Тайлер Паркви принялся отстреливать врага без разбора. Когда орущая толпа Красных Крестов оказалась почти у самой вершины, заметно уменьшив свою численность, Тайлер заметил, в прицел «Разведчика», металлическое тело, застывшее на месте, упёршееся коленями в землю. Голова Железяки была опущена вниз, руки свисли безжизненными ветками. В правом боку андроида красовалось, по меньшей мере, пять дионитовых кинжалов. – Не может быть… – мысленно ужаснулся Тайлер.
– Мы… мы нужны им там, Том, – обратился Паркви к сержанту.
– Бери «эфэлку» и спускаемся к нашим, – торопясь, ответил Томмас.
Дикие крики, как у хищников перед броском на жертву, обрушились на уши солдат, защищающих пограничный пост «Альс». Те, кто отстрелял очередной магазин, перезаряжали оружие, едва попадая в пазы дрожащими пальцами. Звериные глаза фанатиков уже совсем близко. Нож, без сомнений и страха, вылетел из ножен.
– Мразь! – вонзая клинок в горло хрипящего смертью врага, затянула крик Лара из Альдерстоуна.
Трое солдат, выбежавших из здания, присоединились к Томмасу и Тайлеру, спешащих на помощь, уже вступившим в неравный бой, сослуживцам.
– Что произошло? – спросил на бегу Александр Бумажный, – Железяка не смог удержать Крестов? – надежда заняла главенствующую позицию в голосе парня.
– Железяку вывели из строя, – бросил Томмас, – Быстрее, наши уже в ближухе дерутся.
Кровь кипела, раздаваясь пульсацией в висках. Холод больше не тревожил разум, было жарко, как в самые тёплые летние деньки. Глаза не успевали замечать смерть вокруг, руки работали сами по себе, вонзая побагровевший клинок в загрубевшую плоть. Потеря обоих родителей в детстве, выживание в трущобах, годы тренировок, наёмничество, мелкие стычки на границе – всё это закалило и тело, и разум, и теперь выходит наружу яростным сопротивлением врагу. Страх, сожаление, волнение, паника – ничего из этого не наполняло сознание. Только ярость и ненависть, они направляли оружие во врага.
Уродливое лезвие летит справа, метя в живот. Уже слишком поздно уворачиваться. Свободная рука встречает металл, насквозь пронзивший ладонь болью. Короткий крик, на мгновение отвлёкший разум от боя. Сильный удар чуть ниже живота. Боль тянет вниз. Кривой меч покидает ладонь, ужесточая рану и роняя Лару на колени. Девушка на мгновение встретила глаза фанатика. Жестокий, совсем как в детстве, взгляд, звериный, дикий, не знающий жалости и сострадания. Грохот за спиной пробил висок уже замахнувшейся для смертельного удара, женщины. Мёртвая почитательница Дионизма с выжженным на лбу крестом рухнула всем телом перед коленями Лары. Сзади опять загремели выстрелы. Фанатики десятками падали в траву, разбрызгивая свою кровь на уже покрасневшие листья. Только сейчас обнаружились мёртвые лица друзей. Марко Вульферт, с искромсанной грудью, Бигвар Фрутц, лишённый одного глаза, Говард Саптикус, с оставшимся в горле, дионитовым кинжалом. Кариалла Питбрес лежала на земле, крича и одновременно рыдая от боли, её внутренности, вынырнувшие через огромную дыру в животе, скользили в собственных руках. Остальных не было видно в пылу боя. Сердце поразило ужасом, глаза расширились и намокли от, текущих по щекам, слёз. Рука больше не болела, Лара даже забыло про ранение. Тяжёлое неровное дыхание, слышимое в собственной голове, прибило девушку к месту, не позволяя встать. Стрельба за спиной прекратилась, и послышались приближающиеся бегущие шаги.
