время буду жить здесь, тем более, я так понимаю, мы из одной группы?
– Похоже на то, – бодро ответил капитан, искренне радуясь появлению соседа. – Правда, я до сих пор не знаю, зачем меня вызвали. Может, вы в курсе, господин майор?
– Пока мы не на службе, можете звать меня Дмитрий. И, к сожалению, я сам не в курсе. Мне была назначена встреча у Сакамото, но адмирал уехал.
– Обидно, ну ничего, подождем. Нам не впервой ждать. Так что проходи и садись. – Игорь весьма быстро перешел на «ты». – В ногах правды нет. Кстати, не в курсе, что именно заставило людей искать правду в этих конечностях, коли зародилось такое выражение?
– Прошу прощения, но не имею понятия. – Витгефт сел на вторую кровать и, поставив свой чемоданчик на стул, приступил было к его разбору, когда в его голову пришла внезапная мысль. Точнее, это было обрывком воспоминания одного недавнего разговора. Сочетание имени капитана и принадлежности к «Пятой ударной» заставило вспомнить кое-какие подробности. – А случаем, это не ты тот самый легендарный Небесный Неудачник из «Пятой»? Ну тот, кого сбивали восемь раз? – Судя по протяжному вздоху Игоря, данный вопрос он слышал явно не первый раз.
– Можно сказать, что я он и есть. Правда, сбивали меня не восемь раз.
– Прошу прощения. – Витгефт мысленно поморщился: его привычка извиняться за все после бурной попойки была ему самому поперек горла. – Просто мне так сказали и…
– Двенадцать раз, – перебил его Игорь. – У тебя устаревшие сведения.
После подобного заявления майор взглянул на своего соседа совсем иным взором. Ему встречались пилоты, которых подбивали два или три раза, и каждый из них с содроганием вспоминал об этом моменте. Также он знал, что немало летчиков погибло, пытаясь довести искореженную машину хоть до какого-нибудь клочка земли. Травма, смерть, ничто их не пугало так сильно, как возможность на всю оставшуюся жизнь беспомощно зависнуть между небом и землей.
Нет сомнений, что спасательный пояс, способный поддерживать тело летчика в воздухе, штука хорошая. Но не в те минуты, когда вокруг пустота, облака и потоки мистерия, способные подхватить человека как пушинку и унести… туда, где оно продолжит болтаться еще пару-тройку столетий. В академии им показывали фотографии пилотов, чьи тела были найдены в верхних слоях атмосферы. Показ закончился флегматичной фразой наставника о том, что табельное оружие выдается не затем, чтобы отстреливаться от гипотетических врагов, а дабы пустить себе пулю в висок, оказавшись в аналогичной ситуации.
Ходила даже легенда, что пилоты, пережившие хотя бы пару раз подобную ситуацию, никогда больше не садились за штурвал ганбота. Но его собеседник, похоже, являлся исключением из правил. И даже если допустить, что его сбивали только над сушей, то…
– Мне еще говорили, – Витгефт вспомнил оставшуюся часть того диалога, – что ты умудрился сесть на вражеский авианосец и угнать оттуда ганбот вместе с подвернувшимся под руку адмиралом.
– А вот это брехня, – уверенно отозвался Игорь. – Не адмирала, а всего лишь полковника разведки. И даже не его самого, а всего лишь сумку с документами.
– Рассказывай! – Подобные истории майор просто обожал. Причем не в плане захватывающего сюжета. Просто знания о том, как тот или иной человек смог выжить в тяжелой ситуации, не раз впоследствии выручали его самого.
– Без проблем. – Его собеседник даже обрадовался возможности поговорить. – Итак, третья неделя борьбы за Воронью долину. Мы упорно сбиваем все, что подходит к границе острова, конфедераты упорно подводят новые силы и засыпают нас сталью и свинцом. Все пилоты практически без сна и отдыха, обколотые стимуляторами, чтобы хоть как-то оставаться в сознании.
– Знакомая картина, – Витгефт нашел в себе силы улыбнуться. После подобных историй начинаешь понимать, что служба в конвое была той еще синекурой. Если, конечно, не вспоминать про погибших товарищей…
– Ага! Меня как раз подбили седьмой раз, причем очень неудачно. Чтобы руки отсохли у конструктора, создавшего «Ласточку». Место пилота и двигатель забронированы, а топливный бак практически висит снаружи. Ну мне его и перебили, да плюс я еще от группы оторвался. И вот, значит, осознаю я, что секунд через двадцать мне придется испытать либо все прелести штопора, либо очередное висение между небом и океаном. До острова дотянуть я никак не успевал, да и не дали бы мне, ну и тут как раз подвернулся конфедератский авианосец.
