восторгом.
Ректором в калужском университете была боярыня Громова. Женщина лет сорока с идеальной фигурой песочных часов, абсолютно седыми волосами, убранными в красивую прическу, одетая в черное платье с небольшим декольте.
Боярыня Громова была вдовой, но траур носила с удивительным стилем и идеально-прямой спиной. Женщина курила сигареты одну за одной в длинном мундштуке, и в ее кабинете висел тяжелый запах вишневого табака, который не выветривался даже через приоткрытую форточку.
Насколько я успел узнать, Громова похоронила мужа, брата и обоих сыновей по разным причинам. На счастье, у боярского рода осталось несколько внуков, и наследование не прервется. Увы, это не облегчало личную трагедию женщины, но ее стойкость восхищала.
— Кня-я-язь, — медленно проговорила она, плавно приветственно вставая, — какая честь.
— Алевтина Михайловна, добрый день, — широко улыбнулся я, целуя воздух у ручки боярыни.
Та хмыкнула:
— Лучше бы учились экономике, а не манерам, юноша.
Я оскалился:
— Всенепременно.
Шедшая за мной Василиса замерла почти в дверях, немного робея перед боярыней. Алевтина Михайловна действительно заполняла собой все пространство, но заполняла не горем, а невероятной внутренней силой несломленного человека.
— Итак, что хотите узнать? Увидеть? — сделав приглашающий жест на гостевые кресла, спросила Громова.
— Что хотите показать? — спросил я, вольготно откинувшись на спинку.
Корсакова же сидела на краешке, внимательно следя за каждым жестом боярыни.
— Кня-я-язь, — снова протянула Громова, уже с некоторым упреком. — Вы, наверное, еще не поняли, но теперь время — ваш самый ценный ресурс. И тратить его на поддавки и бесполезный променад просто грешно. Вот поедете к Лисьеву на завод, сразу поймете, о чем я.
— Я там уже был, — усмехнулся я, выдерживая взгляд равнодушных серых глаз. — Только что оттуда.
— Вот как? — искренне удивилась боярыня, приподняв черненые брови. — Тогда действительно, я хочу вам кое-что показать. Кофе и скучный экскурс в историю университета, или опустим расшаркивания и сразу перейдем к проблемам?
— Если вас не затруднит, то сразу, пожалуйста, — вежливо улыбнулся я. — Все, что я хотел узнать об истории университета, я уже узнал или узнаю при необходимости.
Громова хмыкнула, сменила сигарету в мундштуке, прикурила от язычка пламени на коротком алом ногте и кивнула на дверь:
— Тогда идем.
Походить нам пришлось изрядно, но мне это даже понравилось. Громова шла сквозь поток студентов, точно кисть с черной тушью по белой бумаге, и чувствовалось, что ректора побаиваются, но уважают. Женщина скупо рассказывала о том, что может предложить университет и том, что бы ей хотелось получить.
Целевое обучение для заводов княжества уже было и работало неплохо, но молодые голодные студенты с большей легкостью стали покидать родные края, отправляясь за длинным рублем. Это можно было исправить конкурентными зарплатами.
На этой части монолога ректор выразительно посмотрела на меня.
Но поскольку на заводе Лисьева я не по конференц-залам шарахался, а реально смотрел, что к чему, ничего нового она мне не сказала. Я лишь кивнул, принимая информацию.
Взамен Громова, конечно, хотела бы новое здание или хотя бы ремонт, но боярыня все прекрасно понимает, так что хорошо бы просто обновить оборудование на кафедрах физики и химии.
— И все? — я удивленно приподнял бровь.
Мы встали в одном из коридоров, где висели портреты выдающихся учеников университета.
— Кня-я-язь, — укоризненно протянула боярыня, — если у вас появятся лишние деньги, никто не будет против инвестирования их в молодое поколение. Но будем реалистами, потратить можно любую сумму, а заработать — не всегда. На каком факультете вы учитесь?
— Юридический.
— Недурно, конечно, но вам явно не помешает экономическое образование. Иначе любой управляющий будет вас дурить просто потому, что может.
Я не стал спорить с мудрым, в общем-то, советом. Другое дело, что у меня уже есть экономическое образование и, как ни странно, оно прекрасно ложилось на нынешние реалии моей жизни. Имена выдающихся деятелей, конечно, были другие. Например, поскольку США не было, то и великой депрессии не случилось, и кейнсианство не возникло. Но аналогичная макроэкономическая теория была, просто народилась в другой точке земного шара.
— Я учту ваш совет, благодарю, — вежливо ответил я.
Серые глаза сверкнули холодно и хищно.
— Что ж, тогда не буду вас более задерживать, — выдула облачко вишневого дыма Алевтина Михайловна. — Вас проводить?
— Ну, мы же договорились не тратить время друг друга понапрасну, — улыбнулся я.
Громова хохотнула. Громко, вызывающе, запрокинув голову.
— Кня-я-язь… Пожалуй, вы мне нравитесь. Надеюсь, у вас получится удержаться.
— Получится, — усмехнулся я.
Серые глаза сверкнули опасно, хищно, но Громова не стала развивать тему. Женщина развернулась, взметнув черные юбки своего шикарного траурного платья, и покинула нас.
— Идем? — спросил я Василису, которая задумчиво рассматривала портрет девушки на стене.
— Ты знал, что императрица училась в этом университете? — спросила моя невеста.
— Да? — удивился я. — Нет, честно говоря, этим не интересовался.
— А училась. Тогда почему им не хватает финансирования? — нахмурилась Василиса.
— Ну, Москва дает часть денег. Другую часть должно давать княжество. Пожалуй, пока земли были коронными, находились более важные финансовые статьи.
— Получается, твой управляющий — жулик? — не переставая хмуриться, спросила Корсакова.
— Не обязательно, — пожал плечами я. — Три года назад был неурожай, потом проблемы на гидроэлектростанции, потом еще что-то…
— Всегда есть на что потратить деньги, да? — задумчиво протянула Василиса, продолжая рассматривать портрет Ее Величества в молодости.
— Увы, — вздохнул я. — Но в одном боярыня Громова не права.
— В чем же? — девушка повернулась ко мне.
— Мы с тобой можем заработать любые деньги.
Зеленые глаза моей невесты азартно сверкнули.
Кремль, Дмитрий Алексеевич Романов
Посол Германского Рейха был мужчиной из той старой аристократии, которая, как это принято у немцев, блюла чистоту крови. Хоть война, порожденная евгеникой, всеми очень осуждалась, но лезть в дела рода, чтобы запретить всякие сомнительные эксперименты и близкородственные браки, кайзер не имел права. Впрочем, даже если бы и имел — не стал бы. Сложно упрекать подданных в том, чем сам занимаешься. Особенно если твоя монархия держится на доброй воле баронов и прочих лендлордов.
Но по немецкому послу сразу было видно, почему он посол в Российской Империи — приток свежей крови сложно было скрыть. Высокий блондин с синими
