карман за запасным рожком, как над головой загрохотал автомат его напарника. Костя включился в дело и в отличие от Димы, лупил короткими очередями строго в голову и грудь. Тварь снова завалилась на пол, но ещё трепыхалась, старалась ползти загребая частично перебитыми лапами. Ещё две короткие очереди и башка монстра треснула, задергались в предсмертной конвульсии лапы и вот уже одним врагом на корабле стало меньше.
Не говоря ни слова, моряк снова положил свой автомат на стул, достал из сумки несколько рожков, отщелкнул оттуда нужное число патронов и добил свой магазин. Когда тот закончил, Дима проделал то же самое, но убрал полный магазин в карман, ведь новый уже был вбит в автомат и готов к бою.
— Карауль, — коротко бросил Костя и вернулся к радио.
Ничего кроме помех слышно не было, но моряк не сдавался продолжая что-то крутить и настраивать, не забывая запрашивать ответ и сообщать приметы их местоположения главной из которых, был, естественно, корабль. Просидели они так несколько часов. Успели смениться пару раз, снять верхнюю одежду и остро пожалели что не взяли с собой хотя бы воды — сушняк давил сильнейший и начинала болеть голова. В той ситуации в которой собирались на дело, было не до таких мелочей как провизия, хотя до аптечки они как-то додумались.
Близились сумерки, а ответа по радио так и не поступило. Дима уже со счету сбился сколько раз они успели провести пересменку, только толку от этого не было никакого. Эфир молчал, на любой вопрос или предложение отвечая густыми помехами.
— Прием! Прием! Нас кто-нибудь слышит? — в сотый раз вопрошал моряк, но как и прошлые девяносто девять — никто не ответил.
— Брось это дело, — сказал Дима, сидевший на полу с дулом автомата напротив входа, — нет тут связи.
— Не может быть такого что совсем никто не слышит. Я ведь ловил чей-то сигнал, — упрямо заявил моряк, — тут передатчик такой, что с середины океана должен достучаться до береговой линии. А мы на берегу, тут любая радиовышка поймать сигнал сможет!
— Азбуку морзе пробовал? — зачем-то спросил Дима.
— Ты же слышал что пробовал, — устало ответил Костя, — блин, ещё и ссать захотелось.
— Мне часа три назад захотелось, но пока терплю.
— М-да, дела. У тебя как вообще самочувствие? У меня башка щас треснет и слабость накатывает. Не жрал уже сутки. А ты жрать хочешь?
— Хочу конечно, — вздохнув, ответил Дима, — и пить охота больше жизни. Но с этого места не сдвинусь до тех пор, пока из ушей не польется или на ту тушу с аппетитом смотреть не начну. Да и ноги что-то отнимаются. Устал наверное…
— О, кстати о туше. Я ведь хотел проверить… прикрой-ка меня.
С этими словами Костя достал нож и направился в коридор. Дима подскочил как ошпаренный и прижав переклад к плечу высказал все что думает о разуме напарника в весьма ненормативной форме. Моряк на это никак не отреагировал, осторожно дошел до трупа мутанта, присел и начал резать нарост на затылке. Возился долго. Удивительно, но уродливое образование с трудом поддавалось армейской заточенной стали. Все же справившись с задачей, Костя раздвинул получившийся разрез и уставился на содержимое. Внутри находился серый пучок неизвестного материала, чем-то напоминающий плотную свалявшуюся паутину. Разрезав ее, Костя удивлённо вскинул брови, хмыкнул и запустил внутрь руку. Вынул содержимое наружу и вернулся в радиорубку.
— Смотри что за дерьмо там было, — сказал он ковыряясь в густой слежавшийся «паутине», — горох какой-то.
И действительно, внутри обнаружилось три мелких вытянутых шарика серого цвета и один желтоватый похожий на крупную горошину.
— Они совсем сухие и даже не пахнут, — удивился Дима, крутя в руках странную находку, — не похоже на внутренности даже такой вот невиданной хрени. Хочешь на вкус попробовать? Вдруг съедобные?
— Да я лучше свое дерьмо на вкус попробую чем это! — гоготнул матрос и невесело добавил, — но с жратвой и водой делать что-то надо. Если так сидеть, скоро ослабнем и нас можно будет голыми руками брать.
— А что если…?
Оборвав себя на полуслове Дима обратился в слух. Что-то стрекотало на улице и этот стрекот, очень уж походил на автоматные очереди. А вот и более крупный калибр подключился… пулемет что ли?
— Ты видишь что-нибудь? — все так же глядя в коридор спросил Дима у напарника, который встав ногами на оборудование вглядывался в окно. Оно выходило на море, но небольшой кусочек базы научников все же было видно.
— Там люди, на снегоходах. Много! Нас все-таки услышали!
— Неужели спаслись?..
Стрекот не прекращался добрых полчаса пока за окном совсем не стемнело. Время было не такое уж позднее — семь, максимум восемь часов вечера. Просто зима на дворе, а зимой, как известно, темнеет рано.
Когда выстрелы затихли совсем, напарники решили что пора бы им отсюда выбираться. Ноги слушались плохо, давление на мочевой пузырь и психику возросли кратно, но они все дальше продвигались к выходу неустанно водя стволами из угла в угол. Шагали в том же порядке что на пути сюда и старались издавать как можно меньше звуков.
Им повезло что никто так и не выпрыгнул из темного угла и даже на периферии слуха топота мутанта слышно не было. Возможно, он заблудился в хитросплетениях местной «архитектуры» и не может найти выход на поверхность? А может быть выжившие все же оставались и дали твари последний бой, отправив ту к чертовой матери в пекло. Все это было не важно, ведь они выбрались из тесных коридоров корабля, а на палубе их уже встречали люди. Все одетые по северному — в серо-белый камуфляж и теплые куртки, на головах каски, а на лицах белые маски до самых глаз.
Вперёд шагнул высокий плечистый мужик, на первый взгляд без оружия. Он протянул руку и коротко представился:
— Тополь.
Товарищи по очереди представились, но мужик лишь отмахнулся от их слов.
— Старые имена забудьте. Здесь — в Улье, они никому не нужны. Я смотрю, вы и без нас тут хорошо повеселились. Мы вам конечно помогли, но крестить, я так думаю, вы должны друг друга сами. Хоть это и не очень приветствуется, мол примета херовая. Но вам таким красивым, я смотрю, эти приметы до лампочки.
