К Ратмиру подошел десятник Богдан, вытирающий куском рваной холстины свой меч от крови.
– С почином тебя, княжич. Пяток вонючек все-же сбегли, но далеко не уйдут, все охотники окрест, еще с вечера оповещены, да и стража городская поутру подойдет на конях. Двоих кублатов повязали, но никто по ихнему непонимает, купцов надо спрашивать, наверняка найдется толмач. Как ты сотник, от крови не тошнит?
– Нормально, Богдан, нормально. Телка, когда режешь, и то жаль, а эту погань, чего жалеть? Шли за добычей, а сами ей и оказались, – ответил Ратмир. – Сколько наших полегло?
Десятник чуть помедлил.
– Наших пятеро насмерть, четверо тяжелых и полтора десятка легких. Для первого боя, потери никакие, легко отделались. Пятеро, за неполные три сотни, такого давно уже не было, хоть былины слагай. И еще, сотник, что сказать хочу, ты себя за погибших не кори, а то всякое поначалу бывает. Наши парни сейчас уже в Ирии, с Перуном за одним столом, про дела наши сказ ведут.
– Нет, десятник, не об этом я задумался. Ты ведь опытный вояка, в войсках второй десяток лет. Вот сам и посуди, почему мы? Почему мы, новобранцы, на границе? Где дружинные конные сотни, которые здесь до нас стояли и тарков гоняли по степи? Почему ополченцев в полки сколачивают и гонят не к восточной границе, а к южной? Где восемь тысяч варяжской пехоты, нанятой зимой за золото? Вопросов много, а ответ вырисовывается один. Ладно, нам никто ничего не говорит, наш городок на отшибе, но и мы ведь не дурачки. Понял, про что я речь веду Богдан? – спросил Ратмир старшего десятника.
Десятник нахмурился и ответил:
– Сам про это думку думал и ответ, княжич, загадке твоей, знаю наверное. Империя Хун опять на романцев пошла – все наши войска там. К чему разговор этот подвести хочешь?
– Да все просто, дядька Богдан. Пока хуны романцев бьют, а наши князья полки туда отправляют, как бы нам самим тут не сгинуть. Нам говорили, что кублатов не будет, единственно что может быть, так это тарки разбитые на нас выйдут. Мы, с нашей сотней, на отшибе, на нас первых кублаты наедут, сегодня их три сотни было, а в следующий раз, может и три тысячи будет. Да и не за пастбищами они в эти степи пришли. Всех мужей старше восемнадцати зим, не сегодня, так завтра в войска заберут, а нас здесь сотня только, неполная уже. Наши князья, за хунской великой бедой, про степную забыли, и земли эти потерять мы можем очень быстро. В лесах, укрепрайоны из сети засек строить надо, и так, чтоб дороги через перевалы прикрыть. Говорю тебе это, так как понимаю, что не только науке воинской, обучать меня ты приставлен, но и приглядываешь, чтоб измены я не сделал. Все же, хоть я и четвертый сын, но княжеский. Поддержишь меня, дядька?
Богдан ухмыльнулся и ответил:
– Хм, вишь ты, дядька, а позавчера старым жлобом называл. Поддержу тебя княжич, дадены мне полномочия, чтоб все вопросы решать быстро. Понимаю, что не за власть ты биться будешь, а за землю нашу. Помощь из княжества подойдет, но пока гонцы или даже голуби до Переяславля доберутся, времени немало пройдет. Да пока, хоть какие-то войска соберут из оставшихся и молодняка, месяц, а то и два минет. Надо пленных трусить, определиться, что это было. Если набег, то одно, а если разведка, то другое.
Тем временем, наступил рассвет и из города примчались два десятка стражников, а чуть позже, появились местные охотники. Проблема с убежавшими степняками была решена – все они нашли свою смерть на лесных тропах, ни один не ушел. Трупы степняков стаскивали к оврагу, в котором ночью сидели россы и скидывали туда. Всех лошадей и трофеи отправляли в Изборск, на наместничий двор.
К полудню нашли купца, который в своих странствиях, сталкивался с кублатами и мог мало-мало балакать на их наречии. Приволокли одного из пленников, который оказался десятником из свиты большого хана Бурытая и начали допрос. Тот долго не ломался и выдал не только все что знал, но и о чем только догадывался, а знал он немало. Второй был рядовым и знал меньше, чем предыдущий, но он подтвердил слова своего десятника.
Со слов пленных, начала вырисовываться картина событий происходящих в степи, и была она для россов, отнюдь не радостной. Семь лет назад, союзные хунам восточные степные племена касмак, напали на кублатов, и те, под страхом полного уничтожения, стали отходить на запад, так как только в ту сторону, остались свободные дороги. В итоге, кублаты, увлекая или уничтожая другие народы, дошли до реки Герон и столкнулись в этих местах с тарками. Этим летом, тарки потерпели сокрушительное поражение и к кублатам прибыло посольство Империи Хун. Они выставили требование: пропустить их войска через степи, предоставить продовольствие, лошадей и проводников на землю росских княжеств. Кублаты приняли эти условия, не раздумывая долго, теперь это был народ грабителей, а не пастухов и скотоводов. За годы скитаний, выросло целое поколение, мечтавшее лишь о сражениях и победах. Так что, предложения хунов встретили горячую поддержку у большинства ханов и батыров. Голоса стариков и противников новой войны, после небольшой и быстрой резни, стихли навсегда.
Во все стороны, к росским границам были отправлены десятки отрядов, и эти три сотни, были одним из таких. У каждого отряда, были проводники из тарков, и у них, они также имелись, целых три человека. Но, видно, проводники оказались ловкими парнями, и пару дней назад, смогли удрать. Старшим в отряде считался сын хана Бурытая, сотник-батыр Улугер, и он приказал двигаться дальше. Именно он задавил двух других сотников авторитетом и убедил их, в слабости местных людей. Всего, по показаниям пленных, кублаты могли выставить семь туменов конницы, что само по себе сила не малая, а еще были тридцать туменов хунских войск, которые должны были подойти в ближайшее время.
Узнав что хотел, Ратмир отправил пленников в город на конях. В сопровождение выделил десяток стражников и наказал купцу, известить Городской Совет о полученных сведениях. Так же, ему надлежало взять писаря и более подробно записать все, о чем говорили кублаты. Причем записывать следовало любую информацию, от военных хитростей и имен правящих ханов, до обычаев и жизни в быту. Новое племя, иные нравы, кто знает, что может быть полезным.
– Наместник! – окликнул его один из охотников, подтаскивая и бросая под ноги грязного и исцарапанного человека. – Вот, в лесу отловили, говорит, что тарк из проводников. Чего делать-то с ним?
Ратмир развернулся, посмотрев на пленника и спросил лесовика:
– А сам он чего хочет?
– Да плачется на судьбину свою горькую и хочет служить верой-правдой тебе, наместник. Ты за его род убийцам отомстил, так что он, теперь, себя рабом твоим верным считает.
