«Празднуют что-то или… приносят жертву?» Данила заторопился. Пока лешие заняты, можно пройти незамеченным, вот только как освободить Валика? Патронов мало, зато есть тротил, зажигалка и опыт.
На всякий случай Данила зажал в кулаке беруши из мха. Если ревун отзовется на зов, то рассудок может помутиться, как в прошлый раз.
Лешие смолкли, донесся гулкий звук, будто били в огромный тамтам.
Ревун не отозвался – заорал человек. Да так, будто его резали заживо. Валик! Данила побежал быстрее.
В обитаемой части города улицы были очищены ото мха, дома же он покрывал полностью. Валик все еще орал, но вскоре смолк. Впрочем, Данила почему-то был уверен, что мужик еще жив и нуждается в помощи.
Лешие собрались на площади, окруженной высотками: все обритые на лысо, они стояли спиной к Даниле под огромным лоскутным тентом, натянутым между двумя засохшими тополями. Что происходило в центре, Данила за спинами не видел. Пришлось сдавать назад и пробираться в хрущовку, где торопливо резать мох на двери и по лестнице взбираться на последний этаж.
Стекло было заляпано, и он распахнул окно. Под тентом толпились лешие, а посреди площади стояло возвышение, оплетенное то ли лозой, то ли багровыми лианами наподобие плюща. Перед ним был жертвенный алтарь – белый камень, похожий на давильню для винограда. По желобкам к жабьей голове с разинутой пастью текли алые струйки крови. Растянутый веревками Валик не шевелился. На его плечах, бедрах и шее алели порезы. Судя по количеству крови, набежавшей в чашу у жабьей головы, он был мертв. У изголовья жертвенника замер лысый леший – голый по пояс, в широких кожаных шароварах с бахромой. Стоял он опершись о топор, похожий на алебарду. Лучи рассветного солнца сверкали на огромном лезвии.
Данила перевел взгляд с жертвы дикарей обратно на возвышение в центре площади. Оно было… странным. Необычной формы, которую скрадывал мохнатый бледно-зеленый покров. Это и есть ревун? Никаких доказательств нет, но Астрахан почему-то сразу решил: именно так, эта штука – таинственный ревун.
Стоящие под тентом снова принялись имитировать крик ревуна. Данила, уверенный, что кровожадный монстр отзовется, заткнул уши и выставил дуло автомата, пытаясь унять сердцебиение. В душе ядерным грибом вспухала, разворачивалась ненависть. Нет, автомат не поможет. Этих нелюдей надо гасить тротилом!
То ли палач, то ли жрец взмахнул алебардой, и отсеченная голова Валика покатилась по жертвеннику, скудно орошая его алым. Жрец подхватил ее и воздел над собой, отступая в тень, лешие заревели.
Такое жить не должно! Данила извлек тротиловую шашку. До жертвенника метров пятьдесят – взрывчатка долетит запросто. Вдохнув-выдохнув, он щелкнул зажигалкой. Загорелся фитиль. Данила швырнул шашку, проследил направление ее полета: ударилась о грудь Валика, отскочила к чаше с кровью. Прощай, ревун, безликий демон, оплетенный мхом вперемешку с лианами! Если ты – живое существо, тебе точно конец!
Поглощенные ритуалом лешие голосили и не замечали, что происходит. Данила рванул вниз по лестнице. Когда грянул взрыв, он был на третьем этаже. Посыпалась штукатурка, задребезжали стекла, завопили лешие.
Астрахан выглянул из укрытия: на дороге к спасению – никого. Выскочил и понесся не на юг, где остались Прянин и Маугли, а на запад, чтобы запутать следы. На всякий случай вынул нож. Бежал он вдоль замшелых стен домов, избегая открытых пространств. Пока за ним никто не гонится, но скоро лешие отойдут от потрясения, и тогда…
«Стой! Опасность!» – завопила интуиция. И Данила отпрыгнул назад – как раз вовремя: над головой скрипнули ставни, и путь преградил леший в камуфляжных штанах. Не только лысый, но и безбровый, зато – с двумя ножами. Данила глянул ему в глаза и оцепенел: радужка была янтарной, а зрачок – вертикальным.
Заминка едва не стоила жизни, но Астрахан сумел среагировать: поднырнул под правую руку противника, выбил нож и одновременно отразил удар левой. Дулом автомата врезал лешему под дых и, не давая опомниться, вонзил свой нож в печень, повернув лезвие, а потом полоснул по шее. Кровь оказалась алой, как у человека…
Данила побежал. Теперь все зависит от того, насколько быстро оправятся лешие. Огнестрела у них нет – и на том спасибо, но их человек пятьдесят…
Мох пружинил под ногами, подталкивал, помогая бежать. Нужно увести леших на север, от Прянина и Маугли.
Поросшие мхом дома мчались навстречу, мелькали черные стекла, где он видел свое отражение. Хорошо, что на зеленом ковре под ногами не остается следов.
Данила не знал, гнались за ним или нет. Говорят, лешие боятся солнца. Может, это его спасло? Или не спасение это, а просто его берут в клещи?
Обогнув болото, Данила залег в камыше, окружающем покосившийся дом. Лежал он минут пятнадцать – никто так и не появился. Пока пережидал опасность, размышлял над своим поступком. Стоило ли? Ведь Валик все равно был мертв. Как знать, не вмешайся Астрахан – уже шел бы сейчас к Картографу и попутчиками ничто не угрожало бы. Зато Валику выкололи бы глаза, зашили рот и его голова украсила бы шест. Пусть Данила психанул, но он не оставил тело товарища нелюдям, и ни капли об этом не жалеет!
Выбравшись из засады, он передвигался по городу короткими перебежками. Врагов видел лишь единожды, но вовремя успел залечь в осоке. Их было пятеро, и похоже, лешие действительно боялись солнца: заматывали лица, глаза защищали солнцезащитными очками, руки – перчатками. У двоих Данила заметил ружья.
Подождав, когда они уйдут, Астрахан побежал к Прянину и Маугли. К счастью, дом, где они прятались, лешие не обнаружили.
Прянин встретил его вопросом:
– Как Валик?
Данила приложил палец к губам, выглянул в окно и сказал:
– Уходим. Молча. Валик погиб. Я – первый, Маугли замыкает.
Лицо Прянина вытянулось, он открыл было рот, но Данила предвидел вопрос:
– Молча! Все, ходу!
Прислушиваясь к каждому звуку, шли с максимальной скоростью, на которую был способен Прянин. Погони не было, да и ревун, к удовлетворению Данилы, молчал. Наверное, издохла проклятая тварь.
Астрахан насторожился, когда к привычным звукам добавился едва различимый треск, словно вдалеке работал гигантский ветряк или мясорубка. Обычная механическая мясорубка – Данила помнил, как бабушка молола фарш. Похоже, ни у кого больше треск таких ассоциаций не вызвал. Опустившийся туман, с одной стороны, усиливал тревогу, но с другой – скрывал от змеиных глаз леших.
– Что это? – спросил Прянин.
Маугли ответил:
– Не знаю, неопасно. Это ваши построили, давно.
Данила и сам чуял: опасности нет. Но неизвестность всегда пугает сильнее, чем воплощенный кошмар, и воображение рисовало жуткие картины. Талдом остался позади, и до городка Северный, где живет Картограф, совсем немного. Осталось надеяться, что там не засела тварь типа ревуна и не образовалось искажение. Например, тлен. Ну и, конечно, надеяться, что Картограф согласится помочь.
