Теперь Джим и Тони держали автоматы наготове, опасаясь, что водяные хищники готовят сюрприз.
Квасневского разбудили ночью, в начале второго. Сказали, что нужно куда-то плыть, а куда плыть, если на Лошадиной Голове чуть ли не шторм? При высокой воде озеро волновалось, словно море.
Однако курьеры никаких подробностей не сообщали и доставили Квасневского в палатку самого команданте.
Ферро был взволнован и говорил громко, как на митинге.
– Квасневский! – сказал он. – Моя репутация и репутация нашего отряда под вопросом. Двое напившихся свиней, которые безусловно ответят за свой проступок, плохо закрепили связки, и поднявшиеся ночью волны смахнули с причала семь ящиков с ценным оборудованием. Скажу прямо – с боевым оборудованием. Пять ящиков успели вытащить, но еще два унесло течением и волнами. Найди их.
– А если я не найду их, наше наступление может сорваться?
– Наступление состоится в любом случае, мы теперь сильны как никогда. Однако если я снова запрошу у верховных камрадов потерянные детали, они посчитают меня поганцем. И меня и весь мой отряд… – Команданте Ферро вздохнул, подошел к коробочке с нюхательным табаком и, втянув в себя добрую пригоршню, с треском чихнул. – В конце концов это дойдет до генерала Тильзера. Представляешь?
– Да, команданте. Представляю себе.
– Вот то-то и оно, Квасневский. Ты старый проверенный камрад, тебе, как говорится, и знамя в руки.
– Обычно говорят – карты.
– Что?
– В поговорке говорят – тебе и карты в руки.
– Да-да, конечно. Возьмешь с собой камрадов Джуза и Ранкера. Их уже оповестили.
– Что мне делать с ящиками, если я их найду?
– Отбуксируешь к берегу и там привяжешь.
– Дело в том, команданте, что тащить по волнующемуся озеру ящики очень нелегко. Выдел я их, они очень большие – час времени уйдет на буксировку, это точно. Может, я лучше буду привязывать к ним якорь? Это позволит выиграть время, если я найду сначала один.
– Ну что ж, делай как считаешь нужным. Ты человек речной, тебе виднее. Если больше вопросов нет – можешь идти. Время дорого.
– У меня один вопрос, команданте, – несмело улыбнувшись, произнес Квасневский.
– Спрашивай.
– А что там в этих ящиках?
– В этих ящиках детали партизанского штурмовика, который называется «альбатрос».
– Неужели самолет, команданте? Кто же нам так помогает?
– За хорошие деньги помогут многие, камрад, – доверительным тоном сообщил Ферро. Начав говорить, он не мог остановиться. – Если хочешь знать, построили этот самолет на фирме «Эдельвейс-Бельков-Блом», которая работает на правительство.
– Во как!.. – поразился Квасневский.
– Именно так, камрад. А теперь поспеши исполнить свой долг и найти ящики, в которых лежат детали этого самого партизанского штурмовика «альбатрос». Способного взлетать с коротких площадок прямо из джунглей.
– Ува-на! – снова поразился Квасневский.
– Да-да, а с бетонированной площадки возможен даже вертикальный взлет…
– У нас будет своя авиация!.. – воскликнул Квасневский, но Ферро тотчас прикрыл ему рот ладонью.
– Тс-с! Тише. Никто не должен знать этого до времени. Понял?
– Понял, – шепотом ответил Квасневский.
Впрочем, даже без этого разговора с команданте Квасневский, как и каждый боец в отряде, знал, что в ящиках было новое оружие.
С новым оружием обещали новое наступление и изменение расстановки сил в Междуречье. С ним бойцы освободительной армии генерала Тильзера рассчитывали наконец дойти до Антвердена.
Недавний успех, когда удалось уничтожить Четвертый опорный пункт федеральной армии, вскружил мятежникам головы. Многие из них воевали на материке Торгуга по пять-семь лет, и теперь, по их мнению, наступил момент, когда война закончится и установится мир. И не просто мир без войны, а всеобщее равенство и благоденствие. По крайней мере так говорил генерал Тильзер, а ему безоговорочно верили.
Подъем, царивший в войсках мятежников после уничтожения форта, держался весь долгий сезон дождей. И ведь как все оказалось просто – мятежникам и раньше удавалось захватывать форты, однако удержать их они не могли, слишком неравными были силы. У армии имелось все – штурмовики, вертолеты, разведроты. Сначала захватчиков обрабатывали бомбами, затем стригли из авиационных пушек и последним аккордом служили газовые шашки и солдаты.
С таким трудом захваченный форт приходилось отдавать, и результатом всего этого являлась лишь краткосрочная политическая акция.
Теперь же прорыв был очевидным. Один форт оказался полностью разрушен и оставались еще три. С новым оружием можно было пройти победным маршем до Двадцать Четвертой базы, а уж затем – до Антвердена.
Помимо блестящего результата совершенно иным оказался и способ овладения вражеской цитаделью. Теперь уже совершенно открыто рассказывали о том, что минные поля вокруг форта были отключены одним из федеральных солдат. Благодаря этому мятежники без потерь приблизились к крепостной стене и легко преодолели ее с помощью лестниц.
Внутри периметра, на подходах к бункеру, полегло полторы сотни человек, однако эти потери нельзя было сравнить с прежними штурмами, которые оплачивались куда большими жертвами.
Гарнизон форта вызвал подмогу, однако она опоздала. Вертолет с солдатами прилетел слишком поздно. Сначала он ловко увернулся от пущенной из джунглей ракеты, а затем сел на мелководье и начал высаживать десант. Тут-то его и взяли на прицел «безоткатчики».
Сначала в вертолет попал один снаряд, а потом сразу два. Машина вспыхнула и после еще одного попадания взорвалась. Правда, к этому моменту весь десант сумел отбежать подальше. Им оставалось лишь подобрать двоих человек, которым посчастливилось выскользнуть из окруженного бункера и убраться в лес.
А потом этот финальный взрыв форта, Квасневский наблюдал его с дальнего берега озера, когда подвозил на скутере снаряды для безоткатных орудий.
По приказу команданте Лаэрта, по следам ушедших разведчиков была пущена группа преследования, однако никто из этой группы не вернулся. Позже их нашли в лесу, солдаты расстреляли их из засады.
Впрочем, все это было допустимой платой за то, что самый ненавистный и самый мощный из фортов был наконец разрушен. На его месте оставались лишь обугленные руины, и, если бы не обработка этой территории супергербицидом, весь холм давно бы зарос молодым лесом.
Около двух часов ночи Квасневский пришел на причал. Часовых не было, они прятались от ветра где-то на берегу под деревьями. Причал раскачивало волнами, и удерживающие его тросы скрипели.
