Потом прибыл командир на транспортёре. Всё уже горело вокруг, и вдруг из пламени, как угловатая чудовищная саламандра, выполз Оборотень. Фугас кинулся к нему.
— Хвост! что с Хвостом?
— Погиб, — нервно отмахнулся разведчик. — Их там было не меньше десятка! Нас окружили. На Лисьего кинулись трое, они заплевали его по макушку…
— Богомолы не плюются, — потерянно, не соображая, что говорит, пролепетал Фугас. — У них эти…
— Эти, те! Уходить надо! — уже орал Оборотень. — На орбитальную станцию — и вариант «Дельта»! — Он оглянулся на Большого: — Командир! Дай приказ!
У Фугаса подогнулись ноги. Связистка с разведчиком подхватили его под руки и потащили к транспортёру.
Потом был взлётно-посадочный модуль, потом — орбитальная станция.
— Давай, — говорил Большой, — формируй фугасные и зажигательные заряды. Зондирование показывает — у них три основные норы. Оттуда эти насекомые расползаются по всему континенту. Накроем все три. Поквитаемся за брата, Фугас!..
Да, это было известно: Богомолы обитают лишь на одном, самом крупном материке Итанги. Два других безжизненны. Про три норы тоже знали. И Фугас дал. По всем трём направлениям. От души…
После подрыва зарядов территорию обработали с орбиты стационарными термопушками — для верности. Через два дня от Богомолов не осталось и следа.
А ещё через неделю — уже на Базе, сидя в карантине — Фугас узнал, что окончательного решения по Богомолам эксперты так и не приняли. Ведётся следствие. Да, командир отдал приказ исходя из обстановки, но правомерность его действий, как и всей пятерки, остаётся под сомнением. А кое-кто считает, что десантники на Итанге уничтожили новую, неизвестную ранее разумную жизнь. И в информационной сети «Глобо» их пятёрку прямо назвали убийцами Разумных.
Фугасу было плевать. Его допрашивали, и ему опять было плевать: на дознавателей, и на всё, что они спрашивали. «Я выполнял приказ», — только и слышали следователи в ответ. Скоро от него отстали и перевели служить в другой отряд. Дело по-тихому закрыли.
— Как с награждением? — спросил Фугас после второй стопки.
— Дьявол, ничего не получается, — закручинился командир. — Чёртовы бюрократы! Эти крысы отказывают в представлении…
После Итанги группу расформировали, службу заканчивали кто где. Но только Большой дослужился до капитанского звания. На встречах друзей он никогда не надевал серебряный эполет, подчёркивая этим боевое братство, но именно он ещё три года назад предложил добиться для Хвоста звания «Герой Федерации». Посмертно. И на правах старшего занимался этим упорно, да только ничего из затеи не выходило. В штабе Военно-Космических Сил десантника героем не признавали.
— Ещё и отписку прислали. Какой-то акт, экспертиза… — Он в сердцах швырнул на стол лист плотной бумаги, лист скользнул между пустых стопок. — Дать бы им импульсник в руки, да послать на Хагай или Терреру. Защищать федеральные интересы. Тогда бы сразу стало понятно, кто герой, а кто — нет…
Фугас скользнул взглядом по бумаге, официальной, с гербами Космической Федерации Земли и Военно-Космических Сил планеты: неустановленные обстоятельства… невозможность создания точной реконструкции боестолкновения… положение останков десантника в скафандре, вплавленные в почву, и положение личного оружия не дают точной картины… комиссия не находит возможным…
Сволочи! Какие же все сволочи!
— Нам надо держаться вместе, ребята, — продолжал отставной капитан Космодесанта с боевым псевдонимом Большой и склонил крупную голову. — Кто не бывал на мятежных планетах, кто не проводил зачистку диких миров… Не заглядывал в пасть террерского льва, не почувствовал на собственной шкуре «братские» объятья гигантского кальмара с Жемчужного Грота — разве им нас понять? Разве понять гражданским, что приказ может не всегда нравиться десантнику, но выполнять его должно всегда. И наши павшие братья… Порой мне кажется, они смотрят на нас откуда-то… сверху? Или как это правильно сказать… Смотрят и говорят: «Держитесь, ребята. Мы — с вами. Мы всё понимаем, и мы рядом!»
Большой поднял стопку:
— Выпьем, братья. Выпьем за живых и за мёртвых, сбереги наши души, Большой Гризли!..
— Выпьем! Правда, давайте! — Звёздочка вздёрнула стакан, расплескав часть содержимого. — И командир прав, нужно чаще встречаться, быть ближе… — Она замолкла, уставившись в одну точку остекленевшим взглядом. Потом вдруг расхохоталась: — А хотите, я пересплю с вами, мальчики? Со всеми, прямо сейчас! А? По отдельности или со всеми разом — как при-и-кажете…
— Ты сегодня особенно в ударе, — брезгливо проворчал Оборотень. — Ребята, предлагаю связи больше не наливать.
А Фугас молча отставил свою стопку и взял ту, пятую, что стояла в центре стола. Аккуратно снял и положил на тарелку хлебную корочку.
— Согласен, Большой, выпьем за мёртвых. — И осторожно влил в себя спиртное.
Пьяно хихикнула Звёздочка.
Поднял бровь Оборотень.
А командир опустил голову, смотрел куда-то в пол.
У Фугаса перехватило дух, но не от выпивки — от пятилетних сомнений и ежегодных недомолвок за этим столом. На каждой встрече наступал неловкий миг, когда бывшие боевые братья не могли смотреть в глаза друг другу. Раньше — наступал и проходил, сегодня — не пройдёт.
— Скажи, Большой, почему тогда, в тот самый день, Звёздочка так долго молчала? — Фугас упёрся взглядом в щеку командира. Тот чувствовал взгляд, но поднимать глаза не торопился.
Наконец, после паузы проронил:
— Связь барахлила. Ты же знаешь результаты расследования. Звёздочка, так ведь было? — и посмотрел на пьяную связистку.
— Связь, да-а-а… — затянула Звёздочка. — Связь, ребята… была ни к чёрту… Оч-ч-чень хреновая…
— Ага, следователь мне показывал заключение, — согласился Фугас. — Приказ из Центра об эвакуации в блоках памяти не сохранился. Не был принят. Или был стёрт? — Он посмотрел на Звёздочку: — А почему ты оказалась рядом со мной в зарослях? Ведь твоё место возле командира, у комплекса гиперсвязи?
— Так тебя же спасала, Фугасик, — затосковала связистка и по-бабьи опёрлась щекой на ладонь. — Там же эти… кузнечики… прыг-прыг. А-таковали.
— А сообщил об этом Хвост? Или Оборотень? Ведь Богомолы нашей аппаратурой не лоцировались, только при визуальном контроле… И почему я этих сообщений не слышал?
Разведчик откинулся в кресле, глядел на брата-десантника отчуждённо и всем своим видом показывал: «Зря ты завёл этот разговор, парень, ох зря. Никому от этого хорошо не будет». Но Фугасу было плевать.
