Грацию мухи не мешали. И вонь разложения его не беспокоила — он даже надушенным платочком не обзавелся. День за днем проводил среди руин дворцов, стараясь что-то выискать среди всей этой гниющей мерзости. И видимо не зря нос терзал — сегодня он соизволил доложить Альрику, что тому надо кое на что взглянуть.
* * *
Этот дворец был мал, да и дворцом его назвать язык не поворачивался — простая двухэтажная коробка с парой длинных пристроек, укрытая за фасадами по-настоящему великих сооружений. В таких местах пристало жить титулованным слугам династии, но никак не ее представителям. Тем не менее, в этом сарае обитала самая настоящая принцесса. Айра Тесса, хоть и была дочерью наложницы, но все равно могла претендовать на трон — у императора не было безродных наложниц. Сплошь дворянки из подвластных территорий, так и не ставших полноправными землями династии. Так что мать ее не гусей пасла — легко могла проследить свою родословную на несколько веков назад. Видимо провинциалка сильно этим фактом гордилась — любила в каждую щель совать свой прекрасный белоснежный нос. За что, возможно, и поплатилась — история с ее смертью вышла темная и очень подозрительная: никто толком ничего не знал.
Причуды последнего императора тема отдельного разговора — будь его полководческий гений столь же велик, как тяга к разнообразным забавам и сюрпризам, династия бы не пресеклась. Вот и здесь он не стал ограничивать свою изобретательность — сославшись на последнюю просьбу матери Тессы, признал дочь, введя ее в круг ближайших наследников.
Сомнительный дар — это и в лучшие годы верный способ на себе испытать действие всевозможных ядов от дворцовых интриганов, или, в лучшем случае, оказаться в опале и доживать свой век в краях, откуда заснеженные вершины сурового Раввелануса кажутся прекраснейшими местами. Претендентов на трон слишком много — династия и в худшие времена отличалась плодовитостью. Забраться на вершину полдела — надо еще там удержаться. Вот и приходилось принимать жесткие решения в отношении конкурентов.
Альрика малолетней девочкой не запугать — выживи она, опасности бы не представляла. Хотя как знать… Он не жалел о суровом решении вождей коалиции — умереть должны все. И неважно, что наследник Аттор, по слухам, был дурачком от рождения, а Тесса превратила свои покои в библиотеку и вообще ничем не интересовалась кроме глупых книг — враги светлых сил могли использовать императорских отпрысков для достижения своих гнусных целей. Им нет никакого дела до простых человеческих недостатков, присущих наследникам — главное, чтобы эти «знамена» живы были, а уж применение им найдется.
Светлый рей еще на подходах к дворцовому комплексу был вынужден воспользоваться на совесть надушенным платком — смердеть начало еще в районе руин Морионового храма. Опытные всадники, сопровождавшие Альрика, поспешно заткнули ноздри, а на рты накинули марлевые повязки, пропитанные чем-то ядовито-желтым. Их меры защиты оказались эффективнее — телохранители перестали обращать внимание на вонь, а вот принца едва не вывернуло в воротах.
За стенами не просто смердело — здесь вообще отсутствовал воздух. Концентрированное зловоние — хоть в мешки такое лопатами насыпай. Высота укреплений дворцового комплекса во все века поражала зрителей, и одновременно не позволяла вольно разгуливать здешним ветрам. Артиллерия коалиции неплохо потрепала скорлупу этого орешка, но полностью сокрушить не смогла. В итоге смраду разложения просто некуда было отсюда деваться — так и оставался в каменном мешке.
Граций видимо еще более безумен, чем казалось — не поленился стащить сюда тысячи тел, и проводит среди них день за днем.
Похоже, ему это нравилось…
Альрика никто не встретил, и он был вынужден приказать телохранителям расспросить снующих туда-сюда жрецов. Это не повысило его настроение — он начал задумываться о репрессиях, которых следует применить против Грация. Мало того, что из-за него пришлось окунаться в этот протухший ад, так еще и не оказал положенные почести рею.
Хотя чего ждать от этого оригинала… Не зря его недолюбливают абсолютно все…
Граций нашелся на углу Обсидианового дворца — именно в его стенах нашла свою смерть малолетняя дочь наложницы. Белая фигура советника, застывшая в бреши, проделанной взрывом, очень напоминала упыря на пороге собственного склепа. А лицо… Поговаривали, что немало людей не сдержало крик ужаса, повстречав его в темное время суток. Само по себе лицо терпимое: уродливое, но уродство не вызывает брезгливости — при желании можно даже какую-то привлекательность найти, или даже признать эту жабью маску своеобразным совершенством. Но вот улыбка… При виде такой улыбки даже пьяный до полусмерти грабитель могил рискует обзавестись седой шевелюрой и остаться заикой.
Светлый рей не успел выразить свое недовольство — Граций бесцеремонно приступил к делу:
— Приветствую, ваша светлость! Подойдите сюда — первые следы именно здесь! Спешите же!
Альбинос нетерпеливо замахал рукой, одновременно указывая на что-то под его ногами:
— Видите? Мне сказали, что это след от взрывного шнура. Его используют наши саперы. Солдаты не хотели ломиться в забаррикадированные двери и сделали этот пролом.
— Вы позвали меня, в эту невыносимую вонь, чтобы показать мне результат применения взрывчатки? — во внешне безобидный вопрос Альрик ухитрился вложить очень многое: сомнение в здравом рассудке собеседника, возмущение его несусветной глупостью, жалобу на многочисленные неудобства пребывания на загаженной территории дворцового комплекса и намек на неприятности, грозящие безумцу, затащившему сюда принца.
Но Граций проигнорировал абсолютно все намеки — равнодушно сплюнув на гниющий труп с оторванными ногами, что-то неразборчиво пробурчал и пояснил:
— Нет — просто показываю, с чего здесь все началось. Наша солдатня взорвала стену и полезла внутрь. Заходите сюда. Видите — все стены пулями избиты. В пролом дали несколько залпов. Наверное, гранат уже не осталось. Ну не глупцы ли?! Взрывчатка у них осталась, а вот гранаты все закончились! Гранаты, я вам скажу, лучшее средство для драки в таких вот лабиринтах. Бросай их за каждый угол и горя знать не будешь.
Рост у Альрика немаленький — пришлось пригибаться, пробираясь через пролом. Далее оказалась большая квадратная комната — судя по остаткам обстановки, подсобное помещение при кухне. Заваленные полки, измятые кастрюли, битая керамика, сотни медных гильз, несколько трупов солдат коалиции. Воняло здесь примерно в девяносто раз сильнее, чем на улице — светлый рей едва в обморок не грохнулся, непроизвольно выдохнув:
