Наступает молчание.
"Мы не будем далеко ходить. Мы используем наши луки. У вас будет мясо на кухне ", добавляет Гейл.
Я спешу высказаться прежде, чем они могли сказать "нет".
"Это просто...я не могу дышать, запертая здесь...я почувствовала бы себя лучше, если...я могла бы охотиться."
Плутарх начинает объяснять о недостатках этого предприятия, об опасности, о дополнительных введениях в службе безопасности, о риске получения травм - но Коин перебивает его.
"Нет. Позвольте им. Дайте им два часа в день, вычитая их из их учебного времени. Четверть мили- радиус зоны. Связь с подразделением безопасности и трекер - браслеты. Что следующее?"
Я просматриваю свой список.
"Гейл. Я нуждаюсь в нем, чтобы делать это."
"Что вы имеете ввиду? Без камер? С вами постоянно? Вы хотите представить его, как вашего нового возлюбленного? " - спрашивает Коин.
Она произнесла это без какого-либо злово умысла, а, наоборот, ее слова звучали, как самые обыкновенные вопросы повседневности. Мой рот открылся от испытанного шока.
"Что?"
"Я думаю, мы должны поддержать эти романтические чувства. Быстрая измена Питу может заставить аудиторию потерять сочувствие к ней,"- говорит Плутарх.
"Тем более, что они думают, что она носит по сердцем его ребенка."
"Согласен. Таким образом, на экране Гейл будет изображен ,как один из людей повстанцев.
"С этим все в порядке?" - спросила Коин.
Я только пристально смотрела на нее. Она нетерпеливо повторяется.
"Для Гейла. Будет ли это достаточно обоснованным?
"Мы и вдальнейшем можем представлять его как твоего кузена" - сказала Флавиа
"Мы не кузены" - ответили Гейл и я одновременно.
"Правильно, но мы можем сохранить это для пользы появления перед камерами", - сказал Плутарх.
"За камерой, он весь твой.
"Что-нибудь ещё?".
Я испугалась поворота, который начала принимать беседа.
То, что подразумевается, что я вот так с готовностью могу избавиться от Пита, что я влюблена в Гейла, что вообще всё, что происходило, было игрой. Мои щеки начинают пылать. Сама идея, что я посвящаю все мысли тому, кого хочу представить как своего возлюбленного, вытекающая из данных обстоятельств, просто унизительна. Я позволила своей злости подтолкнуть меня к выдвижению самого важного требования. Когда война закончится, и если мы выиграeм, Пит будет помилован. Мертвая тишина. Я почувствовала, как напряглось тело Гейла.
Думаю, я должна была сказать ему раньше, но я не была уверена в его реакции. Не тогда когда речь шла о Пите.
"Ни одна из форм наказания не будет понесена", продолжила я.
И мне в голову пришла новая мысль.
"То же самое относится и к
другим захваченным трибутам, Джоанне и Энобарии.
"Окровенно говоря, я не испытывала привязанности к Энобарии, порочному трибуту 2 дикстрита. На самом деле, я испытываю к ней чувство неприязни, но мне кажется, неправильно было бы забыть о ней.
"Нет," решительно сказала Коэн.
"Да, парировала я.
"Это не их вина, что вы бросили их на арене. Кто знает, что Капитолий
сделает с ними?"
"Они будут обвиняться вместе с другими военными преступниками, и осуждены так, как трибунал считает целесообразным," сказала она.
"Им будет предоставлена неприкосновенность!" Поднимаясь со стула, я почувствовала как повысился мой голос .
"Вы лично пообещаете это перед всем населением Дистрикта 13 и остатком 12. Скоро. Сегодня. Это будет записано для будущих поколений. Вы и ваше правительство будете считаться ответственными за их безопасность, или вы найдете себе другую сойку-пересмешницу! безопасность, или вы найдете себе другую сойку-пересмешницу! "
Мои слова повисают в воздухе на долгое время
"Это она!" - я услышала, как Фалвия прошипела это Плутарху.
"Прямо здесь. В костюме, с выстрелами на заднем плане, но лишь с намёком на дым.
"Да, это то, что мы хотим", - сказал Плутарх затаивая дыхание.
Я хочу посмотреть на них, но чувствую, что это будет ошибкой отвернуть мое внимание от Коин. Я могу видеть, что она вычисляет цену моего ультиматума, взвешивая ее против моей возможной цены.
"Что вы сказали, Президент?" - спросил Плутарх.
"Вы можете предъявить официальные извинения, данные по обстоятельствам. Мальчик...Он даже ещё не совершеннолетний.
"Ладно"согласилась, наконец Коэн.
"Но тебе лучше выступить."
"Я выступлю, когда вы сделаете объявление", - сказала я.
"Обьявите сбор национальной безопасности во время сегодняшних раздумий." приказала она.
"Позже я выступлю с обьявлением. Что-нибудь еще осталось в твоем списке, Китнисс?"
Правым кулаком я скомкала свои бумаги в шарик. Я разгладила бумагу по столу и прочитала корявые буквы.
" Просто еще одна вещь.Я убью Сноу."
Впервые за все, я вижу улыбку на губах президента.
"Когда время придет, я сделаю это для тебя."
Возможно, она права. Я конечно не единственная хочу лишить жизни Сноу. И я думаю, что могу рассчитывать на ее выполняя эту работу. Достаточно справедливо. Глаза Коин мельком взглянули на руку, часы. У нее тоже есть график, которого она должна придерживаться.
"Я оставляю ее в твоих руках, Плутарх."
Она выходит из комнаты, сопровождаемая своей командой, оставляя только Плутарха, Фалвию, Гейла и меня.
"Превосходно" .Плутарх опускается вниз, локти на столе, потирает свои глаза.
"Ты знаешь, по чем я скучаю? Больше всего? Кофе. Я спрашиваю тебя, разве это так невероятно иметь что-то, чтобы смыть кашу и репу?"
"Мы не думали, что здесь все будет так строго", - объяснила нам Фалвия, массажируя плечи Плутарха.
"Не в таких высоких рамках."
"Или по крайней мере хоть была бы возможность небольшого действия на стороне,"-сказал Плутарх.
"Я имею ввиду, даже в Двенадцатом был черный рынок, правильно?"
" Ага, Котёл", сказал Гейл.
"Это место, где мы торговали."
"Вот видишь! А как вы оба честно выглядите! Фактически, неподкупно."
Плутарх вздохнул.
"О, ладно, войны ведь не могут длиться вечно. Вообщем, я рад, что ты в команде."
Он протянул руку и Флавия тут же вложила в неё большой альбом, переплетёный в чёрную кожу. "В целом, ты знаешь, что нам от тебя нужно, Китнесс. Я осведомлён о твоих смешанных чувствах, касаемо твоего участия. Я надеюсь это поможет"
Плутарх двигает альбом ко мне.На мгновение я смотрю на него с подозрением. Затем любопытство всё же берёт надо мною верх. Я открываю обложку и вижу на изображении себя, выглядящей уверенной и сильной в чёрной униформе. Только один человек мог смоделировать этот костюм таким образом, что с первого взгляда он кажется простым, а со второго - произведением искусства. Устремлённая форма шлема, изгибы нагрудного панциря ,немного объёмные рукава, позволяющие видеть белую подкладку при движении рук. На этом рисунке я снова становилась сойкой-пересмешницей.
