– И что, каждый хочет стать воином Термуна? – с удивлением спросил я, не понимая, что здесь может быть достойного.
– Конечно! – с запалом выкрикнул фехтовальщик. – Вот уже тысячи лет отбираются воины, и нет большего почета и чести, нежели стать одним из бойцов величайшей армии!
Я лишь покачал головой. Понемногу все встает на свои места. Теперь я понял, что люди Териала, замкнувшись в своем социуме летающего острова, создали себе культ. Вполне логично, учитывая людскую психологию.
– Так, значит, мы не пленники?
– Пленники?! – хором грохнули девять бойцов, а потом дружно рассмеялись.
– Тебе оказана великая честь, землянин, – с легкой ноткой презрения произнес метатель серпов. В любой компании найдется такой индивид, даже в столь странной, как наша. – Только неясно, кто тебе ее оказал.
– Да, как ты вообще сюда попал со своей земли? – тут же включился малой. Ему, кажется, было все интересно, как и любому иному представителю данной возрастной группы.
– Это мутная история, – покачал я головой. – Попал в передрягу, очнулся уже в долине. Потерял сознание, а как очнулся, надо мной стоит тот старик, который открывал состязание.
– Тебя сам наместник на арену отослал? – с придыханием спросил еще один представитель халаситов. Средней внешности, но очень уж лихо орудовавший широкой саблей, он будто сошел с картин, изображающих казачество.
– Видимо, да. А что это за наместник?
Гладиаторы переглянулись, но, очевидно, пришли к выводу, что мне по причине особого положения иностранца можно и не знать прописных истин.
– Наместник – тот, кто с детства изучал заветы Термуна.
– Самый достойный из нас!
– Единственный, кто родился со знаком Термуна!
– Тот, кто познал все четыре стихии.
– Мудрейший из маласов – вот кто такой наместник!
Гладиаторы кричали наперебой, и мне было сложно разобрать все еще сложно дающуюся речь, но одно я различил четко. Это «одно» сильнее всего выбивалось из той картины, которую все пытался нарисовать мой мечущийся, будто зверь в клетке, разум. Так что я просто не мог не задать следующий вопрос:
– А что с этими вашими стихиями? Что это за магия такая?
Повисла тишина, на лицах воинов отразилось непонимание. Некоторые обратили взгляды к самому старшему, но тот, сохраняя молчание, лишь недоуменно повел головой. И в этот раз слово взял малец, нервно теребящий гарду бастарда. С оружием здесь не расставались даже в банях. Просто не было сил разжать руку.
– Магия? – переспросил юноша. – Что это такое – ма-ги-я?
– Это…
– Это то, из чего люди Териала давно выросли, – неожиданно перебил меня обладатель песчаного, будто сыплющегося голоса.
Все встали, ударив кубками о стол, и хором рявкнули с легким поклоном:
– Старший малас!
Я обернулся и тоже склонил голову в знак уважения перед такой старостью.
– Если у вас так много сил, чтобы попусту болтать, – продолжил старик, ответственный за тренировку будущих воинов, – то могу пригласить вас во двор.
Воины тут же стушевались, я и вовсе вперил взор в потолок. Одна лишь мысль о плаце вызывала судорогу в конечностях. Старик еще немного посверлил взглядом бойцов, а потом кивнул:
– Так я и думал. Все свободны.
Гладиаторы, поднявшись со своих мест, двинулись к выходу из столовой. За спиной оставался недопитый кувшин сока, что несколько меня огорчало. Кто знает, когда еще доведется выпить что-то, кроме воды. Уже у самого выхода я услышал до боли знакомую фразу:
– А тебя, землянин, я попрошу остаться.
Вздохнув и прогнав несвоевременные ассоциации, я развернулся и подошел к старцу. Тот с показной тяжестью и скрипом уселся на скамью и кивнул мне, показывая на соседнее место. Сел и я. В такой непосредственной близости взгляд старшего маласа казался еще более тяжелым, а его сила буквально придавливала к полу. Настоящий монстр в шкуре рассыпающегося деда. Впервые в жизни я был не уверен, что хочу скрестить клинки с существом, встретившимся мне на жизненном пути.
– Боишься? – спросил мой собеседник.
– Да, – просто ответил я.
Мелькнула серая молния, но трость старца лишь ударилась о мой клинок. На одних инстинктах, даже, скорее на автомате, я выбросил вторую саблю, целя в горло, но тут произошло невозможное. Лунное Перо рассекло лишь пустоту, старик неожиданно оказался на расстоянии пары метров от меня.
– Не поддаешься страхам, – еле заметно хмыкнул он. – Признак хорошего бойца.
Проклиная про себя этого сумасшедшего, я убрал сабли и показательно сложил руки на коленях.
– Скажи мне, землянин, ты был там у себя магом?
– Да.
– Сильным?
Я сперва замер, а потом все же рассмеялся. Признаюсь, порой смеяться над самим собой даже проще и приятней, чем над кем-то другим. Когда смеешься над собой, то словно плюешь в лицо миру, а когда над другим… Ну, тут все от обстоятельств зависит, но зачастую можно нечаянно плюнуть и в свое лицо.
– Скорее, слабым, – с легким кашлем ответил я. – Даже слабейшим.
– Честный. Это тоже признак хорошего бойца.
– Вы мне хотели что-то сказать? Потому что, по правде говоря, я лучше отправлюсь на рандеву с подушкой.
Малас рассмеялся своим старческим, чуточку пугающим смехом.
– Твой акцент невозможно слушать без улыбки, – пояснил он эту вспышку веселья. – Но уважаю твое желание отправиться ко сну. Я хотел лишь сказать, что несколько удивлен. Только два халасита показали в первом туре свое владение стихией. Одного из них ты одолел.
Мне нечего было ответить. Когда не понимаешь, что творится вокруг, лучше промолчать. Больше узнаешь, а другие, возможно, подумают, что ты уже знаешь все.
– Воздух – опасное предпочтение, – продолжал философствовать старик. – Но душе не прикажешь.
– Я все еще не чувствую деловой подоплеки.
– Советую тебе приобрести терпение, так как оно…
– Тоже является чертой хорошего бойца, – перебил я старика. Не знаю зачем – просто решил проверить, насколько тонок лед. Судя по спокойному взгляду маласа, лед невероятно толст.
– Однажды, когда я был еще совсем юн, мне довелось видеть финал состязания. – Старик отложил трость и наполнил наши кубки соком. Я приготовился слушать историю, пока не подозревая, что именно она станет основным кусочком паззла. – В нем также участвовал землянин, называющий себя магом. На Териале вас было всего двое – он и ты. Звали его Элиот, и волосы его были белы, как кость мертвеца, а глаза черны, как пролитая смола. И этими черными глазами, клянусь всеми стихиями, он бы не различил и голой женщины перед собой. Слеп, как крот, но сражался, как сам Термун. На глазах он всегда носил повязку, так как не хотел ими пугать зрителей, и все же он выстоял. Все состязания и испытания он оставил за спиной и приблизился к финалу…
