— Мы такого еще не видели, — сказал Ростик.
Когда бинокль завершил круг и все поняли ситуацию, Пестель чуть заволновался. Он вдруг предложил:
— Может, лейтенанту доложим?
Антон решительно ответил:
— Ему сейчас не до нас.
В самом деле, метрах в двухстах, сразу у домов, на взгорок вдруг выкатил «ЗИЛ» с зенитной скорострелкой, укрепленной в кузове. Лейтенант сидел за наводчика.
— Нужно огнеметом, — проговорил Пестель, — иначе они не остановятся.
— А так ли прочны их черепушки? — азартно спросил Антон, он ждал, и не напрасно.
Крупнокалиберный пулемет ударил с грохотом, от которого Ростик даже поежился. Уж очень необычным после хлопков автоматов и карабинов показался этот звук.
— Взвод, слушай мою команду! — снова заорал сержант. — Огонь!
Выстрелы защелкали со всех сторон. Ростик снова поднял бинокль и стал следить, как поднимающая тучу пыли очередь крупнокалиберника настигла одну из черепах и стала обрабатывать ее панцирь. Черепаха раскрыла рот, вероятно, заверещала от боли, но ее было не слышно. Потом она повернулась боком, втянула голову и присела, чуть не раздавив своих погонщиков, но те, не выпуская поводьев, вовремя отбежали.
Остальные черепахи шагали дальше. Ростик пересчитал их. Пять черепах и неизвестное количество богомолов нового вида.
Внезапно в круг его зрения попал один из этих прозрачных. Он крался по земному еще чернозему, но вдруг оказался на более светлом песке. И тут же его силуэт, какое-то время сохраняющий почти графическую четкость, расплылся, голова и лапы стали светлеть, а спустя десять секунд он снова стал почти невидимым даже в свете ракеты.
— Они мимикрируют, — проговорил Ростик.
— Кто? — спросил Антон. И вдруг рассвирепел:
— Слушай, ты будешь стрелять?
Но Ростик ему даже не ответил. За спиной атакующих существ он увидел совершенно новых насекомых, похожих даже не на богомолов, а на кузнечиков, около метра длиной. Эти кузнецы, не обращая внимания на стрельбу, рылись в песке, а когда падал кто-то из сраженных, они подхватывали его и уносили с поля боя. Добыча металла из раненных стала куда организованнее.
— Опять что-то новое, — произнес Ростик. — Кузнецы с очень большими и яркими глазами.
— Дай посмотреть, — попросил Пестель.
— А воевать кто будет? — проворчал на этот раз даже Ким.
Чтобы его успокоить, Ростик взял автомат и выпулил целый рожок, целясь в слабые тени, остающиеся от мимикрирующих солдат. Когда он взялся за следующий магазин, слева раздались крики и прогремел взрыв гранаты.
Ростик пробежал по окопу в соседнюю ячейку, откуда был лучше виден тот угол, и только тогда понял, что прозрачные, на которых тут не обратили внимания, подошли очень близко. До них осталось метров тридцать, если не меньше. Они бы даже ворвались в окопы, если бы… Если бы не наткнулись на колючую проволоку. Тут они попытались ее сматывать, прямо под убийственным огнем, теряя своих пачками… Ростик вернулся, стало ясно, что главное направление атаки все-таки определяют черепахи. Тем временем, заставляя приседать то одну из них, то другую, Достальский остановил их. Ту, что шагала в центре, даже удалось завалить из бронебойного ружья. Она ворочалась огромной грудой метрах в трехстах перед окопами…
Вдруг бой угас. Из пяти черепах три просто повернулись и убежали, в прямом смысле поджимая хвосты. Ту, которую ранили, богомолы очень хладнокровно прикончили, потом опутали веревками и стали утаскивать, как обычно, в свой тыл. Последней черепахе в последний момент удалось перебить задние ноги. Она ползла на передних, воя писклявым голоском.
К утру совсем успокоилось, кое-кто даже улучил время поспать. Зато едва с той стороны, которую теперь решено было считать востоком, хотя на Земле восток был совсем иной, приползло пятно света, в часть прикатил Борщагов. Он был на своей черной «Волге». Она поурчала холеным мотором у командирской землянки, а потом ее от греха закатили в какой-то сарай.
Борщагов выслушал Достальского, приказал построить батальон и вытянулся перед строем, чтобы проорать благодарность за службу. В этот момент его круглая, лоснящаяся физиономия излучала такой свет, что становилось ясно — он видит себя если не Суворовым, то уж Жуковым точно.
Рядом с ним в капитанской полевой форме, очень спокойно, даже, пожалуй, со скукой, осматривался по сторонам Дондик. Ростику это не понравилось, но что означало, он еще не знал.
С начальством прибыл и Эдик, этот просто цвел. Когда строй наконец распустили, он заметил ребят, подошел к ним и, с интересом осмотрев, вдруг сказал:
— Знаете, я решил, что все нужно зафиксировать.
— Что все? — не понял Антон.
— Все это, — журналист обвел рукой поле, с которого кузнечики уже убрали большую часть трупов погибших ночью. — И вас тоже. — Он помолчал, чтобы все прониклись, а потом выпалил:
— Я начал писать книгу.
— Книга — это хорошо, — отметил Пестель. — Если она честная, конечно.
Но Эдик и не думал обижаться. Вдруг он засуетился.
— Ох, что же это, я ведь газеты привез.
— Действительно, что же это ты? — отозвался Ростик. — Давай скорее!
Эдик сбегал к начальственной машине и приволок кипу листков серой бумаги. Они мигом разлетелись по рукам.
Эдик заблуждался, это были не газеты. Это были листовки. Ким вежливо повертел одну из них, потом подошел к Ростику.
— Давай махнемся, может, у тебя получше?
Ростик пожал плечами, отдал ему свой экземпляр, потом посмотрел на вновь полученный. Те же слова, только набранные в другом порядке.
«И теперь, когда в год пятидесятилетия нашего славного исторического праздника на нас обрушилось временное испытание, нам всем, как одному…»
— У тебя то же самое, — констатировал Пестель, заглянув к нему через плечо.
— М-да, — к ним подошел Антон. — Зато теперь нет сомнения, на что ее использовать. А то надоело — бумаги нет, приходится лопухами пользоваться, они же бывают такими шершавыми…
Эдик чуть побледнел и стал прямее.
— Я тебя не понимаю.
— Все ты понимаешь, — вмешался Пестель. — Бумаги мало. Лучше бы ее отдали детям в школах, а не тратили на дурацкую пропаганду.
— Но ведь людям нужна информация… — попробовал было Эдик.
— Информация — нужна. Но покажи мне — где тут информация?.. Тут ее нет и в помине.
Внезапно в их окопчик в полном составе явилось начальство. Борщагов бодренько шагал впереди, за ним следовал Достальский, потом все такой же скучающий Дондик, и замыкал шествие шофер, большой мрачный тип с черными бровями на пол-лица. Борщагов глаголил:
