– Даже не буду спрашивать, каким образом ты самовольно материализовался посреди платформы. У вас, военных, наверняка свои тайные разработки. Но скажи хоть, откуда ты переместился? Я так понимаю, были причины спешно бежать. Я могу тебе помочь? Если не ошибаюсь, первые в жизни слова мы с тобой произнесли на одном и том же языке. Это обстоятельство обязывает меня помочь тебе.
Лесковчин откинулся на спинку кресла, занимая более удобное положение. Он готовился выслушать длинный рассказ. Однако информацию пришлось вытягивать кучей наводящих вопросов. Человек действия, боец привык рапортовать, а не повествовать. Учиться рассказывать солдату Элу пришлось прямо «на ходу».
– Мы защищали нашу родину. Название мира тебе ничего не скажет, потому и не будем его вслух произносить. О покойных у нас тоже не говорят вслух… Наша эскадра потерпела сокрушительное поражение. Погибли все, кроме ребёнка. Вот и всё в общем-то.
Пришлый задумался, взгляд его помутнел. Он углубился в себя, вспоминая и заново переживая драматические события.
– И кроме тебя, конечно, – машинально добавил диспетчер. Эл ухмыльнулся краем рта, совсем невесело, и пожал плечами. Что он хотел этим сказать, неясно, однако не суть важно. Андрон предпочёл спросить о более насущном.
– А кто мама?
– Моя… э-э-э… одна женщина, из наших. Погибла… Уже в самом конце сражения, когда стало ясно… что оно вот-вот будет проиграно… Смертельно раненная, она… э-э… покинула борт погибающего линкора и родила… в спасательной капсуле.
Элу было тяжело говорить, голос его прерывался, и он опять надолго замолчал. Видно было по сжатым скулам, что военный едва сдерживает душевную боль.
– Что же это за война такая, что даже беременные женщины в бой идут? – Андрон был поражён этим возмутительным фактом, но постарался говорить спокойно, не кричать от негодования. Лесковчин сделал скидку на особенности развития иной цивилизации.
– Не дай тебе Боги узнать ответ на этот вопрос! – Взгляд пришельца вмиг потемнел, на диспетчера в упор смотрели два совершенно чёрных, как пустой космос, обжигающих яростью глаза. – В этой войне победить можно, лишь проиграв главное сражение! Мы слишком поздно это поняли, потому и погибли все. Понимаешь, мы слишком поздно поняли, что…
– Погоди, погоди! – Лесковчин замахал руками, словно отгоняя полыхающую ярость взгляда. – Это либо бессмыслица, либо загадка! Я не страдаю отсутствием логики или образности мышления, но подкинь немного деталей. Иначе просто невозможно понять твои слова.
– Извини, друг… ты не сумеешь понять вот так, сразу. На это уйдёт слишком много времени, а его у нас совсем немного, – неожиданно резко закруглил тему Эл и произнёс: – Мне необходимо переговорить со здешним главным. Это можно организовать?
– Легко. Говори. – Андрон Лесковчин сделал добрый глоток горькой настойки для бодрости восприятия, выпрямился, приосанился и представился: – Сменный диспетчер и есть самый главный человек приёмо-передающего терминала в данный период. Тем более старший. Здесь я – старший. Ближайший вышестоящий начальник на планете Сандор, в миллионах…
– Отлично! Ты прямо кладезь сюрпризов, друг. Тогда слушай. Возможно, я неправ, но существует высокая вероятность нападения на станцию. Вот эту самую… куда я попал, и где я с тобой сейчас разговоры разговариваю, и где твоя дочь кормит мою… девочку. Причём нападение может произойти в ближайшее время. Я бы на твоём месте эвакуировал всех. Анюту с внуком прямо сейчас откомандируй отсюда подальше. И меня с младенцем, если возможно, куда-нибудь отправь, только не… э-э… не телепортом своим, а на корабле, по реальному пространству. Это сложно организовать?
– Тоже мне открыл планетарный рай, – разочарованно скривился диспетчер. – Вероятность вооружённого нападения на точки приёма-передачи всегда существует, особенно на границах секторов влияния корпораций. Мы без проблем отбивали несколько атак наёмников. Это мелкие попытки саботажа и отпугивания старателей конкурентами. Ты не смотри, что вокруг рухлядь, ядро-то серьёзное. Турели мощные, защитный экран сильнейший, ресурсов реактора хватит держать осаду на сотню стандартных суточных циклов…
– А если это не будет саботаж? Вдруг конкуренты вас решат попросту уничтожить? – солдат задал провокационный вопрос, чем вынудил старшего диспетчера усиленно думать, прежде чем ответить.
– Возможно, всё возможно в данной нестабильной ситуации… Конфликты и споры между торговыми альянсами никогда не утихают. Высшие начальники не могут поделить сферы «доения». Но, если произойдёт то, о чём ты толкуешь, и нас просто расстреляют торпедами или сожгут лучевыми залпами, может начаться всеобщая война корпораций. Тогда, конечно, никому не…
– Это в том случае, если кто-то узнает, что произошло, – перебил военный, – а если случится неожиданная атака? Вы наверняка экономите ресурс и не гоняете экран на полную мощность в обычные-то будни… Одна торпеда расколет всю станцию.
– Твоя зловещая речь нравится мне всё меньше и меньше, потому что интуиция подсказывает: ты можешь оказаться прав. – Андрон резко поставил на столик свой бокал и нервно стиснул кулаки. – Мелких инцидентов очень давно не было, и это подозрительно, а тут ещё сведения поступают о концентрации кораблей на границе с альянсом Огназако…
Диспетчер замолчал и заглянул прямо в чёрные осколки космоса. Солдат взгляда не опустил. Мужчины разных миров долго молча смотрели друг другу в глаза.
– Ну гляди, если ты не прав… Будешь отрабатывать в шлюзах пожизненно, – вставая из-за стола, подвёл черту Андрон Басович Лесковчин. – Сделаем так. Берёшь свою малышку, мою дочь и моего внука, грузитесь на мою яхту. Эвакуируетесь в глубь сектора, на одну фермерскую колонию, я покажу курс к этому астероиду. Подальше от ареала возможного конфликта… Если всё будет очень плохо, пообещай мне позаботиться о моих. Сына я потерял, не хочу и внука…
Старший диспетчер ни на мгновение не усомнился, что может довериться этому пожилому человеку, о существовании которого он меньше часа назад и не подозревал. Этот ветеран Эл наверняка что-то недоговаривает, ему известно гораздо больше. Но главное он озвучил, неоспоримый факт – что-то ужасное назревает, и от этой угрожающей перспективы не отмахнуться, увы.
Просто так, от нечего делать, бывалый солдат не заворачивает младенца в обрывок плащ-палатки и не совершает экстренный марш-бросок в полную неизвестность.
– Сочту за честь. – Эл встал. – А как же ты? Летел бы с нами, подальше отсюда.
– Сам-то хоть понял, что сказал? – грустно улыбнулся диспетчер. – Ты же военный, разве не знаешь, что капитан покидает корабль последним? Я не брошу своих людей, какие бы они все ни были неучи. И если суждено погибнуть, мы умрём вместе.