На земле лежало столько трупов, что уже сложно было найти место, где встать ногам. Те немногие, кому удалось выжить, отчаянно бились за вершину холма. Хоть Красные Кресты и были сильно разбиты, всё ещё находились в несравнимом большинстве, однако крутость подъёма на последнем издыхании отсрочивала неминуемое поражение пограничников. Александр Бумажный, едва вступивший в бой, уже лежал среди мертвецов, хватаясь за льющееся багряной рекой горло. Гифос Сапцлеций покоился на траве лицом вниз, далеко справа, рядом с ним находился Каули Барклай, мёртвые глаза которого застыли в темноте неба. От поворота головы на восточный фланг, заныло правое плечо, напоминая о ране. Левые рука и щека также щипали болью. Всё тело истощилось от первой в жизни, настоящей, битвы. Кикки жадно проглотила воздух, помогая лёгким отдышаться. – У лейтенанта наверняка ещё должны быть патроны, он ведь не доставал «Дребтор», Барклай тоже вряд ли всё отстрелял, – подумала девушка, – Хотя, разве это поможет? – с отчаянием огляделась Кикки, глядя, как умирают её сослуживцы. Сирк Паурос, прибывший несколько дней назад, только что потерял свой нож, когда обух уродливого зубастого топора наотмашь влетел в запястье вооружённой руки. Озверевший фанатик начал колошматить парня по голове топором, будто забивал гвоздь в стену. – Что-то же имеет смысл? – озлобленно, с частичкой отчаяния, подумала Кикки, – Наша борьба имеет смысл?!
Мальдара Прислез, лишившаяся половины левого уха и получившая множественные порезы на правом предплечье, первая заметила бегущую из последних сил Кикки. Поняв, куда бежит девушка и что хочет предпринять, старший лейтенант решила помочь ей, пододвигаясь к правому флангу. Вскоре, оставшаяся горстка пограничников целиком двигалась за Кикки. Позади остались лишь крики умирающих людей. Альберт Хагнер скомандовал замученным охрипшим голосом встать полукругом, чтобы отгородить волну фанатиков от потенциально заряженного огнестрельного оружия.
Трупов здесь оказалось больше, чем было видно издалека. Четыре винтовки, готовые к бою, отправились за спину, вставшим в полукруг сослуживцам. «Дребтор», не знавший боя, вылетел из кобуры и поспешил в руки Альберта. Зашумели выстрелы. Красные Кресты начали падать один за другим, покидая этот мир. Через несколько мгновений звуки стрельбы стихли. Это был конец. Все это понимали. Периферическое зрение заметило тёмно-фиолетовое зарево, слегка коснувшееся неба. Едва ореол Центавры засиял над далёким пограничным лесом, как тут же исчез за тёмным пятном, снова погрузившим небо во мрак, слегка окрасив темноту фиолетовым оттенком. Затмение. – Неужели я больше никогда не увижу Центавру, – с тяжестью грусти на душе, подумала Кикки, – Вот и всё, это…
Оглушительный грохот разбил мысли девушки вдребезги. Земля, вперемешку с оторванными частями тел, кровью, и металлом, заметалась в воздухе. Приближающийся свист. Ещё взрыв. Кто-то упал сверху, прижав собой к траве. Дядя Альберт.
Тучи, затянувшие небо мраком, выдавливали слёзы, падая проливным дождём вниз. Могучая крона одинокого дуба частично заслонила собой от ливня. Остальное помогли сделать зонт и дождевик. Недавняя могила была идентична своей соседке. На каменной плите, послужившей надгробием, была выбита надпись:
«Валисса Автера(Хагнер)
120.3020-02.3059»
Грубая мужская рука нежно сжала ладонь.
– Не бойся, девочка, я позабочусь о тебе, – Грубое незнакомое лицо, появившееся в жизни только несколько дней назад, попыталось натянуть улыбку.
Очередной грохот разбудил Кикки от воспоминаний. Массивная туша майора отпрянула, упала на спину, освободив девушку из живой клетки. Автера моментально встала на ноги, готовая отбиваться от фанатиков. Кроме мертвых тел и нескольких выживших сослуживцев, она никого не увидела. В воздухе шумели самолёты. Авиация Вердлосии.
– Кикки… –
